– Друзья, Кушка не взята, Термез стоит на месте. И ни Турция, ни Иран войны не объявляли. Это все вранье.
– По всему видно, что у немцев дела на фронте плохие, – говорил Каримов землякам. – Иначе они не стали бы создавать «Туркестанский легион». Но мы-то не дураки! Нас не проведешь…
Заключенные утвердительно кивали головами.
– Да, видимо, у немцев плохие дела. Орлы никогда не будут друзьями шакалов.
Ночью, передавая Каримову сообщения Информбюро и последние известия, Андрей посоветовал другу.
– Будь осторожен…
Каримов молча пожал боксеру руку. Мог ли думать Андрей, что видит Каримова в последний раз?
Утром, после завтрака, снова пришла делегация. Пленных построили. С короткой речью выступил комендант лагеря полковник Пистер. Потом мусульманин в чалме пропел молитву.
– Аминь! – закончил он и провел ладонями по лицу и бороде.
– Аминь! – нестройно повторили заключенные.
Немецкий офицер поднял руку.
– Прошу желающих вступить в «Туркестанский легион» подойти к столу.
Заключенные молчали. Желающих вступить под зеленое «знамя пророка» не оказалось. Офицер снова повторил призыв.
Но вот, расталкивая плечом людей, из рядов вышел первый доброволец. За ним еще четверо. Заключенные насторожились: неужели нашлись предатели? Каримов, взглянув на добровольцев, спрятал усмешку – все чужие. Подосланные. Среди них и тот негодяй, который вчера распространял фальшивку о Буроне.
Пятеро быстро подходят к столу, по очереди берут лист бумаги с текстом присяги на верность Гитлеру, громко читают текст и, поставив подпись, выстраиваются возле мусульманина.
– Следующий? – говорит немецкий офицер. – Кто следующий?
Колонна молчит. Проходит минута, вторая. Офицер нервничает. Он начинает вызывать заключенных по списку. Первым к столу вызван пожилой таджик. Ему прочитали текст «присяги» и сунули в руку автоматическую ручку.
– Поставьте подпись. Вот сюда.
Таджик вздохнул, посмотрел в упор на офицера и сказал:
– Извините, я неграмотный…
Мусульманин насупил брови, но тут же взял себя в руки. С добродушной улыбкой он прошелся вдоль молчаливого строя и остановился около Каримова.
– Эй, джигит, зеленое знамя пророка зовет тебя! Покажи пример этим воронам!
Каримов молчал, словно обращаются не к нему. Тогда подошел узбек в форме немецкого обер- лейтенанта. Он ткнул пальцем в грудь Каримова.
– Ты, земляк, прояви смелость!
Каримов презрительным взглядом смерил с ног до головы изменника и, наконец, громко и отчетливо произнес:
– Я вступать в легион не буду!
– Что-о?! Большевистская гадина!
Широко размахнувшись, предатель ударил ферганца в лицо. Из носа Каримова к подбородку поползла красная струйка крови. Немецкий офицер повернулся к солдатам и коротко бросил:
– Взять!
Ферганца тут же окружили автоматчики и повели к крематорию.
А узбек в форме обер-лейтенанта обратился к другому пленнику:
– Ты, надеюсь, более благоразумен?
– Я вступать в легион не буду, – последовал смелый ответ.
– А ты? – заорал изменник на следующего заключенного.
– Я вступать в легион не буду!
Офицер растерялся. Он посмотрел на коменданта, но тот нервно повернулся и пошел с площади.
Затея немцев с позором провалилась. Делегация вынуждена была удалиться. Пять провокаторов, втянув в плечи головы, словно побитые собаки, торопливо побежали за своими хозяевами. Узбеки, таджики, киргизы, казахи, туркмены единодушно отвергли гнусное предложение.
Но радость победы над врагом была недолгой.
Едва делегация «Туркестанского легиона» удалилась, как к заключенным рванулись взбешенные эсэсовцы. Ударами прикладов и дубинок они вымещали на беззащитных людях свою злобу. Избитых военнопленных погнали к двору крематория. Вскоре оттуда послышались автоматные и пулеметные очереди…
