присматриваться к тем, что уже приехали. И вскоре пришел к невеселому заключению, что среди них нет ни одной хорошенькой или хотя бы такой, в глазах которой светился бы проблеск живого ума. «Пожалуй, не буду никого приглашать заранее, — решил он. — Какая останется без кавалера, с той и пойду танцевать. А может, еще и удастся увильнуть, если больше никто не подъедет».
И тут, словно в насмешку над его неокрепшей надеждой, в гостиную впорхнули еще две молодые особы. Матвей обернулся в сторону дверей и мысленно выругался: новоприбывшие дамы оказались Юлией Прозоровской и ужасной Виолеттой! Юлия была в красном платье и с красными маками в прическе, а Виолетта — в роскошном лимонно-желтом наряде и огромном берете из золотистого шелка, украшенном пышными перьями.
— Черт побери! — упавшим голосом произнес Матвей, выразительно посмотрев на стоявшего рядом Николая.
— Да уж, приятный сюрприз, ничего не скажешь! — с кислой улыбкой отозвался тот. — Впрочем, нам ведь со всем не обязательно с ними танцевать: здесь и других девиц хватает…
Не желая попасться на глаза Юлии и ее кузине, друзья переместились в дальний угол гостиной, где несколько говорливых старушек бойко резались в вист. Но эта уловка их не спасла. Когда Юлия и Виолетта перездоровались со всеми гостями, Машенька взяла их за руки и повела к Матвею и Николаю.
— Позвольте представить вам… — вежливо начала она, но Матвей нетерпеливым жестом прервал ее.
— Благодарю, мадемуазель, но мы уже знакомы с этими очаровательными дамами, — сухо произнес он, предостерегающе поглядывая на обеих кузин.
— Господин Елагин и господин Загрядский были на последнем балу в моем имении, — пояснила Юлия Машеньке, — том самом, куда вы не смогли приехать из-за болезни.
— Вот как? — с легким удивлением переспросила та, а затем лучезарно улыбнулась Матвею: — В таком случае, господин Елагин, я буду просить вас в паре с Жюли открыть наш маленький бал!
Скрипнув зубами от досады, Матвей уже было собрался ответить: «Как вам будет угодно», но Юлия опередила его.
— Ах нет, дорогая Мари, предоставьте, пожалуйста, эту честь господину Загрядскому и моей кузине! — сладеньким голоском пропела она, поглядывая на Николая с таким выражением, будто действует исключительно в его интересах. — На моем балу они лучше всех танцевали полонез, так пусть и сейчас танцуют в первой паре. А мы с господином Елагиным составим вторую.
— Прекрасно, — улыбнулась Машенька. И, повернувшись к остальным гостям, громко провозгласила: — Любезные господа и дамы, прошу всех в бальный зал!
Весело переговариваясь, толпа молодежи устремилась в соседнее помещение, откуда уже раздавались первые аккорды музыки; следом за ними неспешно двинулись маменьки и папеньки. Тяжко вздохнув, Николай протянул Виолетте руку и, бросив на Матвея глубоко несчастный взгляд, повел свою даму в зал.
— А вы, господин Елагин, собираетесь вести меня в зал? — спросила Юлия, поглядывая на него с веселой улыбкой. — Или вы так растерялись от нежданного счастья, что на вас столбняк напал?
— И отчего, по-вашему, я должен чувствовать себя счастливым? — мрачно поинтересовался он, протягивая ей руку. — Оттого, что мне придется танцевать с вами этот ужасный, занудный полонез?
Щеки Юлии вспыхнули, а в потемневших глазах зажглись гневные огоньки. Однако они тут же погасли и на лице девушки появилось озорное выражение.
— Право же, господин Елагин, вы так странно ведете себя, что я теряюсь в догадках, — пожала она плечами. — Вчера, когда мы встретились на дороге, вы усиленно заигрывали со мной, а сегодня злитесь, непонятно по какой причине. Смотрите, я могу подумать, что вы влюбились в меня! Помните, как у Пушкина:
«Проклятье, а ведь она права, — с досадой подумал Матвей. — Я веду себя с ней, как самый настоящий влюбленный осел!»
— Причина моей злости вполне объяснима, — сухо ответил он, проигнорировав последнюю фразу Юлии, — ваши издевательства над моим другом. Зачем вы снова навязали ему эту противную Виолетту? Если я вам чем-то досадил, то и отыгрывайтесь на мне, а не на безвинном человеке.
— Отыгрываться? Да у меня и мысли такой не было! Просто я побоялась, что Виолетта останется на первый танец без кавалера, вот и предложила вашему другу начать с нею бал.
— Точнее сказать, подстроили ситуацию так, чтобы он был вынужден с ней танцевать, — обличающим тоном заметил Матвей.
Юлия вызывающе усмехнулась:
— Подумать, какое преступление — заставила танцевать! Если вы с вашим другом так не любите танцы, зачем тогда ходите по балам?
— А затем, что вас забыли спросить! — в сердцах воскликнул Матвей и тут же мысленно чертыхнулся, замети в устремленные на него испуганные взгляды двух пожилых матрон.
В продолжение полонеза Матвей с Юлией не обменялись ни словом. Впрочем, Матвей вообще старался не смотреть на Юлию, хотя постоянно чувствовал на себе ее вызывающий, насмешливый взгляд. Как только танец закончился, Матвей отвел Юлию к Виолетте и тут же пригласил на следующий вальс первую попавшуюся девицу.
За вальсами потянулись нескончаемые кадрили. Не желая обижать Машеньку, Матвей приглашал по очереди всех молодых женщин и барышень, исключая, разумеется, Юлию с Виолеттой. Впрочем, у них и так не было отбоя от кавалеров. Иной раз Матвея даже разбирала досада при виде того, как Юлия кокетничает с каким-нибудь самодовольным молодым повесой. «Неужели ей может быть интересно с этими пустоголовыми франтами? — с мысленно сердился он. — Ведь она слишком умна, чтобы не видеть их сущность! Или все дело в том, что она засиделась в четырех стенах и теперь радуется любому развлечению?»
Между тем, кадрили закончились и настала очередь быстрых танцев. Ужаснувшись при мысли о том, что ему сейчас придется скакать в галопе, словно молодому жеребцу, Матвей начал бочком выбираться из зала и оказался в небольшой гостиной. В центре комнаты стоял стол с легкими закусками и напитками, среди которых Матвей с радостью обнаружил бутылку коньяка. Не теряя времени, он наполнил рюмку и залпом осушил ее, а затем снова налил, чтобы теперь уже выпить не спеша.
— Решили утолить жажду и, как истинный гурман, избрали для этого коньяк, — внезапно раздался позади него насмешливый голос Юлии.
Поставив рюмку на стол, Матвей раздраженно обернулся:
— Послушайте, мадемуазель Прозоровская, чем я вам так досадил, что вы все время пытаетесь меня как-то поддеть?
— Все время? — удивленно переспросила она. — По-моему, вы преувеличиваете. Например, вчера, при нашей встрече, это как раз вы всячески пыталась меня поддеть и разозлить.
— Да, — с неожиданным миролюбием согласился Матвей. — Вы правы, мадемуазель. Я вел себя вчера не лучшим образом и теперь покорнейше прошу у вас прощения.
Лицо Юлии изумленно вытянулось, а в глазах мелькнуло недоверие.
— Невероятно! — промолвила она.
— Ну почему же? — мягко усмехнулся Матвей. — Ведь это не я, а вы первая объявили мне войну. А что еще остается делать тому, на кого нападают, кроме как обороняться?
Юлия посмотрела на него сощуренными глазами:
— Хотите предложить перемирие?
— Да, — сказал Матвей, беря со стола бокал с шампанским и протягивая ей.
— Что ж, — промолвила Юлия, принимая из его рук бокал и кокетливо поводя бровями, — как говорится, худой мир лучше доброй ссоры.
— Кстати, а почему вы не танцуете? — спросил Матвей после небольшой паузы. — Надеюсь, не потому, что по моей вине вам не хватило кавалера?
— Нет, — ответила она, — вовсе не поэтому. Просто я отвыкла от балов и теперь быстро устаю.
В ее глазах мелькнула затаенная боль, и Матвей вдруг почувствовал, как его сердце наполняется
