демографической, так и с материальной стороны. Здесь нет нужды описывать все особенности полигамного брака в его патриархальном варианте, но то, что этот вариант позволяет всем трем женщинам осуществить свое основное предназначение – стать матерью, и не один раз, – на мой взгляд, очевидно. Причем дети в таком браке не воспитываются ущербными, обиженными на весь мир. Они лишены глубоко скрытых комплексов, сформированных неполной семьей.
Вот такое рассуждение. Вдобавок практика идет впереди обычая и внебрачные дети становятся все более рядовым явлением. Нужно институировать уже существующее явление. В конце концов, полигамный патриархальный брак, на мой взгляд, – более естественное явление, чем брак между гомосексуалистами или лесбиянками с правом усыновлять детей. Что ж они там навоспитывают?
Безусловно, такие браки должны быть сугубо добровольными. Но, при здравом размышлении, что лучше: оставаться одной с ребенком на руках, а бывший муж и отец в лучшем случае раз в месяц придет и покажет ребенку козу, одарив семью потной сторублевкой, или находиться на почетной (и вполне легитимной, заметим, то есть с правом на долю наследства) должности старшей жены?
Конечно, дамы-суфражистки сейчас замашут на меня руками и закричат о мужском шовинизме. Да будет им! Убежден, подавляющее число одиноких женщин, как брошенных «морально неустойчивыми» мужьями, так и не могущих соединиться с любимым, скованным брачными «кандалами», давно бы согласились на многоженство, если бы не наша пресловутая забота об их равенстве, обрекающая их на одинокую, нищую, а зачастую и бездетную, старость.
– Если подвести итоги, то бросание жен, на мой взгляд, – это свинство. Если есть дети. А когда детей нет, это все фигня, это траханье, обставленное более церемониально…
– Вот-вот. У вас, у немцев, есть даже такое понятие – Probeehe.
– А как это, пардон, по-русски?
– Пробный брак. Это было в ГДР широко распространено. Там девушкам с четырнадцати лет разрешали пилюли.
– И пробный брак?
– Ну! И они имели право трахаться, имели право мальчика приводить домой ночевать. Иначе было ущемление прав человека.
– Понятно.
– И результаты были хорошие. С четырнадцати до двадцати девушки стояли на голове, гуляли напропалую – и с неграми… А потом немки говорили – ну кроме же траханины есть же еще душа, чувство и человеческие отношения. И дальше они выходили замуж и становились чудесными женами.
– Вот. 1982-й год – вот такой он был…
– И ты уже был женат.
– Я уже два года был женат, у нас уже дочка родилась! Я в девятнадцать лет женился! А ты был холостой и бегал за немками.
– Между прочим, это было большое светлое чувство, которое я пронес через годы. Мы до сих пор семьями дружим.
Комментарий Свинаренко
Таки это было большое и светлое чувство. Вы будете смеяться, но вечерами моя немецкая подруга играла для меня на скрипке. У нее была пятерка по русскому – видимо, благодаря мне. Примечательно, что, когда у меня было хорошее настроение, мы говорили по-немецки. Когда плохое – по- русски. Когда плохое было у обоих, каждый говорил на своем. Забавно, что она была коммунистка. Когда я против нее вел антикоммунистическую агитацию, она меня обзывала дураком, мы ссорились и спали порознь. Кончилось тем, что она уехала, вышла замуж за коммуниста и теперь они оба безработные. Недавно она позвонила мне и рассказала, что четвертого ребенка назвала Свеном. «Тронут, – говорю, – тронут. Не ожидал…» – «Идиот, – ответила она, – это не в честь тебя! Просто мы его зачали в Швеции».
– Я был на тот момент временно холостой, это был промежуток между семейными жизнями.
– А ты сколько раз был женат?
– С паспортом – два раза. И еще несколько раз было то, что по суду признали бы законным браком.
– А, ведение совместного хозяйства.
– Ну да.
– А сколько у тебя детей и от скольких женщин?
– Дети, к счастью, у меня от одной жены. От теперешней.
– Так вот я тебе сообщаю, что, по всем моим понятиям, я не знаю, как у вас устроено, – вот у тебя одна жена и была. И есть. А остальные? Ну спали, ну варили кашу вместе. Делов-то куча! «Сколько раз я делал это бесплатно…» У Хемингуэя помнишь это место? Развлечения мистера, не помню, Пупкина в Монтрё.
Комментарий Коха
Этот рассказ называется «Развлечения мистера Уилера в Монтрё» из цикла «Посвящается Швейцарии». Мистер Уилер за несколько минут до отхода поезда предлагает кельнерше потрахаться за триста франков. Она наотрез отказывается. Он садится в поезд и уезжает. Ее мысли: «Вот урод. Урод, да еще какой противный. Триста франков за такой пустяк. Сколько раз я это делала даром. Да и негде тут. Если б у него хоть капля соображения была, он бы понял, что тут негде. И негде, и некогда. Триста франков. Ну и чудаки эти американцы». Его мысли (уже в поезде): мистер Уилер направлялся в Париж. Он был расчетлив, и женщины его не интересовали. На этой станции он бывал и раньше и знал, что наверху там помещений нет. Мистер Уилер никогда не рисковал.
– В том же самом Монтрё один наш с тобой товарищ лечился в клинике «La prairie».
– От алкоголизма?
– Нет, от цирроза.
– А, чтоб продолжать пить дальше!
– Ты там был?
– Нет.
– Там в клинике на первом этаже нормальный такой приличный кабак. Можно зайти выпить и закусить как положено. А можно кашки поесть на воде, морковок сырых – для здоровья. И, значит, он там отдыхает, лечит печень. Приезжают ребята его навестить. Он всех ведет в кабак, заказывает морковки и прочее говно и воду обезжиренную. А после приглашает к себе наверх – показать, как он живет. Открывает там холодильник, достает бутылку водки, режет колбаски копченой, и: «Ну, давайте махнем». – «Даты что, у тебя ж диета!» Он говорит: «Минуточку, я кашу съел? Съел. Теперь я могу отдохнуть? А потом я еще пойду на ужин кашу есть».
– И потом будет всем рассказывать, что лечил печень.
– Я, кстати, сейчас понял, что такое капитализм и приватизация. Вот смотри: у нас с тобой было две рыбки, маленькая и большая. Ты мне сразу сказал, что маленькая – круче. Я стал ее есть, думая еще кусок большой у тебя отъесть. Но ты большую сожрал быстрей, чем я маленькую.
– Нет.
– Я уж вижу.
– Вот кушай еще.
– А, то есть ты хочешь сказать, что приватизацию ты провел честно… Ну-ну… Так я ему тогда говорю: «Что ж ты при такой печени еще и водку жрешь с утра? Ты ж так помрешь, бросай пить». И он говорит: «Знаешь, мне все равно осталось жить два или три года».
– Ой-ой! Тоже мне, принц Гамлет.
– Это было лет восемь назад. И он говорит – вот попью года два, и все. Я говорю – постой, тут два нюанса есть важных.
– Ну да, а вдруг не умрет?
– Не. Во-первых, тебе никто не гарантировал даже этих двух лет. А во-вторых, не то даже плохо, что человек смертен…
