«Сокровища Последнего Роджера» по «4-му царству» с букцинидами вместо красной пленки,[222] и они ничего, приветствовали. Может, возьмемся?
С «Дачным происшествием» нас обогнали — см. «Пионер» № 9.[223] Убого, как и всё в Пионере, но идея уже не наша теперь. Тю-тю идейка! Я тут чуть было не ополоумел от страха, когда читал в «Юности» повесть «Планетный гость». [224] Ну, думаю, ухнули и наши киберпилоты. Ан нет, всё, будто, шло к кибернетике, а в последних строчках люки открываются и появляются… птицы с человеческими головами! Даже досадно стало, ей-ей. <…>
А заметь, сколько появилось научной фантастики. Издали отдельно «Астронавты»,[225] «Аргонавты Вселенной»[226] — убожество, мир гигантских насекомых на Венере, но именно на Венере. В журналах идет «Туманность Андромеды»,[227] «Прохождение Немезиды», «Планетный гость», «Звездный человек» — и всё, кроме «Инея на пальмах», астрономическое. Не следует сомневаться, что появятся еще и еще. Но все эти вещи (кроме, конечно, «Туманности») объединяют по крайней мере две слабости: а) их пишут не писатели — в них нет ни стиля, ни личностей, ни героев; язык их дубов и быстро приедается; сюжет примитивен и идея одна — дешевый казенный патриотизм, б) их писали специалисты-недоучки, до изумления[228] ограниченные узкой полоской технических подробностей основной темы. Широты знаний и необходимой эрудиции у них не чувствуется. Они тяжеловесно топчутся на одном месте, назойливо втолковывая читателю, что дважды два четыре.
И еще одно — этого, по-моему, не учитываешь даже ты. Они смертельно боятся (если только вообще имеют представление) смешения жанров. А ведь это громадный выигрыш и замечательное оружие в умелых руках. В принципе это всем известно: научная фантастика без авантюры скучна. Голого Пинкертона могут читать только школьники. Но пользоваться этим законом никто не умеет. Первую серьезную пробу в этом отношении для научной фантастики сделали мы в «СБТ», хотя еще не подозревая об этом. А теперь надо тщательно продумать все возможности и выступить смело.
Чтобы яснее была тебе моя мысль, приведу высказывание одного из крупнейших наших литературоведов А. Аникста о «Тихом американце», книге несомненно оригинальной и замечательной: «„Тихий американец“ — произведение разностороннее, содержащее и элементы детектива, и черты романа тайн; это и психологическая драма, и военный репортаж, и произведение с откровенно эротическими мотивами, и острый политический памфлет. Всё это сплетено так органически, что одно неотделимо от другого, и читателю только остается удивляться тому, как убедительно звучит это неожиданное сочетание столь разнородных элементов».[229]
Понял, браток? Понимаешь теперь, какой громадный козырь упускают наши горе-фантасты? Наши произведения должны быть занимательными не только и не столько по своей идее — пусть идея уже десять раз прежде обсасывалась дураками — сколько по а) широте и легкости изложения научного материала; «долой жюльверновщину», надо искать очень точные, короткие умные формулировки, рассчитанные на развитого ученика десятого класса;
б) по хорошему языку автора и разнообразному языку героев;
в) по разумной смелости введения в повествование предположений «на грани возможного» в области природы и техники и по строжайшему реализму в поступках и поведении героев;
г) по смелому, смелому и еще раз смелому[230] обращению к любым жанрам, какие покажутся приемлемыми входе повести для лучшего изображения той или иной ситуации. Не бояться легкой сентиментальности в одном месте, грубого авантюризма в другом, небольшого философствования в третьем, любовного бесстыдства в четвертом и т. д. Такая смесь жанров должна придать вещи еще больший привкус необычайного. А разве необычайное — не наша основная тема?
Вот и всё.
У нас дома всё хорошо, Машка немного оправилась, веселая, аппетит хороший.
Да, читать Ландау не собираюсь. Буду ждать месяц. Записываю:
реферат по энтропии от Б. Н. С. к 30 октября.
Ну, поцелуй маму, привет ей. Привет и Адочке.[231]
Будь-будь. Твой Арк.
Любезный мой Бебкинс!
Посылаю окончательный — опять же, в первом приближении — вариант «Извне». Впрочем, на мой взгляд, в таком виде можно вполне отдавать в редакции. Всё дело в том, что ты дал совершенно блестящую композицию и две эффектных и прекрасно написанных сцены. Мне только пришлось устранить некоторые несообразности, «не играющие» моменты и дополнить рассказ деталями. В общем, подписал я его А. Б. С. и пускаю в ход.
Что касается планов на будущее, то об этом позже. Насчет рассказа в два месяца подумаем. Пока всё. Крепко целую, твой А.
Привет Адочке.
ЗА СПУТНИК-ГИП-ГИП-УРА-УРА-УРА!!!!!!!
Кстати, о массе живого человечества. Сие mocha est. Масса Земля + биосфера не может измениться, ибо если биосфера х N, то Земля/N. Жратва для людей берется все-таки из массы Земли. (Хотя… масса солнечной радиации?) А что касается презервативов — то их, вероятно, будут выпускать в изобилии даже не зная о подобной мнимой угрозе.
Другое дело, литературная точка зрения. Здесь возможны ИДЕИ. Надо подумать. Напр., планета, пожранная бактериями, а? Масса неорганики, целиком перешедшая в органические, живые массы, планета-биосфера. Но это потом.
Это был сплошной телячий восторг — песни, пляски, карнавалы и сатурналии. Наша компания в Пулкове сочинила целый фильм о спутнике — рисованный, с музыкой и стихами, записанными на лабораторный магнитофон. Ночами работали, сгорая в пламени энтузиазма. Это было — счастье и ощущение прорыва в будущее.
Дорогой Бебкинс!
Курьезный случай. Вчера мы с Ленкой ходили за покупками, и вдруг я нашел рубль. Хотел уже оставить его там, где он лежал, но Ленка заявила, что найти рубль на московской улице — дело не частое, это, верно, к добру. Я, кстати, очень беспокоился о том, дошла ли до тебя моя бандероль. И представляешь себе, возвращаемся домой — приносит почтальон твое письмо. «Доплатное». «Сколько?» — «Рубль». Кстати, ты таких вещей больше не делай — могло никого не оказаться дома, и получил бы я твое письмо через дня два.
«Извне» сдал в «Технику молодежи», велели позвонить двадцатого. Рассказ зря хаешь, по-моему, он не плохой. А что суховат — так этого требует стиль, в таких обстоятельствах размазывать было бы неправильно, на мой взгляд.
Идеи мне твои не нужны, писать надо вместе. Фирма «АБС» должна действовать единым фронтом. Итак, жду набросков твоего рассказа о беспутном журналисте. В свою очередь пишу тоже небольшой рассказик — под влиянием Ефремова. Только — видишь ли, во мне заговорил патриот нашего земного человечества, и хочется иметь возможность помочь отстающим человечествам других миров. Это фон рассказа. Сам рассказ малосюжетен, прочтешь, будешь обрабатывать — посмотришь.
Всё время думаю о том, как бы сделать из СБТ конфетку. Есть соображения, а) Убрать угробление Гриши — выглядит плохо. Прежде всего потому, что окрашивает основные работы экспедиции в мрачный оттенок. Угробить его на обратном пути или в конце работ, да еще как-нибудь с самопожертвованием — вот было бы здорово. Или просто сжечь его вместе со Строговым — самое правдоподобное, б) Заново продумать композицию третьей части в смысле показа болота. У нас получается скверно пахнущий разрыв, «бланк» — едут через болота к «Голконде», пробираются через болота назад — и не показаны чудеса. Все дается только в последней главе. Неправомерно. Может быть, посадить все-таки «Хиус» в пустыню, а потом изобразить в отдельной главе либо продирание через болото «Мальчика», либо продирание через болото Громыко и Бирского. Последний вариант лучше — возможность смешения бреда с действительностью и усиленные муки жажды. Но тогда нужно найти чем заполнить главу о Мих. Ив. в) Надо исправить нелогичное на посторонний взгляд оставление «Хиуса» после создания ракетодрома. Он должен был «бы» перелететь, но почему-то задержался. И т. д. и т. п.
Насчет СБП напишу позже, когда окончательно оформится план. А пока — будь здоров. Большущий привет мамке. Поцелуй ее. А также привет Адочке.
«Поздно, поздно!» — кричал Вольф. Пена и кровь текли по его подбородку.[233]
Дорогой Бобкинс!
Поздно. События разворачивались с необычайной быстротой. Правда, смею надеяться, что я вышел из положения с честью. Кажется, я звонил тебе в понедельник. Вечером того же дня я воспринял в качестве противогриппозного средства много водки и не работал. Утром во вторник вдруг звонит на работу ко мне Моралевич — это их редактор по научной фантастике, между прочим, далеко не кретин и хороший парень — и требует срочно доставить в редакцию рукопись на предмет иллюстрирования. Они якобы хотят сделать цветную вкладку и так далее. Я понесся. Да, предварительно я единственный экземпляр рукописи разделил на четыре части и заставил четырех машинисток отпечатать его за полчаса — ведь работать-то надо и мне тоже! Между тем накануне <…> я обдумал небольшой планчик, коий и изложил Моралевичу. Он принял благосклонно, я принялся за дело. Завтра я тебе вышлю то, что получилось. Пока лишь скажу, что рассказ сохранен полностью — во всяком случае внешне — и только облит сверху (сиречь сзади и спереди) сладкой глазурью благополучия. Так что в основном дело в шляпе. В редакцию рассказ попадет в соответствии с новыми сроками — было приказано сдать его к двадцать пятому. Сегодня я его добил окончательно и опять сдал машинисткам. Разор один. Завтра отвезу. В общем, поскольку это зависит от Моралевича, рассказ будет напечатан в январском номере… гм… нумере, конечно.
Так что твой план сюда запоздал. Но значит ли это, господа присяжные, что он запоздал вообще? Нет, не значит. И не вижу никаких оснований полагать, что кто-либо помешает нам создать на основе «Извне» повесть в твоем плане. Но! Об этом надо еще подумать. План составь во всяком случае.
