— Прекрасно! — нервничающий Андреа начал говорить быстро, в так мечущимся мыслям. — Тогда так: Ану — думай, что еще тут возможно! Голди, нажимай все подряд, авось что-то сработает, Башка — ты можешь почуять, что тут работает? Не может же быть это все только пустым антуражем!
— Очень даже может… — отозвалась голова, но через секунда воскликнула: — Ага, есть! Голди, у тебя рука как раз на этой кнопке! Щелкни три раза, подряд и быстро!
Голди повиновалась, и сразу на всех экранах картинки сменились: один начал показывать те же стены, только уходящие вдаль, другой явил взорам схематическое изображение некоей путаницы разноцветных линий, а на третьем появилась надпись: «Ожидается команда на стрелку».
— Ну и что из этого? Зачем нам вид назад? — спросила Голди.
— Не знаю, спроси чего полегче. Слышь, Асв, а вот стрелку перевести, так это как раз то, что надо! — подсказала Ану-инэн.
— А как ее перевести, и куда?
— Не знаю…
Андреа на секунду задумался, потом сообразил, что если это все идет в сюжете, то все должно быть достаточно просто. Он поднял глаза — так и есть! К панели над стеклом была прилеплена бумажка со словами: «Стрелка переводится синим тумблером справа. Твой друг».
«Что за друг? Уж не сам ли Создатель этого идиотизма? Ладно, все потом! Где этот синий справа?»
Переключатель отказался рядом, и Андреа не колеблясь перекинул его справа налево. Тут же вся кабина ощутимо качнулась, и с дробным грохотом мимо пролетела развилка туннелей.
Цветная паутина на среднем экране дрогнула, и к ней добавилась еще одна линия. Он почесал в затылке, и щелкнул тумблер опять. Снова толчок, снова развилка, и новый элемент в рисунке. На случай, если поезд из-за этого вернулся на прежний путь, Андреа переключился в третий раз, и снова в момент переключения поезд, сотрясаясь, пролетел по стрелке.
— Интересно, могло так совпасть, что я каждый раз точно под разветвление подгадывал? — спросил он вслух.
— Тебе вероятность подсчитать? — поинтересовался робот, и тут же выдал результат подсчетов: — Шесть и три на десять в минус четырнадцатой. По стандартной классификации, событие практически невероятное.
— Вы знаете? — раздался голос У-у. — Я вот на схему смотрю. И кажется мне, что все линии все равно в одно место приходят. Даже те, которые новые появились.
— Ты не ошибаешься?!
— Нет. Я картинки хорошо понимаю.
Андреа вспомнил, как здорово были нарисованы автопортреты на «визитных» карточках мохнатого, и переспрашивать не стал.
— Похоже, у этого сюжета счастливого конца не предусмотрено… — пробормотал он.
— Эй, эй… Вы что? — жалобно вдруг заговорила Голди. К ее тону, правда не очень шел автомат, который она продолжала держать в руке.
— Асв, Ану, У-у, вы что? Совсем ничего придумать не можете? Ладно я, но вы-то?
— А ты чем хуже, собственно? — ядовито ответила Ану. — Сама к этому стремилось, вот и участвуй. Чай, не куколка фарфоровая, и в башке не вата!
— А ну всем ша! — заорал Андреа. — Тут дело швах, а они собачатся. Робот, что предложишь?
Ответом было красноречивое молчание.
— Ладно, теперь так: надо из сюжета уходить. Или ломать его под свое!
Он набрал воздуху, и заговорил поспокойней.
— Значит так, я сейчас буду говорить вслух, то, как понимаю ситуацию. Кто что увидит, встревайте! С любой фигней! Итак: нас гонят на комбинат. Каждое переключение стрелок создает новый путь, но в рамках общей направленности сюжета, он ведет нас все туда же.
— Прыгнуть на ходу! — предложила Ану.
— Не пойдет — последствия непоправимые. Хотя, как вариант на крайний случай можно оставить.
— А когда случай начнет быть крайним, а?
Андреа отвечать на выпад Ану-инэн не стал, не до того было.
— Голди, ты?
— Я… я не знаю! Я не могу!
У-у тем временем возился в набрюшнике, и наконец, достав оттуда то, что искал, прицепил к шерсти, прямо под головой дракина, новую бумажку с прищепкой: «Шу-шук. Художник» — взвинченный Андреа совсем не к месту вдруг подумал, что это первая надпись, выполненная мохнатым без грамматических ошибок.
— Я вот подумал… Да, подумал! — У-у говорил все так же неторопливо и с расстановкой: — Если на бумаге рисовать линии, много-много, то бумага вся покроется ими, да?
— Ну?
— Новую бумагу надо брать. Или карандаш соскользнет. Или сломается. Я вот думаю: если этих новых стрелок много напереключать, может вся схема ими переполнится, и новую, уже другую рисовать начнет?
— Гений! — заорал робот с сиденья. — Мудрец! Только не переключать их надо, а закоротить тумблер! Чтобы интегральный сигнал шел, с нулевой дельта-тау! Никакой Создатель с таким потоком новых формаций не справится, а просто сбросит все нафиг! Асв, бери свою игрушку перочинную, и вывинчивай болты… Так, выдергивай на хрен этот рубильник, ага! И тот же ножик в клеммы!
Андреа, не думая ни о чем, замкнул лезвием сразу три обнажившихся контакта.
Поезд потянуло вправо, потом влево, потом еще быстрее вправо, потом еще быстрее влево, качка перешла в мелкую вибрацию, от которой зазвенели все металлические части в кабине, и заложило в ушах.
Словно в испорченном телевизоре, впереди, за стеклом замигали, вызывая тошноту одновременно картины правого и левого ответвления, нос поезда оставался направлен точно в начало разделяющей пути стены, но этот бетонный угол летел вперед со скоростью самого же поезда. К мелкой тряске прибавилась крупная, двигатели уже не просто шумели, а завывали, как сирена перед атомной бомбардировкой. Андреа с трудом перевел взгляд — и увидел, что двоящийся и расплывающийся в глазах экран со схемой путей стал ровно-белым…
Из-под ножика взвился вверх фонтан искр, раздалось подряд несколько взрывчиков, и в кабине погасла половина ламп. Зато ход поезда вновь стал ровным и спокойным — продолжающиеся подрагивания пола в такт стучащим по стыкам колесам после всей свистопляски не воспринимались совершенно.
— Ох и не фига ж себе! — откомментировала Ану-инэн, и подняла с пола то, что недавно было перочинным ножиком-брелком. Его укоротившееся лезвие было черным и закопченным, и по передней кромке — словно обкусанным средних размеров крысой.
— Смотрите, смотрите! — крикнула Голди. — Теперь схема совсем другая!
Действительно, несмотря на происшедший фейерверк, маршрутный экран продолжал работать, но теперь на нем появилась вполне понятная карта, с надписями и условными обозначениями, а главное — маленькой белой стрелочкой на ней было отмечено положение поезда. Путей на карте было совсем немного, и никакой путаницы они не составляли. Один из них оканчивался стилизованным домиком и надписью «Объект Веселый», а два других уходили за пределы видимого пространства. Поезд сейчас шел, как раз приближаясь к одному из этих выходов, рядом с которым подмаргивало сообщение «Гейтование разрешено».
— Интересно, это хорошо или плохо, что оно разрешено? — спросил Андреа, прочитав надпись сначала слева направо, а потом, на случай скрытого смысла справа налево. Вопрос оказался риторическим, потому что в ответ промолчал даже робот, и лишь Ану-инэн вполголоса заметила:
— Будем надеяться, что хорошо. Все равно, похоже вариантов больше нет — не думаю что после нашей катавасии вдруг сами собой заработали тормоза. А, железный?
Робот опять промолчал, и обеспокоенный Андреа поднял его голову на уровень своих глаз. Телекамера за линзой по-прежнему шевелилась, но динамик не издавал ни звука.
— Эй, друг! Скажи хоть что-нибудь! — в ответ все то же молчание, и Андреа вздохнул: — Проводки все
