люди не оказывали. Положение изменилось в апреле 1922 года, когда впервые были избраны сразу три секретаря ЦК: генеральным — Сталин, вторым — Молотов, и третьим — Михайлов, вскоре замененный Куйбышевым. Тогда и начал регулярно заседать Секретариат, вскоре подмявший под себя Оргбюро и Политбюро, которые стали послушными исполнителями приказаний Сталина.
Он сумел создать силу, которая пронизала всю страну по вертикали и горизонтали. Имя ее — партийный аппарат. В результате реальной властью обладал не тот, кто занимал крупнейший пост в иерархии, не нарком или член Политбюро, а тот, кто стоял ближе к Сталину. Его секретарь весил больше, чем руководитель ведомства. Вспомним, как перед Поскребышевым тряслись министры и маршалы, ученые и дипломаты.
Недаром в годы горбачевской гласности объектом номер один для нападок демократической общественности стал партийный аппарат. Заметьте, не государственный, не министерский, а именно аппарат партийных комитетов. В нем либералы видели преемников тех, с чьей помощью Сталин осуществил бескровный переворот и победил в борьбе за власть. Аппарату отомстили в августе 1991 года.
Неужели двадцатитрехлетний помощник Сталина, назначенный на эту должность 9 августа 1923 года с освобождением от прежних обязанностей секретаря Оргбюро, проработав три года в секретариате генсека, понял, что отмщение неотвратимо и что сила, с помощью которой Сталин фактически захватил власть, исторически обречена?
Если бы Бажанов дожил до роспуска КПСС и краха ее аппарата, он, наверное, написал бы, что возмездие зарождается уже в момент совершения несправедливого поступка.
Увы, кремлевский перебежчик скончался задолго до «закрытия» СССР. Последнее прижизненное издание его записок о пережитом вышло в 1980 году в Париже. Полвека, начиная с 1929 года, когда во французских газетах появились его первые статьи о службе в сталинском секретариате, Бажанов дополнял и расширял свои воспоминания. Однако ни в одном издании, включая и самое полное, прямо не говорится о том, что он на ходу соскочил со сталинского поезда, поняв: эту поездную бригаду ожидает незавидная участь. Хотя всем своим описанием кремлевских нравов подводит именно к этой мысли.
Без понимания скрытой сути шедшей среди кремлевской верхушки борьбы за власть трудно представить положение помощников этой самой верхушки. Враждуют господа, враждуют и их слуги. Это аксиома, одинаковая для королевского замка, президентского дворца или Политбюро ЦК.
Кто были вождями революции? Безусловно, Ленин и Троцкий. К концу гражданской войны их рейтинг, если бы он тогда проводился, превосходил рейтинг всех остальных большевистских лидеров, вместе взятых. И хотя войной руководил Ленин, рейтинг Троцкого, пожалуй, был даже повыше.
Основная партийная масса и рядовые граждане страны мало что знали о деятельности Ленина. Он все время сидел в Кремле, на фронты не выезжал, ни разу не посетил даже те территории, где было относительно тихо. Иное дело Троцкий. Он носился на своем знаменитом бронепоезде по всем фронтам гражданской, организовывал наступления, прекращал панику и растерянность. В сознании партии и страны постепенно вызревала склонность приписывать победы главным образом ему — председателю Реввоенсовета, главе Красной Армии.
Это не могло не беспокоить Ленина, у которого с Троцким неровные отношения еще со времен эмиграции, когда «Иудушка» Троцкий не испытывал священного трепета перед Лениным и вступал с ним в острейшие дискуссии. Растущая популярность давнишнего честолюбивого оппонента, в руках у которого теперь уже было не только перо, но и мощная военная сила, победившая войска царских генералов, заставила Ленина предпринять меры для усиления своего положения в Кремле.
С этой целью он укрепляет позиции в ЦК и в Совнаркоме группы людей из числа своих ближайших сторонников, максимально приблизив их к себе. Только самые осведомленные в кремлевских интригах догадываются, по какому критерию идет подбор лиц, которые должны обеспечить Ленину большинство. Этот критерий — неприязнь к Троцкому.
Первая фамилия в списке группы — Зиновьев. Он поставлен Лениным во главе Коминтерна. Под номером вторым идет Каменев. Ленин сделал его своим первым и главным заместителем по Совнаркому, поручив руководство народным хозяйством страны через Совет Труда и Обороны. В отсутствие Ленина Каменев заменяет его как председателя Совнаркома и СТО. Кроме того, Каменев председательствовал на заседаниях Политбюро. Третий номер — Сталин, назначенный генеральным секретарем ЦК.
Всех троих объединяет ненависть к Троцкому. Зиновьев стал его врагом после осени 1919 года, когда происходило успешное наступление Юденича на Петроград. Зиновьев пребывал в страшной панике — склонный к теоретизированию, он оказался беспомощным в первой же экстремальной ситуации. Примчавшись на своем поезде в Петроград, Троцкий быстро выправил положение, полностью игнорируя растерявшегося, не умевшего руководить Зиновьева.
Переживший страшное унижение, председатель Петросовета возненавидел решительного наркомвоенмора. Отныне они стали непримиримыми врагами.
Со времен гражданской войны враждовал с Троцким и Сталин. Оба часто нападали друг на друга с обвинениями, и Ленину все время приходилось быть арбитром.
Менее всех имел личных поводов неприязни к Троцкому Каменев. Но он был тенью Зиновьева и неуклонно следовал за ним, поддерживая в интригах против Троцкого.
Ленин очень высоко поднял эту «тройку», рассматривая ее как противовес Троцкому. Зиновьев, Каменев и Сталин своими согласованными действиями оправдывали возложенную на них роль, в результате чего Троцкий для Ленина перестал быть опасным.
Все изменило неожиданное событие — болезнь Ленина. Между «тройкой» и Троцким началась ожесточенная драка за власть. Ленин умирал, и «тройка» уже не опасалась того, что вождь может передумать и вступить в долговременный блок с Троцким. Кратковременные периоды сближения уже бывали, и тогда, балансируя между «тройкой» и Троцким, Ленин поддерживал предложения последнего, отменяя решения «тройки», которые она принимала во время его болезни. В октябре 1922 года пленум ЦК без Ленина принял решения, ослабившие монополию внешней торговли, а в декабре Ленин на новом пленуме эти октябрьские решения отменил. В угоду Троцкому разнес идею Сталина о национальной автономии.
Первейшей заботой Зиновьева, Каменева и Сталина стали политическая дискредитация и удаление от власти Троцкого. Пока «тройка» вместе, однако пройдет время, и она расколется. Сталин победит вчерашних компаньонов — с помощью партийного аппарата. Но это будет позднее. А в двадцать третьем году, в преддверии будущих драк, все вели подспудную работу по расстановке своих людей.
До болезни Ленина на всех заседаниях Политбюро неизменно секретарствовала Мария Игнатьевна Гляссер. Широкой публике имя этой женщины было знакомо менее, нежели Лидии Фотиевой. Фотиева — секретарь Ленина по Совнаркому, и все декреты правительства шли в печать за подписью Ленина и Фотиевой. Ее имя знала вся страна. А вот Марию Гляссер знал лишь узкий круг партийных функционеров. Дело в том, что Гляссер была секретарем Ленина по Политбюро, а вся работа Политбюро носила секретный характер.
Очень немногие знали, что, несмотря на следовавшую за Лениным под декретами Совнаркома подпись Фотиевой, главной и основной секретаршей была Гляссер. Поскольку все самые важные решения принимались на Политбюро, Гляссер и вела их запись. Совнарком лишь дублировал постановления Политбюро, и эта практика продолжалась вплоть до 1990 года. Фотиева лишь следила за тем, чтобы декреты Совнаркома точно повторяли решения Политбюро, но не принимала такого участия в их подготовке и формировании, как Гляссер.
Пост секретаря Политбюро очень важен, и когда Ленин вышел из строя, «тройка» решила заменить Гляссер своим человеком. Им стал Борис Бажанов.
В ленинском секретариате — смятение. Кто следующий? Фотиева, чтобы сохранить свой пост, просит Каменева принять ее и долго рассказывает о своих выдающихся способностях, не раз отмеченных Владимиром Ильичем. У Каменева должно сложиться впечатление о ее незаменимости и, главное, посвященности в ленинские мелкие секреты. Зачем расширять круг лиц, причастных к кремлевским тайнам? Каменеву совсем не интересны совнаркомовские канцелярские мелочи, он выше всех этих дрязг, он отмахивается от них, — и, между прочим, напрасно. Сталин, в отличие от него, очень даже интересуется подобными деталями.
Фотиева вздохнула с облегчением, когда узнала, что Каменев не против того, чтобы она продолжала работать с ним. Меньше повезло Саре Флаксерман, которая вместе с Володичевой выполняла обязанности дежурной секретарши при Ленине. Их обычно вызывали к нему, когда он хотел продиктовать письмо, распоряжение или статью. Знаменитое ленинское «завещание», продиктованное Володичевой и ставшее благодаря ей известным Сталину, еще одно свидетельство всесилия маленьких людей. Володичева получила индульгенцию на пребывание рядом с первыми лицами, а вот Сару Флаксерман перевели в так называемый Малый Совнарком — комиссию, придающую нужную юридическую форму проектам декретов Совнаркома.
Набирал силу секретариат Молотова. С помощниками второго секретаря ЦК считались. Правда, они не сделали такой головокружительной карьеры, как помощники Сталина. Личный секретарь Молотова Герман Тихомирнов получил должность заведующего Центральным партийным архивом при ЦК. Должностишка, прямо скажем, так себе — ведь все важнейшие документы были сосредоточены в сталинском секретариате, и их сбором занимался Товстуха. Другие помощники Молотова — первый секретарь Васильевский, Бородаевский, Белов — в крупные «шишки» тоже не выбились.
Иное дело — сталинский секретариат. Из его недр выйдет Николай Ежов — тот самый наркомвнудел, который будет два года держать страну в «ежовых» рукавицах. Он приглянется Сталину, будучи на малозаметной партийной работе в Казахстане, и сразу же попадет в ЦК, где станет заведовать сектором кадров в секретариате генсека. Отсюда же взлетит к вершинам власти и Маленков, который после смерти Сталина заменит его на посту Председателя Совета Министров СССР. В середине двадцатых годов он удачно женился на сотруднице аппарата ЦК В. Голубцовой, и та помогла ему устроиться на техническую должность в ЦК. Усидчивый канцелярист, получивший от коллег пренебрежительную кличку «Маланья», вскоре выслужился до чина протокольного секретаря Политбюро. В 1934 году он уже возглавил отдел руководящих партийных кадров ЦК.
По мере того как Сталин прибирал к рукам власть, его секретариат играл все более важную роль. Вот уже и двадцатичетырехлетний Бажанов, беря пример с Товстухи, Мехлиса и Каннера, начал покровительственно разъяснять руководителям наркоматов, что вопрос, внесенный ими в Политбюро, недостаточно согласован с другими ведомствами, что надо сначала сделать то-то и то-то. К Бажанову обращаются все чаще и чаще: руководители ведомств понимают, что секретарь Политбюро в курсе всех дел, у него можно получить сведения, в каком состоянии тот или иной вопрос, каковы по нему мнения и тенденции. Иногда он ловит себя на том, что заходит слишком далеко, что превышает свои полномочия, и делится сомнениями с коллегами. Они успокаивают: институт помощников секретарей ЦК и был создан Лениным, чтобы разгрузить секретарей ЦК от второстепенных дел, чтобы они могли сосредоточить свою работу на главном.
Бажанов покинул сталинский секретариат в 1926 году.
К этому времени положение его шефа в иерархии власти значительно упрочилось. Хотя Троцкий и Зиновьев пока еще остаются членами, а Каменев — кандидатом в члены Политбюро, но они уже отстранены от своих прежних крупных постов. Троцкий уже не председатель Реввоенсовета и не наркомвоенмор, Зиновьев — не председатель исполкома Коминтерна, Каменев снят с постов председателя Совета Труда и Обороны и заместителя председателя Совнаркома. Состав членов Политбюро расширен за счет Молотова, Калинина и Ворошилова, кандидатов в члены — за счет Рудзутака, Дзержинского, Угланова и
