– За этим дело не станет, – Рождественский водрузил на нос очки и через стекла приветливо смотрел на капитан-лейтенанта. – Сначала сообщу приятное. За взятие генерала с очень секретными документами тебя представили на героя, твоим орлам – ордена. Штаб фронта поддержал наши предложения и бумаги пошли вверх.
– Спасибо!
– Тебе и твоим орлам спасибо! А теперь к делу, – Рождественский развернул на столе карту, которая была свернута трубочкой. – Готовимся к наступлению, надо расширять плацдарм, думаю, не надо объяснять.
– Не надо, – кивнул Серебров.
– А немецкая авиация безнаказанно хозяйничает в небе. Что она творит в порту и в городе, тебе известно. И на передовой не легче. Особенно в районе Карагоз, Розальевки и всюду на открытой местности. Прижала к земле целые полки! В воздухе постоянно находятся тридцать – сорок самолетов. Самолеты на бреющим полете гоняются не только за каждой машиной, чуть ли не за каждым бойцом, – сказал Рождественский. – Нет сомнения, что за прифронтовой полосой у них небольшой аэродром. Аэродром подскока. Он позволяет им совершать челночные полеты. Быстро заправляться горючим, брать боеприпасы и снова возвращаться на передовую и бомбить.
Этих слов было вполне достаточно, чтобы Серебров представил себе предстоящую работу его спецгруппе.
– Где аэродром подскока?
– Где-то вот здесь, как установила воздушная разведка, – полковник указал пальцем на карте район севернее Старого Крыма. – Твоя задача – сковырнуть аэродром подскока! И как можно скорее!
– Задачу понял, товарищ полковник!
– Все детали операции обсудишь с начальником разведотдела майором Мандрикой. Он тебя ждет! – Рождественский пожал Сереброву руку. – Удачи тебе!
В отделе разведки армии Серебров задержался.
Майор Мандрика расстелил карту со своими знаками и пометками синим и красным карандашом.
Начальник разведки был чуть выше ростом, худ, подтянут, одет по форме с белым подворотничком на воротнике шерстяной гимнастерки. На вид ему было лет тридцать пять, усталые глаза и лицо выражали спокойствие и долготерпение. Месяцы войны уже успели утомить, а бесконечные тревоги и ответственность отложили застывшие следы постоянной озабоченности на лице. Но в голосе его была слышна молодая сила и твердость характера.
– Воздушная разведка дала приблизительные данные, летчик визуально зафиксировал район расположения немецкого аэродрома. Близко подлететь не смог, мешал сильный заградительный огонь, летчик был ранен и еле дотянул изрешеченную машину до Тамани, – рассказал майор Александр Григорьевич. – А наземная вообще не дала никакого результата.
– Не дошла? – спросил Серебров.
– Ее сожгли.
Мандрика рассказал о гибели взвода разведчиков. Двадцать восемь человек направили в район Ислям- Терек и Кулеча-Мечеть. Разведка успешно продвигалась, выявили дисклокацию немецких частей и другие важные объекты. На обратном пути остановились на ночлег в Кулеча-Мечети. Ночью в татарское село нагрянули немцы и вооруженные местные пособники, которые их привели. Сняли часовых, захватили спящих разведчиков. Их растерзали, полуживых вытащили из случайного убежища и сожгли в овраге. Жители соседней деревни Сеит-Эли собрали и похоронили обгорелые останки и пепел. Когда село освободили, принесли нам мешок с обгорелыми вещами и документами.
– Неизвестна судьба и специальной диверсионной группы из двенадцати парашютистов. Десант выбросили в тот же район, и он пропал. Пятые сутки о нем ни слуху ни духу. Колючий какой-то район! Из Бахчи-Эли подпольщики передали, что туда прибыл отряд, сформированный из местных. Чем гитлеровцы их соблазнили? Наши партийные деятели за головы хватаются, не могут понять и разгадать эту шараду– загадку, отчего и почему так происходит, – сказал Мандрика. – Не пугаю, а ставлю в известность, чтобы знал обстановку и заранее был готов к любым неожиданностям.
Серебров совместно с начальником разведки обсудили план операции, который уже был разработан в штабе, внесли коррективы, уточнения и добавления, а, главное, наметили два варианта маршрута движения по тылам противника: основной и запасной. А само передвижение решили совершить на трех трофейных немецких бронетранспортерах. В боях за станцию Владиславовка наши части захватили железнодорожный эшелон с немецкой боевой техникой, которую гитлеровцы пытались вывезти из Керчи.
– Совместно с твоей диверсионной группой в тыл идет и отряд прикрытия, – сказал Мандрика. – Вы должны действовать напористо и свободно, не заботясь о своем тыле ни при начале операции, ни в ее заключительной части при выходе их боя. Мы уже имели печальные случаи, когда, успешно выполнив задание, группа погибала при отходе.
Серебров согласился с майором и, уточняя план, все же предложил усилить его спецгруппу за счет отряда прикрытия.
– Наш козырь – внезапность! Операция должна быть совершена быстрым темпом. Мы должны заняться одновременно и сразу всеми объектами, а это и стоянки самолетов, и взлетная полоса, и склад горючего, и склад авиабомб, еще казарма, штабное помещение, ангар, – пояснил Серебров. – А для этого необходимо больше людей. Желательно минеров, подрывников.
– Убедил, – сказал начальник разведки, принимая доводы Сереброва.
Глава девятая
Мороз под утро слегка ослаб, но разыгралась снежная буря. Явление редкое для Крыма. Днем светило солнце, ласково выглядывая из-за туч. С вечера пошел небольшой снежок, и было относительно тихо. А ночью подул влажный и резкий морской ветер. Погода менялась буквально на глазах. Ветер переменился на северный, его сила быстро нарастала, и к рассвету бушевала пурга. В трех шагах, сквозь белую муть, ничего не видать.
Серебров не скрывал своего удовлетворения. Он ехал в первой машине. Рядом с ним Алексей Громов. Оба переодеты в форму немецких офицеров. Погода подыгрывала, благоприятствовала десантникам. Три транспортера, весело урча моторами, увозили их все дальше и дальше в немецкий тыл. Линию фронта преодолели перед рассветом легко, без единого выстрела. Саперами загодя были проделаны проходы в минных полях. Стороной обошли опорные пункты и вражеские укрепленные огневые точки.
Бронетранспортеры двигались в сплошной снежной мгле. Под колесами стелилась проселочная дорога, вся в замерзших воронках, колдобинах и рытвинах, заметенных снегом. Машины на льдистых буграх и впадинах то оседали, то подпрыгивали; вздрагивали и десантники, сжимая оружие, и тряслись внутри железных коробок.
Отмахали без остановки два десятка километров. Вокруг глухое белое однообразие. Машины движутся в сплошной снежной мгле. У Сереброва начало закрадываться сомнение, не сбились ли они с пути? Его мысли выразил вслух Громов:
– Правильно ли мы едем?
– Меня это тоже беспокоит, – ответил Серебров. – Проверить маршрут по компасу не можем, он не надежен, кругом железо. Можно, конечно, остановиться и сориентироваться на местности, но пурга такая, что дальше десяти – пятнадцати метров ни хрена не видно.
– Жми вперед, – сказал Алексей, – чем дальше от передовой, тем лучше.
Водитель, чертыхаясь, то и дело протирал смотровое стекло, но метель снова и снова наметала слой снега. Вдруг в темных облаках и снежной пелене слева от дороги на какой-то миг показалось светлое пятно. Солнце! Серебров и Громов от неожиданности тихо ахнули. Переглянулись. Солнце должно было быть справа от дороги.
– Плутаем? – произнес Громов.
– А может, и нет, – ответил не совсем уверенно Серебров. – Может, то вовсе и не солнце, а его отражение. Так в Крыму бывает.
Колеса бронетранспортера наматывали километры проселочной дороги. Неожиданно подал голос водитель:
– Лес! Впереди лес!
