идти. Иногда мне приходила мысль, что сам бог Ра послал меня к людям возвестить новое Знание. Но не мог понять, зачем ему это понадобилось. Тем более это остается для меня загадкой сейчас, когда я понял, как мал наш мир в сравнении с Небом. Я пришел к выводу, что Ра вообще не знает о нашем существовании.
Мое «безумие» началось со своего рода игры. Мне доставляло удовольствие создавать в воображении картину звездного неба и отгадывать, как оно будет выглядеть через день, месяц, год…
За последние четырнадцать лет самыми счастливыми для меня минутами были те, когда подтверждались мои предположения. Каждую ночь убеждало меня Небо в моей правоте. На небесной сцене звезды исполняли тот самый танец, который я задумал для них. Они будто читали мои мысли.
Пять звезд, которым я дал имена своих братьев и сестер, двигались иначе, чем остальные, казалось, нарушая установившийся порядок. Но я уже знал, что это лишь кажется. Все дело в том, что они обращаются вокруг Солнца Ра точно так же, как и наша Земля. Две из них ближе к Солнцу, чем Земля, а три — дальше. Все остальные звезды не изменяют своего положения на небе. Это доказывает, что они очень далеки от нас. Так подтвердилась еще одна моя догадка.
Постепенно мне стало ясно, почему в разное время меняется вид ночного неба: Земля обращается вокруг Солнца Ра, и мы смотрим на небо из разных точек, иначе говоря, видим разные части его. Точно так же, как если бы мы стали обходить храм, став к нему спиной. Тогда нам поочередно открывались бы сначала сады на юге, потом горная цепь Сен на западе, поля с оросительными каналами на севере, море на востоке. Понял я и другое — как сменяются день и ночь. Объяснение оказалось невероятно простым. Земной шар, медленно вращаясь, поворачивается к Солнцу разными сторонами. Поэтому не в одно и то же время восходит Солнце Ра и наступает день в разных местах земли.
Так из ночи в ночь, из года в год покорялось мне Небо. До тех пор, пока внезапно не вышло у меня из послушания; извлекло из своих недр несуществующую звезду — Пелу, священную змею. Никто кроме меня ее не заметил. Один я знаю звездное небо так, как солдат каждую зазубрину на своем мече, как рыбак каждую излучину реки Ханы.
В ту ночь, когда я отмечал на своей карте неба новое положение Мара и Йопа, она была еще крошечной, едва заметной точкой. Но ошибки быть не могло — прежде ее на этом месте не было. Пела вынырнула из мрака, как священная змея из глубин озера Кол. Никто и никогда ее не видел, но все верят, что живет она в темных глубинах и что голова ее распространяет сияние. Ее появление должно повлечь за собой великие события. Какие именно — никому неизвестно. Поэтому я дал новой звезде имя священной змеи, не подозревая тогда, что тем самым снова предвосхитил грядущее. Пришло время, и я понял, что она оправдывает свое имя.
В тот вечер, когда Кретон пришел ко мне, я только вернулся из храма, где готовился к свершению обряда Вечного Огня. Едва я переступил порог дома, ко мне бросилась Изида. Ноги ее были босы, волосы распущены. Так по обычаю наших женщин она предупреждала о грозящем несчастье.
— Они только что были здесь, — взволнованно сообщила Изида.
— Ты о ком? — спросил я, хотя уже понял, что произошло.
— Я их не знаю. Какие-то стражники. Их послал Совет. Они сказали, что им нужны только твои приспособления для наблюдения за небом, и унесли все, что смогли, а остальное разбили.
Значит, Совету все известно: Кретон донес на меня.
Он, наверняка, не сомневался, что действует во имя моего же блага. Как иначе излечить человека, постоянно употребляющего траву марихуаны, от которой мутится разум, начинаются галлюцинации? Только отобрав у него ее. И у меня отняли мою «марихуану» — мои трубы для наблюдения за небом, угломеры, водяные часы. Но папирусы, где записаны результаты моих наблюдений, им не удалось найти. Я ношу папирусы на себе, обмотав вокруг тела. Совет сможет получить их, только убив меня. Не думаю, чтобы они решились на это. Все-таки я Верховный Жрец, меня почитает народ. К тому же ничего предосудительного я не совершил. Сейчас важно одно — о моем открытии известно не только Кретону, но и всем остальным в Совете. Только бы они поняли, что оно означает. Но я очень сомневаюсь, поймут ли.
«Истину нельзя познать. Ее можно только получить в дар от богов, если ты этот дар заслужил», — вспомнились мне слова Кретона. Я подарил ему Истину, хотя он ее не заслужил. Она не нужна Мудрейшим. Я, только я, с самого начала стремился познать ее. Для всех остальных моя Истина — бред человека, напившегося воды из источника Килтарам.
Как сообщить людям о том, что их ждет? Может быть, в один из вечеров обратиться с башни храма к народу? Но это было бы чистейшим безумием, бесполезной жертвой. Кто-нибудь из моих помощников силой заставит меня замолчать. Если еще прежде не разнесет меня в клочья ворвавшаяся в храм толпа. Нельзя враз отнять у людей то, во что они привыкли верить испокон веков. Мечом, наверно, возможно, но словом — нет.
Моя Пела вынырнула не из бездонных глубин озера, а из бездонных глубин неба. И она не змея. Я один знаю, что такое Пела. Человек, пожелавший понять, откуда она взялась и какую роль сыграет в нашей жизни, прежде должен научиться смотреть на Небо моими глазами. И на Землю тоже.
Взгляд мой упал нa белый гребень из слоновой кости, скреплявший уложенные в высокий пучок длинные волосы Изиды. Слоновую кость привозили на судах с далекого восточного побережья, считавшегося краем земли. Все думают, что там, на востоке, у океана кончается земля. Но теперь я знаю, что это совсем не так. За океаном лежат другие, не известные нам земли. И вообще никакого края у Земли нет и быть не может — ведь она шар.
Я смотрел на небо, и взгляд мой невольно обратился к тому месту, где должна находиться она, моя Пела. Ночь еще не наступила, но в вечернем сумраке звезда была уже заметна. Всего несколько звезд светили ярче ее, но я знал — скоро Пела засияет ярче самой яркой утренней звезды Вены, которую я назвал именем своей сестры. Потом Пела станет видна и днем. Может, тогда люди поймут, что им грозит, убедятся, что я был прав. Но я уже буду далеко. Теперь я больше не могу оставаться здесь. Попрошу Совет Мудрейших снять с меня звание Верховного Жреца. Уверен, они охотно согласятся. Людям скажут, что я оставил суетный мир, дабы в тиши пустыни Хон возносить молитвы великому Ра.
На самом же деле я уеду. Отправлюсь на корабль как можно дальше от нашего острова на Восток, а там — в глубь большой земли. Хорошо бы, конечно, уехать не одному. Вот если бы ко мне присоединился мудрейший Арахом…
Мои размышления прервал стук у входных ворот. Изида послала раба открыть, а сама в страхе прижалась ко мне.
— Это опять они, — прошептала она. — Что ты им сделал плохого?
— Не бойся, Изида. Это не они. — Удары были робкими, с длительными перерывами.
У меня уже мелькала догадка, кто этот нежданный гость. Действительно, я не ошибся. К дому приближался один из Мудрейших — старый Арахом. Его незрячие глаза были устремлены вперед, он шел, держась за рабаповодыря.
— Приветствую тебя, Фа Раон, — он протянул мне правую руку, как принято только между добрыми друзьями.
— Счастлив видеть тебя, Мудрейший Арахом, — опустившись на колени, я сжал его руку в своих ладонях. — Нет ничего слаще для, моих ушей, чем внимать твоим речам, нет большей радости для глаз, чем лицезреть твой святой лик. Какие добрыевести принес ты в этот поздний час в дом, который незадолго до этого опустошили стражники, посланные Советом?
— Ты прав, Сын Солнца, ночная тьма скоро опустится на землю. Но она не помешает нам. — Его пальцы, едва касаясь, пробежали по моему лицу, чтобы определить его выражение.
Я действительно был рад Арахому, и он, поняв это, удовлетворенно
