пальца задел Космическое яйцо, и из трещины пролились воды, столь чистые от прикосновения его, что превратились они в Небесную реку Гангу, которую мы знаем как Млечный Путь. Третьим шагом нечего было мерить.
Разъярённые асуры бросились на Вишну, желая отомстить ему за вечные обманы. Однако царь Бали остановил их и промолвил: «Ни одно существо не может одолеть Время, а оно сейчас нам не благоприятствует. В прошлом, когда Время было на нашей стороне, мы много раз побеждали дэвов. И когда оно снова будет благосклонно к нам, мы опять завоюем их. Будьте терпеливы, о асуры, дождитесь удачного часа!»
Тут Гаруда, орёл Вишну, накинул удавку Варуны на шею царя Бали и сказал: «Ты не можешь исполнить того, что обещал, принося клятву дарующего! Ступай в преисподнюю! Даже гуру твой проклял тебя, о недостойный!»
Но царь Бали сказал Господу Вишну: «Прошу тебя, пусть твой третий шаг кончается здесь. — И он поставил стопу Вишну себе на голову. — Если нарушу я свою клятву, то потеряю честь. А я лучше прощусь с жизнью, чем потеряю честь». Довольный готовностью царя пожертвовать своей жизнью, благословенный бог поставил свою стопу на макушку его головы. И тем он преподнёс Бали великий дар, ибо нет ничего благоприятнее, чем прикосновение владыки Вишну, в особенности же прикосновение к голове.
И тут на празднество прибыл дед Бали, Прахлада, желавший увидеть великого господа Вишну, которого впервые он созерцал в облике Человека- Льва. И не стал Прахлада пенять владыке Вишну на то, что тот лишил его внука всего богатства, но, напротив, поблагодарил его. А господь Вишну ответил: «Тех, кого я хочу благословить, я вначале лишаю всего. Горделивым, высокомерным и самонадеянным делает богатство человека. Всех и вся начинает презирать он, и даже Мною пренебрегает. Тот, кто удачлив по рождению своему или добивается удачи своими усилиями, тот, кто наделён хорошим здоровьем и красотой, долгой жизнью или богатством и при этом свободен от гордыни и высокомерия, способен на это лишь с Моего благословения. Благородный Бали остался невозмутим и спокоен даже перед лицом своего крушения, а потому Я благословил его, и станет он самим Индрой в грядущую Эпоху. А до тех пор будет он бессмертным владыкой подземных миров».
И вот, воспевая благословенного Вишну, отправился Бали в своё новое царство, и дед его Прахлада последовал за ним. А владыка Венера завершил ритуал жертвоприношения, начатый царём Бали, дабы всё было безупречно правильно. И любой изъян в совершении ритуала, любая ошибка, допущенная в обряде, может быть исправлена, если будет рассказана эта повесть о том, как царь Бали подарил Вселенную Великому Владыке.
Итак, о царь, — произнёс в заключение служитель двух небесных Узлов, Раху и Кету, — победа дэвов, которую они якобы одержали, присвоив себе амриту обманным путём, была лишь временной, и то, что Вишну получил хитростью, ему пришлось впоследствии выпрашивать, и это, в свою очередь, тоже породило кармические последствия, о царь! Поистине глубоки деяния кармы!
Пришло время царю Викраме вынести своё решение. Весь двор — и мудрецы, и просто любопытствующие — обратили взоры к своему повелителю, готовые вкушать нектар его рассуждений, точно подсолнухи, следующие за солнцем, чтобы полнее вкушать сладость его лучей. Снова и снова перебирал царь в уме всё услышанное им: родословные и необычные способности, примеры доблести и благородства. Но вновь и вновь его мысли возвращались к Сатурну и к невероятной его жестокости. Постепенно неизъяснимая печаль овладела сердцем царя, и погрузилось оно в беспросветный мрак. И вдруг такие слова сорвались с его губ:
— Лучше совсем не иметь сына, чем иметь такого, как Сатурн, чей взгляд столь ужасен в своей ненависти! И если даже собственного отца не пощадил владыка Сатурн, кого же он пощадит? Ответьте мне, о мудрые!
И случилось так — а было это предопределено судьбою, — что в тот самый миг проносился над ними в небесах на своей воздушной колеснице сам владыка Сатурн. Слова царя достигли его слуха, и тотчас же Сатурн спустился на землю и вступил во дворец. При виде этого высокого, истощенного, хромого бога — воплощённой непреклонности и неумолимости — и царь, и все придворные лишились дара речи от изумления и ужаса. Словно деревянные посохи, пали они ниц, простёршись неподвижно на земле.
Бывают в жизни такие мгновения, когда человек вдруг понимает, что неподобающее слово только что соскользнуло с его губ. И единственное его желание в подобный миг — забрать это слово обратно. Но нельзя взять обратно слово, что однажды произнесено, и один неблагоразумный поступок может бросить тень на все наши деяния до конца жизни. Именно такое мгновение настало для царя Викрамы. Сердце его ушло в пятки; вкус праха и пепла ощутил царь во рту, хотя на лице его по-прежнему читалась отвага. С глубочайшей почтительностью припал царь Викрама к ногам Сатурна и усадил его на свой собственный трон, и воздал всевозможные почести этому воплощению неизбежности, и вознес к нему молитвы и совершил в его честь обряды. И делая всё это, понимал он, что судьба его уже решена.
Когда же царь завершил все ритуалы, темноликий Сатурн заговорил с ним — и голос его звенел спокойствием и холодом реальности:
— О Викрамадитья! Ты нанес мне оскорбление перед лицом всего собрания, даже не ведая, сколь далеко простираются мои возможности. Знаешь ли ты, что Индра и все другие боги трепещут предо мною? Ты знаешь, что я уничтожаю всякого,
