— Какая глупость.
— Ты меня еще любишь?
— Ну, конечно. Не задавай глупых вопросов, Олежка.
— Скажи, что любишь!
— Ты с ума сошел. У меня тут куча народу. И, кстати, телефон уже нужен. Так что ладно, Олежка, давай прощаться. Позвони мне завтра, хорошо? — Не дожидаясь, пока он ответит, неожиданно для Олега сказала: — Ну пока, целую!
Олег отнял от уха трубку, издававшую звонкое 'пи-пи-пи', задумчиво посмотрел на нее, как на экспонат зоологического музея. 'Так-то, милый друг, — подумал он. — Марина тебя целует. По телефону'.
От разговора остался неприятный, тяжелый осадок. Олег вдруг понял, что, сам того не сознавая, он рассчитывал вечером на Маринкино общество. Уж не у нее ли искал он успокоения?
Вечер предстоял долгий. Как бы лучше убить время? Не успел он подумать об этом, как раздался стук в дверь.
— Да, да, — крикнул Олег.
Ба была воспитана по-особому, она никогда не входила к нему без стука. Это вызывало восхищение всех без исключения друзей Олега.
— К тебе Слава пришел.
Выскочив в прихожую, он увидел Торшина, загораживавшего широкой спиной зеркало. На его шапке таяли снежинки, капельками падая на синюю 'аляску'.
— Ты почему не звонил? — поинтересовался Олег после рукопожатия. — Раздевайся.
— До тебя не дозвонишься, — отмахнулся тот. — Что ты собираешься делать?
Вместо ответа Олег качнул плечами.
— Слава, проходите, выпейте чаю.
— Спасибо, Валентина Павловна. Я на минуту. Слушай, — повернулся он к Олегу, — у меня тачка.
— Конторская?
— Ну не своя же?! Ты как, свободен?
— А то! — Олег почувствовал радостное возбуждение. — Только погоди, переоденусь.
— Давай. Я буду ждать внизу. — И Торшин скрылся за дверью.
А на дворе обильно валил снег. Да такими крупными пушистыми хлопьями, что казалось, будто под фонарями вытянулись белоснежные конусы. Деревья, провода, тротуары, автомобили и даже шапки пешеходов сразу покрылись снежными слоями. Мир преобразился, стал светлее.
Когда Олег выскочил из подъезда, Торшин с остервенением очищал от снега заднее стекло голубых 'Жигулей' с эмблемой ДОСААФ на борту и значком 'У' — учебная. Оба сели и почти одновременно хлопнули дверцами. После уличного морозца внутри автомашины казалось тепло. Щетки лобового стекла работали безостановочно, еле справляясь.
— Ну что, — Слава приоткрыл дверное стекло, — каковы наши планы?
Он повернул ключ в замке зажигания. Прогретый двигатель тут же отозвался тихим урчанием. Колеса несколько раз прокрутились на месте, прежде чем удалось тронуться.
— Будь осторожнее, — озабоченно пробормотал Олег. — Смотри, как скользко.
— Ничего-ничего, — Слава неторопливо вывернул на улицу.
Несмотря на малую скорость, машину ощутимо занесло на повороте.
— Что это Дед расщедрился? — спросил Олег.
— Да я пообещал, что скоро вернусь. Дед, правда, сказал, что за это я буду чистить карбюратор. А у меня для этого уже три штрафника в группе есть. Улеханов будет чистить. Он, стервец, на той неделе рукоятку коробки передач оторвал. Ему не то что карбюратор за это, всю тачку вылизывать надо. — Торшин закусил свой рыжий ус. — Ну, так что делать будем? У меня почти полный бак.
— Все равно. Поехали в Шереметьево кофе пить. Торшин искоса посмотрел на Олега, затем снял свою мокрую шапку и, не глядя, кинул на заднее сиденье. Разлохматил слежавшиеся волосы.
— Давай отложим Шереметьево. Пусть гаишники сегодня отдохнут без меня. Мне совсем неохота выяснять потом отношения с Дедом.
Они вырулили на Большую Переяславскую и сразу оказались в гуще машин. Из-за снегопада движение было медленным. Колеса оставляли за собой борозды в не расчищенном снегу. Лицо Торшина стало озабоченным, он часто и резко оглядывался по сторонам.
— Ты не волнуйся, — сказал Олег. — Если что, у меня тут свой тормоз.
Место рядом с водителем на этой учебной машине было оборудовано запасным тормозом для преподавателя.
— Сними ногу, — тотчас отозвался Славка, — и не балуй.
Олег расхохотался.
Они выехали на Рижскую эстакаду. Яркие прожектора освещали внизу бесконечные ряды припорошенных снегом товарных вагонов. Мелькнули светлой медью недавно отреставрированные купола Рижской церкви.
Метель танцевала над Москвой, делая очертания далеких зданий зыбкими, окутывая длинные цепочки уличных фонарей светлым туманом. Они обогнали неторопливо движущуюся колонну чистильщиков, над кабинами которых мигали желтые лампочки.
В машине было ощущение какой-то надежности и уюта. Отсюда снегопад смотрелся как на экране кино. Олег откинулся на сиденье и с наслаждением потянулся. Когда Слава, вот так же как сегодня, приезжал на машине автоклуба, Олег невольно вспоминал отрочество.
Торшин был старше его на два года — приличный срок, если учишься в школе. Сблизились они, когда Олегу было четырнадцать, а Слава получил паспорт. В то время отец уже приучил Олега к спорту, отдав в секцию бокса, которую он быстро сменил на каратэ. Славка же был помешан на машинах и постоянно ошивался возле досаафовского гаража, расположенного во дворе его дома.
Потом, когда Олег остался жить вдвоем с Ба, он уже по-настоящему подружился с Торшиным. В результате оба одновременно отучились в автошколе и получили водительские права. А потом Слава пришел в группу Олега, когда у того уже был коричневый пояс. Но вскоре пути их разошлись: сначала Торшин ушел в армию, потом для Олега начались напряженные времена поступления в университет и учебы. Теперь они встречались лишь на тренировке дважды в неделю. Славка после армии устроился в ту же досаафовскую автошколу инструктором по вождению, но, похоже, былое увлечение автоделом в его душе постепенно угасало.
Олег с удовольствием посматривал в окно, испытывая какое-то особенное ощущение свободы от поездки. Может, это оттого, что он может разделить с кем-то нынешнее одиночество.
Мелькали темнеющие громады домов с разноцветно освещенными окнами, куда-то спешили черные фигурки пешеходов с небольшими сугробами на плечах и шапках, проносились яркие витрины магазинов. Они уже ехали по Сокольническому валу.
— Слушай, — прервал молчание Славка. — А ты давно занимаешься всем этим?
— Чем? — Олег достал пачку 'Столичных' и вопросительно посмотрел на товарища. Тот кивнул, взял одну сигарету и отжал кнопку прикуривателя.
— Ну каратэ, кунг-фу?
Олег выдвинул розетку пепельницы.
— Лет семь, не больше. — Он посмотрел на Славку и осклабился. — А ты будто не знаешь?
— Просто интересно, сколько нужно времени, чтобы получить, к примеру, второй дан[6]?
— Если тебе нужны даны — то иди к Сато-сану. Там раздают даны. — В последней фразе прозвучала явная ирония.
— Нет, я не про каратэков, — отмахнулся Торшин. — Вот ты занимаешься семь лет — у тебя черный пояс. Но это первый дан. А дальше что?
— Трудно сказать. Я не уверен, что у китайцев те же названия.
— Да не в названиях дело, — повысил тон Торшин. — Ты что, всю жизнь собираешься проходить с
