работать. Например, когда подходит время выступления моей подруги, я просто посылаю на концерт свою тень, ставлю тень у неё за спиной и внушаю пианистке уверенность в себе. И тогда она играет уверенно, и концерт проходит с успехом».
Экзамены в аюрведическом колледже Пуны проводились раз в полтора года, занимали примерно три недели и состояли из десятка письменных работ на заданные темы, на каждую из которых отводилось три- четыре часа, и нескольких следовавших за ними практических контрольных заданий. В апреле 1978 года, когда жара перевалила за 40 градусов, сессия стала для меня настоящей мукой. По окончании её я отправился в Бомбей, считая, что заслужил положенный отдых. Вималананда встретил меня в прекрасном расположении духа, потому что Стони наконец понесла. Вскоре Арзу впервые оказалась в Бомбее, и Вималананда решил, что хорошо бы всем вместе поехать к Тиртхакшетре, нашим любимым горячим источникам. Арзу остановилась в доме Харшбхая, где на следующий день после прибытия, в воскресенье, её ужалила оса с внутренней стороны бедра. Стесняясь рассказать кому-нибудь о своём несчастье, она молча страдала до понедельника. А в понедельник она зашла к Вималананде, он заметил выражение боли на её лице и заставил поделиться своим секретом. «Давай-ка поправим это прямо сейчас, - сказал он. - Робби, неси сюда веник!» Я удивился: неужели он хочет веником смести боль? Я угадал. Он велел Арзу раздвинуть ноги, насколько позволял стыд, и начал нежно стегать опухшее место кончиками трав, из которых был связан веник. Арзу и я не скрывали своего удивления, ибо - voila! - боль моментально исчезла и опухоль стала спадать.
Но ахать было некогда, пора было отправляться в поход. Самый известный горячий ключ в окрестностях Бомбея находится в Ваджрёшвари, недалеко от Ганешпури. А Тиртхакшетра тогда был мало кому известен, и туристы редко наведывались туда. Первые два из четырёх его бассейнов слишком горячи и годятся разве что для приготовления пищи, поэтому сразу после прибытия мы положили наш рис и дал в полотняный мешочек и оставили кипеть в бассейне #1, в то время как сами нежились в бассейне #3. Это была чудесная разрядка, за которой последовал чудесный обед. Мы неохотно возвращались в город, набрав в канистры минеральной воды, как вдруг на середине пути в машине заглох мотор. Вималананда пытался завести его снова и снова и наконец совсем посадил аккумулятор. Мы стояли посреди незнакомых джунглей, и многие километры отделяли нас от ближайшего города. Наступала ночь. Минут десять мы пытались завести машину, толкая её, но так же безрезультатно.
Вималананда откинул капот и стал пристально смотреть на двигатель. Закрыв крышку, он выждал несколько минут. После этого он снова сел за руль и тронул ключ зажигания. Двигатель заработал как ни в чём не бывало. Мы благополучно добрались до Бомбея, как всегда спасённые «Природой». У ворот дома машина снова заглохла и на сей раз уже окончательно. Только на следующий день мы выяснили, что сгорела обмотка стартера. Вималананда послал меня сделать приношение Анджанее, сказав: «Благодаря Анджанее ты сейчас здесь, в Бомбее. Если бы не он, мы до сих пор могли торчать у обочины». Я прямиком пустился в ближайший храм Анджанеи, расположенный возле здания пожарной охраны, и воздал ему хвалы за наше недавнее спасение. Там же в храме я принёс свои благодарности Природе за то, что Она послала мне такого проводника, как Вималананда, и молил, чтобы он не оставлял меня никогда.
В июне 1978 года в нашей конюшне происходили перемены, ускоренные, быть может, приближением сезона дождей. Когда после двадцатилетнего перерыва Вималананда вновь стал держать лошадей, его первым тренером был добродушный, с совиными чертами лица сквернослов Манекджи, а первой лошадью - серый Зомарал, который принадлежал ему в равных долях с тренером. Вскоре после этого появилась Стоун Айс, а после смерти старика Манекджи обе лошади вместе с Алым Рубином перешли к сыну Манекджи Зубину, который стал их тренировать. Они оставались у него до тех пор, пока Рубина не отослали на конный завод, а когда это случилось, Зубин отказался отдать Вималананде причитающуюся ему долю, поскольку тот не числился среди «официальных» совладельцев коня. Вималананда, остро откликавшийся на несправедливость, вспылил и сказал, что наступающий сезон в Хайдерабаде не принесёт Зубину ничего хорошего.
Когда Вималананда внезапно сообщал свои прогнозы тренерам и хозяевам, которые плохо его знали, они принимали его за пьяного или сумасшедшего, даже если эти прогнозы впоследствии сбывались. Но Зубин, рассчитывавший не на одну победу в Хайдерабаде, в достаточной мере осознал, какое влияние имеет Вималананда на Природу, когда это предсказание стало осуществляться. Через несколько месяцев после сделанного прогноза, Вималананда встретил Зубина на вечеринке в Хайдерабаде и приветствовал его словами: «Ну что, мой мальчик, как твои дела в этом сезоне?» - «В каком сезоне? - беззаботно откликнулся Зубин. - Я здесь на каникулах!» В продолжение вечера он всячески подлизывался к Вималананде, пока тот наконец великодушно не произнёс: «Я разрешаю тебе выиграть одну скачку, в самый последний день». Зубин действительно выиграл в тот год одну скачку в Хайдерабаде, в заключительный день сезона. После этого вовсе перестал тренировать лошадей.
Таким образом лошади Вималананды оказались у некоего Аппагару. Когда годом позже Аппагару уехал тренировать в Бангалор, лошади перешли к господину М. Лафанжу, где они и пребывали к моменту моего появления. Нельзя сказать, чтобы Лафанж был плохим человеком, но он обожал дешевизну. С самого начала он принялся экономить на корме для лошадей и на соломе, которая шла им в подстилку. Я никогда не испытывал к нему особой симпатии, но поскольку он имел подход к Вималананде, я старался относиться к нему терпимо. Однако в 1978 году лошади двух новых хозяев появились у него на конюшне, и поведение его испортилось окончательно. Тогда, с подачи изобретательного доктора Кулкарни, у нас возник новый план: перевести лошадей под опеку Техмула Анитьи, симпатичного повесы, чья очаровательная жена Диназ изо всех сил старалась убедить нас, что в конюшне её мужа наши лошади будут чувствовать себя превосходно. Техмул мог получить тренерскую лицензию клуба только в том случае, если под его опекой будет находиться как минимум шесть лошадей, и с шестёркой Вималананды - Зомаралом, Эланом, Репеем, Камаалом, Тимиром и Баджаранги - он мог выполнить и даже перевыполнить это требование.
Я совершенно потерял уважение к семейству Лафанжей в то утро, когда пришёл к ним домой с просьбой лично переговорить с Вималанандой. Я хотел предупредить Лафанжа, что, отказавшись от своих неумных затей, он сможет сохранить у себя лошадей Вималананды. Дома была только его жена, которая на мой совет отвечала довольно грубо: «Мистер Лафанж не может бегать к мистеру Вималананде по первому требованию! У него есть дела и с другими хозяевами».
«Отлично», - сказал я, чувствуя себя задетым. Я подумал: «Скоро у него будет сколько угодно свободного времени для других хозяев». Я пришёл в гостиницу, где жил Вималананда, с намерением всё изложить в деталях и обнаружил, что Вималананда уже постановил переехать из мира рнанубандхан Лафанжа в кармическую среду Техмула. Свежее оскорбление миссис Лафанж давало нам подходящий повод для переезда, так что нам оставалось только разыграть роли несчастных жертв, лишённых возможности выбора: «Мы надеялись, что вы придёте, и всё уладится. Но вы были заняты с
