задремала. И тут раздался этот ужасный крик. — Она прижала руки к горлу, как будто ей снова слышался этот крик. — Сначала я подумала, что мне со сна почудилось, но крик не прекращался. Я встала и подбежала к окну. На улице никого не было, только под окнами стояло пустое такси.
— Простите, Зоя, вы уверены, что оно было свободно?
— Я и не говорю, что оно было свободно. Я говорю, что в нем в этот момент никого не было. Это я точно знаю, потому что машина стояла прямо напротив моих окон и мне со второго этажа было очень хорошо видно…
Она замолчала, прижимая руки к горлу, и все так же дергался на тапочке помпончик.:
— А потом?
— Потом? Потом эти ребята перебежали через дорогу и сели в машину.
— Какие ребята?
— Одну минутку, — перебил ее Саша. — Я тут выяснил у соседей, что один из жильцов, Баулин, держал у себя постояльцев, двух молодых ребят. А вот Зоя говорит, что видела, как двое ребят выбежали из их подъезда и сели в машину.
— Да, сели в машину. У них в руках были маленькие чемоданчики. Я баулинских жильцов не видела, но, если бы мне показали этих ребят, что сели в такси, я бы их наверняка узнала. Я их хорошо запомнила, они все время были под фонарем — на свету. Тот, что повыше, худой парень с длинной челкой, сел за руль, а второй, поменьше ростом, по-моему, он с небольшими усиками и длинной прической, вроде той, что эти битлы носят, так вот, второй сел рядом с ним. Шофер завел мотор, и они сразу поехали. Только, по-моему, он не настоящий шофер…
— Почему вы так думаете?
— Очень машина у него дергалась. Один раз она даже заглохла. Потом он снова ее завел, и они поехали в сторону Заставы Ильича.
— Вы не заметили, сколько было времени?
Она растерянно развела руками:
— Я так испугалась, что даже на часы не посмотрела. Да и со сна я была все-таки…
Саша внимательно посмотрел на меня:
— Так что?
Я пожала плечами:
— Идем к Баулину домой. Этот вариант надо проверить сразу. Если его ребята дома, то будем думать, что и как, а если их нет…
Мы вернулись на Трудовую и поднялись на второй этаж по грязной зашарпанной лестнице. Саша мягко, но очень уверенно, как о вещи, не подлежащей обсуждению, отодвинул меня плечом от двери и резко позвонил несколько раз в дверной звонок. Я шепотом спросила:
— А куда окна…
— Все в порядке. Я там милиционера поставил.
В глубине квартиры раздались шаги, и чей-то сонный голос спросил:
— Кто там?
Саша легонько толкнул меня, и я сказала:
— Откройте, телеграмма Баулину.
Дверь отворилась, и заспанный, близоруко щурящийся молодой человек сказал:
— Телеграмму я приму, но Баулина нет…
Мы вошли в квартиру, и Саша быстро спросил:
— А где же сам-то Баулин?
— Он, по-видимому, ночует у своих родителей. Простите, но я не понимаю, в чем дело. Кто вы такие?
— Мы из уголовного розыска, — сказал Саша и протянул человеку свою продолговатую красную книжечку. — А теперь давайте ближе познакомимся. Кто вы такой?
Человек совсем растерялся.
— Я снимаю здесь жилье на время экзаменационной сессии. Я дважды в год приезжаю в Москву сдавать экзамены в заочном институте…
— Ваша фамилия?
— Хейсон, Юрий Григорьевич Хейсон.
— У вас, конечно, есть документы?
— Да, естественно. Но в чем дело? Проживание мне здесь разрешено, я предупреждал участкового.
Саша взял разговор с ним полностью в свои руки.
— Это прекрасно, что вам разрешено проживание. Вы живете здесь один?
— Нет, здесь живет мой товарищ по институту, Завердяга, он из Одессы.
— Где сейчас находится ваш товарищ Завердяга?
Хейсон удивленно посмотрел на него:
— Вот здесь, в нашей комнате, спит. Но в чем дело, я не понимаю?
— Пустая формальность, — вежливо улыбнулся Саша. — Скажите, Юрий Григорьевич, а что, Баулин все время здесь не живет?
— Слушайте, товарищ сыщик, не крутите мне голову! Из-за пустых формальностей в наше время людей не будят среди ночи! Если вас что-то интересует, так вы мне прямо скажите, что вас интересует, а я вам скажу, что я знаю!
— Меня как раз и интересует Баулин, — усмехнулся Саша. — Так что, Баулин здесь совсем не живет?
— Почему же? — взмахнул Хейсон руками. — Он все время здесь живет и только последние три ночи уходит спать к родителям. После того как вернулся от жены.
— Так, так. Почему же он уходит, не знаете?
— То есть, как почему? Где же ему спать? На полу, что ли? У него же там люди!
— Простите, не понял, какие люди?
— Жильцы же у него сейчас! Ребят этих двое!
Саша быстро взглянул на меня и, не подавая виду, сказал:
— Так, так, это мы знаем. А что, ребята эти дома?
— Конечно! Я им сам дверь открывал не так давно.
— Прекрасно, прекрасно, — бормотал себе под нос Саша, потом неожиданно резко повернулся к Хейсону, тихо, будто штампуя слова, спросил: — А что, ребята пришли после крика на улице? Или до него? А?
Хейсон задумался, и тут по его лицу я поняла, что он, наконец, все связал в одну цепь.
— Подождите… Так что же это… Подождите… Этот крик… Конечно, они пришли позже… Конечно! Я еще спрашивал у них об…
Саша прижал палец к губам:
— Тихо, тихо. Их дверь эта?
Хейсон молча кивнул. Саша подошел к двери, засунул руку в карман пиджака, прислушался. Во всей квартире наступила такая тишина, что я отчетливо слышала бормотание водяной струйки в раковине на кухне. Саша на мгновенье задумался, и я поняла, что он не может решить, как ему быть, — стучать или ворваться в комнату. Потом он взялся покрепче за ручку и рванул изо всех сил дверь на себя. Она распахнулась безо всякого сопротивления — не заперто. Саша взглянул в комнату.
— Пусто, они удрали. Они удрали на такси…
Мы вошли. Саша высунулся в окно и сказал:
— Леготкин, берите дворничиху, она, наверное, знает, где живут родители Баулина, и езжайте за ним. Побыстрее, здесь нам надо сделать обыск…
Альбинас Юронис
