Многие в батальоне удивлялись, почему Рита Меньшагина взяла себе Жука. Рита была уже сержантом, командиром отделения. Она занималась дрессировкой и могла выбирать собак. А Жука в питомнике считали порченым.
Постоянного хозяина, вожатого Жук давно не имел, хотя был «старым фронтовиком». Осенью сорок первого года он нёс службу на передовой. Там его и ранило.
— Придётся пристрелить, — сказал тогда командир взвода, глядя на собаку. Жук истекал кровью.
Красноармеец-вожатый стал перед Жуком, словно заслоняя его:
— Не нужно стрелять, ему же цены нет! Разрешите, отнесу к ветеринарному врачу.
— Не донесёшь, далеко, — сказал командир взвода.
— Донесу, вы только разрешите…
Вожатый долго тащил Жука. Останавливался, вытирал пот со лба и поправлял на собаке повязку, которая быстро пропитывалась кровью. Это заставляло спешить. Боец поднимал Жука и нёс дальше. Глаза у собаки временами становились совсем тусклыми и пустыми. Жук терял сознание, и тогда вожатый с щемящим чувством думал, что, наверное, командир взвода был прав. Ему действительно не донести Жука. Во всяком случае живым.
Когда боец принёс Жука на ветеринарный пункт, врач только головой покачал.
— Сколько ты прошёл с ним? — спросил он. — Пёс же с доброго телёнка.
— Километра четыре, а может быть, и пять. Не мог я его бросить…
— Ну, попробуем заштопать, раз такое дело.
Врач вылечил пса, но когда Жука отпустили из ветеринарной части, его вожатого уже не оказалось в батальоне. Боец был ранен, его отправили в тыл.
Так вот Жук и остался без хозяина. Другие не хотели его брать, считали, что он уже не сможет работать на передовой, будет бояться взрывов.
— После ранения каким-то ненормальным стал, — сказал Рите старый солдат, который присматривал за Жуком. — Никого к себе не подпускает. Просто сатана, а не пёс. Мы ему на палке еду подаём, а уж чистить и вовсе не можем.
— Значит, вы боитесь, — рассердилась Рита, — а собака тех, кто боится, терпеть не может. Сами портите животное.
Она смело вошла в вольер, потрепала Жука по шее. Он вздрогнул и заворчал, но не кинулся на девушку, как того ожидал солдат. Даже не отскочил в сторону. Пёс почувствовал ласку.
— Как же тебя запустили, — сказала Рита Жуку и снова недовольно взглянула на солдата. Её пальцы запутались в густой, давно не чёсанной шерсти. Тёплая кожа под этой шерстью дёргалась в мелкой дрожи. Пёс ещё не признал Риту, он только терпел, выжидал, что будет дальше.
Рите понравился пёс. Она поняла, что дрессировать его будет нелегко. Но это Риту не смущало.
Нет, Жук не сразу ей покорился, не сразу даже стал послушно выполнять команды. А ведь Рита не просто дрессировала его — она учила собаку миннорозыскной службе!
Жук обладал необыкновенным обонянием. Он чувствовал взрывчатку издалека и быстро, уверенно шёл к ней. Он умел даже распознать каким-то образом схему расстановки мин. Найдёт, разнюхает одну мину и сидит возле неё, пока не подойдёт хозяйка. Сдаст ей находку и спешит дальше, по ряду.
Рита награждала его за каждую находку. Не закармливала, давала прядку мяса, какую давали своим собакам все девушки. Но Жук чувствовал, что это не кормёжка, а награда, она давалась с лаской, которую пёс всё больше ценил.
Теперь уже Рита могла делать с ним что угодно. Признав её хозяйкой, он был готов всё от неё терпеть. Но только от неё! Характер-то Жука не изменился. Однажды Рита уехала в командировку на несколько дней. Опять никто к Жуку не мог подойти. Опять ему подавали пищу на палке.
Когда Рита вернулась, Жук не проявлял бурной радости, не бросился к ней, не стал лизаться. Он только глядел на хозяйку преданным взглядом и сразу сделался кротким и послушным.
Рите говорили, что Жук хорошо ведёт себя, пока они в тихой Сосновке, а под огнём, на передовой она убедится, что он порченый…
И вот они на передовой. Услышав взрыв, Жук оборвал поводок и кинулся на помощь хозяйке. Рита наклонилась к собаке, ласково потрепала густую белую шерсть.
— Всё в порядке, Жук! На войне и не такое бывает!
В ЗЕМЛЯНКЕ КОМАНДАРМА
Наступление наших войск развивалось. Вслед за передовыми частями двигались вперёд штабы. Сперва пошли штабы полков, дивизий, корпусов. Затем настало время для штаба армии. Армейскому штабу выбрали место на склонах Дудергофских высот. Тут было много больших, крепких землянок, целый подземный городок. Противник не успел его разрушить, он бежал, опасаясь окружения.
Армейские сапёры осмотрели землянки, очистили от всего, что могло взорваться — снарядов, мин, гранат. Штаб приехал и начал расселяться на новом месте. Всё было как будто в порядке. Всё же генерал, начальник инженерных войск, тревожился. Он знал, как хитро немцы минируют то, что им приходится оставлять. Наверно, поэтому генерал и вспомнил о сапёрах с собаками. Отправил в батальон мотоциклиста:
— Срочно проверьте расположение штаба.
Взвод минёров с собаками выехал к Дудергофу. А там, в подземном городке, уже шла работа. На столах лежали карты. Над картами сидели офицеры. Наступление продолжалось, дел было очень много.
Минёров встретили не совсем приветливо. Не хотелось прерывать работу ради того, чтобы собаки обнюхивали углы в землянках.
— Ничего тут нет. Зря только мешаете, — говорили минёрам.
Офицеры неохотно выходили из землянок. Некоторые подшучивали над минёрами:
— На себя, значит, не надеетесь? Пусть собаки разберутся?
Минёры обследовали землянки быстро. Собаки ничего не находили. Задержка произошла только в большом блиндаже командующего армией. Жук уселся там, подняв голову и вытянув шею. Он упорно глядел на потолок, нервно двигал ноздрями, шумно втягивал в себя воздух.
— Чего он там унюхал?
Потолок был низким, крепко сбитым из толстых досок. На них можно было разглядеть каждый сучок.
— А что над потолком? — поинтересовалась Рита.
Выше под накатом из брёвен был небольшой, совсем тёмный чердачок. Адъютант командующего ничего не успел туда положить.
Минёры осторожно обследовали тёмное помещение.
— Ну и дело!
В глубине чердака стоял мощный трёхкилограммовый заряд тола. К его взрывателю шли с разных сторон туго натянутые проволочки-струны. Стоило только сунуть какой-нибудь свёрток или чемодан, и мощный взрыв разнёс бы всю землянку.
— Очень смешно, правда? — сказал Петров молодому лейтенанту, который отпустил уже немало шуток по адресу четвероногих искателей мин. — Благодарите Жука за то, что он раньше вас обратил внимание на этот чердак.
После этого уже никто Жука порченым не называл.
9
НА ПЕРЕЕЗДЕ
Подскакивая на скользких буграх обледенелого, нечищеного шоссе, подкатила к железной дороге и встала у переезда машина. Это был военный вездеход, юркий «козлик» с зелёным брезентовым верхом. Грузовик с девушками-минёрами шёл за ним следом. Он остановился немного поодаль.
Егор Степанович рывком отворил дверцу «козлика» и выскочил на дорогу. Он приехал вместе с командиром роты и командиром батальона. Вместе они и пошли туда, где шоссе пересекали железнодорожные пути.
На переезде был укреплён красный флажок. Петров и комбат с минуту молча постояли возле него. Потом Петров сказал:
— Задачка хитрая, товарищ подполковник.
— Хитрая, — согласился комбат, — задачка хитрая, а решать её надо. Интересно, насколько тут промёрз грунт?
Петров постучал о землю рукояткой щупа, словно ждал ответа. Земля была твёрдая, как кость.
— Думаю, сантиметров на сорок — пятьдесят промёрзла.
— Да, — согласился комбат, — не меньше. Уже середина зимы, а место тут открытое. Снежный покров тонкий и сильно примят. Пожалуй, грунт мог промёрзнуть и глубже.
Красный флажок, означающий, что это место заминировано, был поставлен сапёрами Петрова всего несколько часов назад. Егор Степанович понимал, что обезвредить этот участок будет нелегко, потому и доложил комбату.
Мимо переезда прошло уже много людей. Они ничего не заметили. Взрывчатка была хорошо замаскирована, да и зарыта, видимо, глубоко в землю. Всё же минёры обратили внимание на переезд, почувствовали, что здесь не всё ладно. Во-первых, очень уж выгодное для минирования место. Взрыв сразу
