«Ох и рожа у меня зверская!» — восхитился Корсар, и тут же его передернуло: он увидел, как дубинки полицейских синхронно взметнулись над его головой. Оператор не стал задерживаться на кадре избиения, а двинулся вперед и, войдя в самолет сделал долгую панораму, особо останавливаясь на убитых.
— Ты! — заорал ведущий передачи, и за подбородок поднял лицо Корсара к себе. — Смотри! Смотри на останки этих благородных людей!
Корсар посмотрел, где-то на дальнем плане сознания отметив, что теперь в эфир транслируется его лицо, устремленное на экран, а слова перешедшего на русский ведущего дублируются арабской вязью.
— Ты подлая грязный собака! Убийца из убийц! Неверный террорист! Скажи! Скажи вдовам и сиротам, за что ты убил ни в чем не повинных людей! Говори, шакал!
Корсар постарался поднять голову повыше — но веревка не дала. Он глянул прямо в объектив камеры и ответил по-английски, в надежде, что так его без перевода поймет больше зрителей:
— Я не террорист. Эти люди хотели захватить самолет и убить меня…
Рывок ошейника не дал ему договорить — «фараон» в бешенстве попытался пригнуть голову излишне говорливого пленника к полу.
— Ну все. С меня хватит… — прошептал Корсар одними губами и чуть-чуть пошевелил ключицами, сдвигая ошейник как можно ниже. Вот так, теперь шейным позвонкам ничего не грозит… И Корсар резко выпрямился, включив в работу все мышцы тела. Веревка врезалась ему в плечи — но плечи у Корсара были достаточно крепкие, и он продолжил движение, дернув «фараона» так, что тот потерял равновесие и свалился на ведущего.
«На закуску!» — и Корсар со всей силы пнул «фараона» в бок, так что там что-то подалось и звучно хрустнуло. Уловив краем глаза замах приклада автомата охранника, следующим движением Корсар ушел от удара и одновременно выдернул веревку из ослабевших рук «фараона». На душе сразу стало как-то веселее — пусть себе амбал-охранник вновь заносит автомат. Сила есть — ума не надо, да, дядька?
Вместо того чтобы отпрянуть от удара вновь, он, наоборот, почти что ласковым движением прижался к амбалу, на секунду ощутив запах пота и нечищеных зубов, и, когда оружие охранника пошло вниз, синхронным движением ударил локтями туда, где кончаются ребра и проходит цепочка нервных узлов.
Охранник со всхлипом выпустил из легких воздух и осел на корточки, глядя вверх выпученными глазами.
«Готовчик? Теперь пушка…» — но схватить автомат Корсару не удалось. Похожий на Джафара араб невесть как оказался сзади и коротким, точным движением рубанул его по шее. Веревка-ошейник немного смягчила удар, но на мгновение Корсар потерял над собой контроль, и новый участник схватки воспользовался этим, чтобы толчком ноги в грудь отправить его подальше от оружия
Корсар отлетел назад и упал спиною на стол, попутно сметя на пол дорогую камеру, но тут же пружинисто соскочил на пол, приняв боевую стойку. Араб не торопясь приближался, лицо его было спокойным и презрительным — чувствовалось, что для него единоборство без оружия не является чем-то необычным
«Хорошо двигается, — одобрил Корсар — Хотя немного медленно… На этом можно и сыграть!» — и тут же понял, что ничего не получится. Не будет финальной схватки: охранник уже очухался и поднимал автомат.
«Руки вверх? Ну уж нет!» — и Корсар кинул тело влево, чтобы видеоператор оказался между ним и охранником.
Нельзя сказать, что Корсар надеялся, что оператор окажется большой помехой для врагов — азиат мог в любую секунду упасть на пол или отпрянуть в сторону. Но то ли охранник уже нажимал на спуск и машинально вел ствол вслед за целью, то ли азиат был настолько малоценным кадром — короткая очередь разнесла вдребезги монитор компьютера, и последние пули из нее достались оператору, опрокинув его на спину вместе с легким стулом. Где-то в дальнем уголке сознания Корсара запечатлелось его лицо: все такое же бесстрастное, с разве что чуть-чуть удивленными глазами.
«Вторая очередь будет точнее!» — Корсар сделал обманное движение, продемонстрировав стрелку, что кинется влево, и тут же метнулся направо, в сторону той двери, откуда появился несчастный видеоинженер.
Удар плечом! Дверь с легкостью распахнулась, с треском ударившись о стену. Перед Корсаром открылся темноватый коридор, узкая лестница вверх, узкая лестница вниз… Куда теперь? Идущий из дремучих глубин подсознания инстинкт скомандовал: «Бегом, не оглядываясь!», но Корсар подавил этот порыв. Ну, кинется он очертя голову, а потом что? И вместо панического бегства он сделал короткий шаг в сторону, вжавшись в небольшую нишу рядом с дверью.
Запоздалая серия пуль выбила фонтанчики каменной крошки из стены прохода, но вопреки ожиданиям амбал-охранник в погоню не кинулся. Вместо этого из «комнаты Гарун аль-Рашида» донеслось несколько энергичных команд, и Корсар понял: красавец Джафар отдает приказания по радио.
«Интересно, какие? Хотя нетрудно догадаться — перекрыть проходы и ждать, пока я сам приду к ним в руки…»
Как бы подтверждая эти его мысли, откуда-то снизу донеслись приглушенные выкрики команд, топот ног, а потом все затихло, видимо, бойцы заняли позиции. Корсар вспомнил строй «воинов пустыни» во дворе и понял: внизу шансов нет. А где есть?
Корсар. От добра добра не ищут?
Ниша, в которой он стоял, была неглубокой и не очень широкой. Зато высотой — до потолка… И даже выше! Дальше она переходила в темную щель, из которой веял ощутимый поток воздуха — не то чтобы прохладного, не и не такого жаркого, как на улице. Совершенно не к месту Корсар вспомнил первый день в Дубае и обзорную экскурсию по городу. Безбожно коверкая слова, гид что-то говорил про искусство древних строителей, о ветровых башнях, охлаждавших воздух в жилищах богатых шейхов задолго до появления кондиционеров…
«Ну почему же не к месту? — вдруг усмехнулся про себя Корсар. — Вполне подходящая идея!»
Он вытянул руки в стороны, затем повернулся боком и уперся спиной в одну боковую стену ниши, а ногами в другую.
«Как же это называется у альпинистов? Не помню… Да и не в названии дело, главное, получилось бы! Значит, так: ноги две, руки тоже две, спина упирается для страховки — прекрасно, пять точек опоры. Теперь одну ногу повыше, потом другую переставим… Теперь рука, вторая, а теперь напряглись — и спина поднимается сантиметров на тридцать… Только теперь слишком пологий угол получается, упора почти нет! Значит, нельзя расслаблять руки… Хотя бы одну из них! Черт, скользит!!!»
Уже приподнявшийся на уровень человеческого роста, Корсар удержался в последний момент и вновь принялся импровизировать, угадывая, как и в какой последовательности переставлять руки.
Удары сердца отдавались в ушах глухой дробью, и Корсар вдруг как-то отстраненно подумал — интересно бы сейчас посчитать пульс да давление померить. Опять же, в каком-то дальнем уголке сознания мелькнуло сравнение: у самолета, при отказе одного двигателя, можно вывести другой на чрезвычайный режим, и он вытянет. Вот только сам двигатель потом придется отправлять на свалку. У Корсара другого выхода не было, и он вгонял в чрезвычайный режим себя самого, заставляя мышцы работать на разрыв, а мозг — анализировать, обрабатывать и выдавать информацию с такой скоростью, с которой он редко работал даже в полетах.
Инстинкт самосохранения подгонял, заставлял торопиться и нервничать, и не давать себе поддаться ему было не менее трудно, чем ползти по нише вверх, ерзая спиной по шершавому камню. Вот потолок уже близко, а вот и щель…
Ниша превратилась в вертикальную шахту, которая шла вверх еще около метра, а потом его спина уперлась вместо уже привычного ровного камня в какую-то острую грань. До боли изгибая шею, он обернулся и в скудном свете, проникающем снизу, разглядел, что к вертикальной шахте подходит такой же узкий горизонтальный туннельчик, почему-то устланный снизу побелевшими от старости высохшими досками.
