– А должно?
Хотя по идее хотелось бы.
– Слушай, я чего-то не понимаю, ты хочешь с ним нормально жить или все- таки разводимся? Насколько я понимаю, в Романовиче все отлично – ночами дома спит, особо не тусует, не хулиганит.
В связи со шваброй пятьдвадцатьпять я тоже пока его не уличила.
– Это ты, – Аня посмотрела на часы, – вон час ночи, а чем ты занята! Как тебе доверять с твоими тараканами!
Травить. Это было Аниным хобби. Только больше напоминало паркур, а не бамбуководство.
– С тобой сижу!
– А какого черта? А ну вон домой, носки стирать.
Зазвонил телефон – странной мелодией на стандартные вызовы.
– Здравствуйте! Мария Александровна?
– Да.
– Старший оперуполномоченный Орлов!
Что же я успела натворить? В голове всплывали разом все статьи Уголовного кодекса. И процентные соотношения вероятностей.
– Очень приятно познакомиться. – Деликатность и ТА’КТ. ТАК’Ты. ФАК’Ты.
– Приятного мало.
Преднамеренное-непреднамеренное. Главное, чтобы пронесло.
– А чего много? – решила я прикрываться маской беззащитной, именуемой иронией в простонародье.
– Шума много! Муж ваш…
– Опять нашкодила! – вставила свои двадцать копеек Аня.
– Кто? Муж?
Главное, чтобы не с поличным.
– Да, ваш муж. Нарушение тишины и покоя г. Москвы. Фотосессия. Нарушение тишины и покоя г. Москвы.
– Нажрался сцуко? – не уставала Аня вставлять следующие монетки в свинью моего терпения. Копилку провинностей и неискупленных вин многомесячной выдержки.
– За нарушение покоя граждан и тишины в ночное время в городе Москве настоящим Законом предусмотрены следующие виды административных взысканий: предупреждение и штраф. Приезжайте, забирайте.
– Дебошир! – словами я встретила почему-то веселого Романовича.
– И за сколько ты меня вызволила?
– Триста.
Поправка у.е. по курсу Центробанка на день предшествующий.
– Ты что, дура?
Я беру все свои слова, то есть письма бывшим ухажерам, обратно.
– Это я дура? Я среди ночи вызволяю тебя из обезьянника, и я еще дура?
– Но какое триста баксов? Это же дорого!
Чтобы еще раз я его спасать решила! Да ну на фиг это чипидейлство.
– А какого черта ты мне не сказал, сколько давать? Я знаю? И не баксов, а евро.
– Но ты могла мозгами подумать?
– Ах так? А с чего ты взял, что они у меня есть?!
Дар противоречить – враг мой.
– Я тебе деньги отдавать не собираюсь!
– То есть как? Значит, я должна работать и платить за то, что ты ночью в отделении сидишь за хулиганство?
– Ты не даешь ничего объяснить. Мы снимали, шумели-гудели. Разрешение липовое.
– Значит, организаторы съемки полные мудозвоны. Какой продакшн хоть?
– Да нет, я просто пообещал Ирку поснимать.
Ирку поснимать? И для этого нужны осветители, декораторы? Ничего себе непринужденный дружеский HELP. По мне, так абсолютный SOSтав преступления.
– Так я за эту швабру триста долларов отдала? А ну вон из моей машины.
Я остановилась.
– Ты же говорила евро?
– Евро – это с твоими процентами.
– Здесь нельзя останавливаться!
– А мне можно!
– Можно только на той стороне!
Две сплошные. Я женщина в состоянии аффекта. Пятьдвадцатьпять. Везет.
– Здравствуйте, сотрудник… – начал инспектор. Договорить я ему не дала.
– Можете не продолжать. – Паркуюсь, ключ из зажигания.
Вот бывают амулеты. Приносят удачу. А бывают наоборот, это про Романовича.
– Романович, у меня денег нет, – шепотом сказала я Алеку.
– Выкручивайся сама – а я иду вон!
– Ты не можешь меня вот так бросить, – использовала я бессмысленный довод.
– Куда послан, туда и иду.
В кармане двести рублей. И… О… Да… Документы Романовича.
В целом мы нашли с ГИБДД общий язык. Под залог документов Алека я поехала домой спать, пообещав утром подвести злополучную тысячу рублей.
Когда я приехала, Романович уже ложился.
– Я поставлю будильник на восемь, – сказала я, заходя в душ.
– Но мне так рано не надо.
– Понимаешь, ввиду отсутствия денег у меня было два варианта расплатиться – натурой, но как верная жена этот вариант я отбросила сразу, поэтому я оставила твои документы в залог того, что утром ты привезешь им тысячу рублей. Телефон инспектора на холодильнике! Спокойной ночи!
Я погасила ему свет.
Он снова раскричался. Удивительный мужчина.
– Кстати, не оставляй больше ценные вещи у меня в сумке. Я знаю твой пин-код с первого дня нашего знакомства. Спасибо за триста долларов, – крикнула я Алеку.
Романович проснулся. И не нашел ничего лучше, как психануть и выкинуть мою сумку из окна.
И это благодарность? Я ведь даже без процентной ставки, так сказать, номинальную стоимость. Такая себестоимость супружеского долга, тут просто рыночная конкуренция уже не действует.
