подсаливается и время от времени для облегчения жизни нагнетается давление до двадцати атмосфер.
Идея такая. Дать простой бытовой сюжет с простыми жизненными приключениями, с одной стороны, и дать научный детектив, устанавливающий разумность и мещанский индивидуализм Кракена — с другой. Без прямых указаний показать, как мельчайшие, обыденные проявления мещанской сущности у людей получают гротескно преувеличенное, чудовищно гнусное и логически законченное отображение в поведении головоногого. Повторяю, совершенно без прямой связи. Замаскировать все научным детективом. Главные герои:
1. Тридцатипятилетний востоковед, редактор и писатель, толстый, очкастый, подверженный всяким влияниям, но в сущности добрый.
2. Его сверстник и старый друг, океанолог, работающий при аквариуме, красивый, злой, умница и скептик, потерявший, вроде тебя, всякие иллюзии о пользе своей деятельности.
3. Сослуживец и товарищ океанолога, избравший работу в качестве защитной скорлупы от жизни. Играет под чудака, притворяется невероятно рассеянным и т. д.
4. Руководитель их, сволочь откровенная, карьерист и обладатель авторитета за прошлые ненаучные заслуги.
5. Подруга востоковеда, гид интуриста, женщина умная, спокойная и настроенная скептически и уравновешенно.
6. Жена океанолога (который чудак), обыкновенная хорошенькая женщина.
Вот такой примерно состав, с которым надо разработать бытово-профессиональную драму.
Речь идет от лица (но не обязательно через «я») востоковеда и вот по каким трем причинам:
1. Я этих востоковедов знаю.
2. Он, как и мы с тобой, в океанологических делах понимает мало.
3. Повесть начинается с того, как он, умиляясь собственным благородством, добровольно уходит из издательства, где из-за сокращения штатов хотели уволить другого редактора, малоспособную, но мать-одиночку. Так что у востоковеда будет много времени свободного, и он все дни, свободные от решения жизненных проблем, будет сидеть перед аквариумом. Он-то и начнет понимать, что Кракен наделен разумом. И в подтверждение своей идеи связывается по почте с капитаном корабля, изловившего Кракена, и от него получает письмо с обстоятельствами дела: по всей видимости, Кракен залез в ловушку добровольно, узнав от сбежавших спрутов помельче, что у людей хорошо кормят.
Мне видится в таком взгляде на вещи настоящее уэллсовское слияние бытовой повести с фантастической, о которой мы мечтали. Конечно, надо здорово попотеть, чтобы найти соответствия поступков людей в поступках Кракена и чтобы построить смачный нетривиальный конфликт между людьми. Впрочем, он может быть и не очень нетривиальным, но должен удовлетворять по крайней мере двум условиям: чтобы такой конфликт не был возможен нигде, кроме как в СССР, и чтобы такой конфликт не был возможен никогда раньше пятьдесят пятого года.
Вот и всё.
Будь здоров, привет маме и Адке, твой Арк.
Самое главное: жду твоих соображений по повести.
Дорогой Боб.
Посылаю вариант рассказа. Как ты увидишь, акценты я несколько сместил по сравнению с тем, что ты предлагал. Если есть замечания, вводи и пересылай ко мне. Рассказ уже ждут в «Искателе» ив «Науке и технике» в Риге. Так что не особенно задерживай. И принимайся за следующий. Хорошо бы сделать «Окно». Жду. И жду замечаний по плану «Кракена». Что за свинская манера не отвечать на письма? Жму руку, целую, твой Арк.
Только что получил письмо. С радостью бы приехал бы, да с чем? Разработок-то нема! Может, ты приедешь?
Целую, Арк.
Поцелуй маму.
Дорогой Боб.
Посылаю черновик доклада. Писал я резко и, след., не всегда, вероятно, умно. Исправляй, черкай, перепечатывай. Хорошо бы, если бы дать большую концентрацию мысли и меньший объем.
Теперь вот что. В сентябре в Москве международная конференция фантастов. Я избран в подготовительную комиссию. Наверняка (т. е. будет в конце концов конференция, или нет) станет известно через неделю. Вопрос вентилируется в ЦК. Тебя, конечно, пригласят, т. е. будешь одним из хозяев конференции. А вообще Днепров яро дерется с Казанцевым и K°, которые хотят выждать, пока мы проведем подготовительную работу, а затем встать во главе. Одним словом — шумят витии.[357] Мне все это, сказать откровенно, не интересно.
Хочется к вам. Не знаю, как это сделать.
Скорее кончай с рассказом и высылай. Паки скорее давай доклад. А то до августовской встречи остается мало. Буду пытаться, чтобы на август тебя пригласили.
Жму руку, целую, Арк.
Дорогой Боб.
Очень рад, что тебе понравился доклад. Я думал о нем хуже. Только ты учти, что это не только доклад, но и наша статья для ежегодного сборника Дома Детской Книги, так что работай и в редакторском отношении. Сумбурного быть не должно. Все замечания, которые ты сделал: доказательства необходимости нФ как метода, насчет «крылатой мечты», вставку о критике, о недостатках — банальные сюжеты, дедовские приемы, язык — все по переделывай и дополняй сам. И не мешкай — в первых числах августа мне выступать. Что касается твоего возражения насчет определения, то там же ясно сказано: необыденность достигается тем-то и тем-то. Может быть, сформулировано неудачно, так то ты тоже поправь.
А что до рассказа, то это ты не ври. Рассказ хороший. Читал Гансовскому, ему очень понравилось. Между прочим, я очень сошелся с Севером, отличный парень, много повидавший, интеллигентный и умница. Есть в нем такой светлый, мягкий, нерешительный юмор. Понимаешь? И нас он очень любит. И писать стал необычайно интересные вещи. Просто приятно читать. Мы изредка собираемся и читаем друг другу. Возвращаясь к рассказу, ты его делай и переделывай, это к лучшему, но тоже не задерживай особенно.
В письме к маме прочитай о подготовке к конференции.
Я в муках оформляю сюжет «Кракена». Кракен будет! Есть у меня такое радостное предчувствие. Конфликт наметился. Знаешь, этакий человеческий конфликт между тобой и мной — гуманизм против рационализма, конфликт движения и идей. И кракен в него хорошо как будто ложится. Одним словом, дело помаленьку движется, и если оно получится так, как я себе это представляю, мы будем хабен[358] первый в истории нашей литературы рассказ о серьезном внеполитическом конфликте в среде интеллигенции нашего времени. Вот все.
Жму, целую, Арк.
Отвечай скорее, что за манера запаздывать. Как у тебя с повестью об экспедиции?
Исайя, ликуй!
Вот она лежит передо мною, компактная зелено-голубая с золотом, великолепная и скромная! Итак, знай: 27 июля 1962 года получен сигнал нашей с тобой четвертой книги «Возвращение».
Поздравляю и поздравь меня.
Теперь вот что. Срочно сообщи, кто автор стихов в «Стране багровых туч» — про задумчивый скрип кабестана? Дело в том, что вчера пришел редактор одной многотиражки. Там они поместили те же стихи за подписью какого-то самодеятельного поэта, а потом им подсунули «Страну», и они ужаснулись. Как тебе известно, нигде не сказано, что это твои стихи, и денег нам за них не платили. Но этот редактор умоляет узнать и сообщить.
Всё.
Да, пришли заявление о переводе денег на книжку. Договор на массовое издание подпишу я сам.
Целую, твой Арк.
Поцелуй и поздравь маму.
Экземпляры будут на той неделе, сразу вышлю.
Дорогой Боб.
Экземпляры будут. Как только дадут тираж и перешлют в наш фонд, я забираю десяток и шлю к тебе в Пулково.
История со стихами пока не кончена. Эти ребята из многотиражки должны звонить и справиться.
Громовой твою высокую оценку передам непременно.
Немедленно пиши свои соображения по сюжету и по героям. И надо наконец приниматься за эту «компактную резкую и дерзкую книгу».
Я сейчас немного вышел из колеи: дело в том, что Ирина Львовна Иоффе попросила меня отрецензировать одну японскую книгу — «Море и яд» Эндо Сюсаку.[359] Я ее читаю сейчас, дошел до половины. Жуткая и очень интересная. О медленном и верном падении японских врачей, которые в условиях войны и разрухи опускаются постепенно до экспериментов над американскими пленными. Превосходно написано. Хорошо бы взять на перевод, но Иоффе, вероятно, возьмет сама.
Вот все. Поцелуй маму, Адку. Твой Арк.
Пиши немедля.
Многоуважаемый Борис Натанович!
С 18-го по 28-го августа редакция нашего журнала совместно с Союзом писателей СССР проводит Международное совещание, посвященное обсуждению темы «Человек и будущее» в творчестве писателей-фантастов. Кроме советских фантастов в этом совещании примут участие писатели из стран народной демократии.
