океанской станции (которая обошлась более чем в миллион долларов) он покрыл из собственных средств. Убедившись после долгой борьбы, что его личных средств ни в коем случае не хватит для дальнейшего преодоления помех со стороны мощных трестов, он в конце концов сам взорвал свою установку и поставил крест на этом деле.
Однако повесть не является биографическим очерком. Автор зачался целью дать обобщенный образ талантливого изобретателя, изнемогающего в непосильной борьбе с монополиями в условиях жестокой капиталистической действительности. Поэтому он вывел изобретателя и других действующих лиц повести под вымышленными именами, несколько омолодив главного героя и обрисовав личные взаимоотношения в жанре беллетристического произведения. Но принцип изобретения и перипетии его реализации соответствуют действительности. Автор только несколько сжал время действия, чтобы придать ему большую динамичность, и перенес действие в нейтральную Швейцарию, в ее французскую часть, территориально и этнически близкую к родине Клода.
Установка Клода погибла, уничтоженная отчаявшимся изобретателем. Но идея талантливого ученого жизненна и жизнеспособна, она продолжает занимать умы его последователей. Об этом говорит хотя бы заметка, опубликованная в “Правде” 6 января 1974 года. Вот извлечение из этой заметки.
“Энергия из океана.
Ученые Массачусетского университета (США) разработали предварительный проект подводной станции для извлечения поглощаемой океаном солнечной энергии. Принцип действия станции основан на разнице температур поверхностного и глубинного слоев течения Гольфстрима. Теплый слой воды доводит до кипения специальную рабочую жидкость — аммиак, фреан, — пар которой и вращает электротурбины. Затем он поступает в охлаждаемый глубинной водой конденсатор, где снова превращается в жидкость.
Как известно, Мировой океан поглощает около 70 процентов энергии Солнца, падающей на землю. Только Гольфстрим, протекающий у берегов США, при перепаде температур от 16 до 22 градусов Цельсия, может, по расчетам, дать количество энергии, в 75 раз превышающее потребность в ней страны в 1980 году. К этому надо добавить, что морские установки значительно дешевле аналогичных станций на суше и не вызывают загрязнения окружающей среды”.
Как видим, идея Клода имеет еще важное значение для охраны окружающей среды, вопрос о которой с особой остротой стал в наши дни. Как сообщалось в нашей печати, разрабатывались и у нас сходные проекты, и даже для Арктики, где, как нашли ученые, достаточен для использования перепад температуры от 0 градусов воды подо льдом до минус 22 градуса (воздух над океаном). Так что и не нужны километровые трубы. Только здесь обратное направление перепада — сравнительно “теплая” вода внизу, а холодный воздух вверху. Однако вода при такой температуре замерзает, и потому советские ученые предлагали использовать в качестве рабочего вещества аммиак, который должен подогреваться 0-градусной водой, так как при этой температуре он дает пар с давлением в 4,5 атмосферы — этот его пар и будет вращать турбину.
Итак, идею Клода в разных направлениях развивают ученые различных стран, и, надо полагать, она может быть осуществлена у нас, если будет признана экономически целесообразной, а в капиталистических странах — если, сверх того, там сумеют преодолеть противоположность интересов различных групп предпринимателей и монополий. Но последнее, разумеется, сомнительно.
ДВА ГОДА ИЗ ЖИЗНИ АНДРЕЯ РОМАШОВА
В основе хроники “Два года из жизни Андрея Ромашова” лежат действительные события, происходившие в городе Симбирске (теперь Ульяновск) в трудные первые годы становления Советской власти и гражданской войны. Один из авторов повести — непосредственный очевидец и участник этих событий.
ТРЕВОЖНЫЕ ДНИ
Летние сумерки медленно опускались на Симбирск. Угнетающая июльская духота отступала, уходила куда-то за речку Свиягу. Изнуренные жарой горожане привычно потянулись на Новый Венец. Здесь, в тенистой аллее, на высоком холме над Волгой, ветерок слегка шевелил листья деревьев и приносил хоть какую-то прохладу. Несмотря на тревожные времена, на стрельбу по ночам, на страшные слухи о бандитах, о наступающих бе-лочехах, аллея наверху была заполнена гуляющими.
Проплывали светлые платья барышень из “порядочных” семей, сопровождаемых студентами в куртках внакидку, гимназистами в лихо заломленных форменных фуражках. У одной из скамеек столпились девушки в цветастых ситцевых кофточках — портнихи с первой в городе государственной швейной фабрики. Устало шаркая огромными пыльными сапогами, прошел высокий длиннобородый дядька в косоворотке и плотном, темном, несмотря на жару, пиджаке. За ним парни с гармошкой, в военных гимнастерках, в пиджаках, подпоясанных ремнями, — рабочие заволжского завода, добровольцы красных отрядов. Под руку с женой важно прошествовал известный в городе врач Николай Николаевич Сазонов…
На всю эту публику рассеянно посматривал белобрысый паренек, одиноко сидевшим на скамейке невдалеке от повисшей над крутым обрывом беседки.
Время от времени он приподнимался, высматривая кого-то в аллее. Во всей его фигуре чувствовалось напряжение. Не увидев, кого ждал, он снова садился на скамейку м равнодушно переводил взгляд с толпы на раскинувшуюся внизу величественную панораму, освещенную последними лучами заходящего солнца, — на Волгу с переброшенным через нее мостом, на зеленый Попов остров, на темнеющие вдали дома большого села.
Вскоре стало почти темно.
— Молодой человек, разрешите присесть рядом с вами, — услышал он вдруг над собой мужской голос.
Паренек с досадой взглянул на подошедшего: невысокий, рыжеволосый, в темной накидке. Словно не заметив недоброжелательного взгляда, мужчина спокойно уселся рядом и стал обмахиваться соломенной шляпой:
— Ф-фу! Ну и жарища! Вечер, а никакого облегчения… Паренек не проявил желания поддерживать беседу. Но незнакомца это нисколько не смутило.
— А я вас знаю, — заявил он вдруг, внимательно оглядывая соседа сверху вниз, словно его очень заинтересовали его рубашка и защитные галифе, туго перехваченные внизу короткими зелеными обмотками.
— Я с вами не знаком! — отрезал паренек и, приподнявшись, снова нетерпеливо посмотрел поверх голов гуляющих в конец аллеи.
— Ну-ну, молодой человек! Нельзя так грубо, я же старше! И напрасно вы сердитесь, я вас действительно знаю. Вы Андрей Ромашов, курьер из ЧК — Так ведь?
Парень взглянул на незнакомца, на этот раз с изумлением. Кто такой? Кажется, он раньше где-то видел этого рыжеволосого человека. Но где, когда? Что ему надо?..
— Вот видите, — продолжал тот, усмехаясь. — Наконец-то вы обратили свое благосклонное внимание на мою скромную особу. А между тем у меня есть к вам интересное дело. Весьма…
— Нет уж, — поднимаясь, ответил Андрей. — Вы меня извините, но мне надо идти. К тому же… Не
