— Уезжаю, — излишне беззаботно сказал Василий, — заглянул проститься.
— Счастливый путь и храни тебя Бог!
Они помолчали.
— Как-то раз, помнишь, — начал Медведев, — мы собирались в Синий Лог всего на день, а проездили три месяца… Это я к тому что… Ты тут присматривай…
— Да, конечно, да только…
— Что?
— Мне, может, и самому отлучиться придется… Правда Петру уже шестнадцать — почти мужчина. Заменит меня во всем.
— Да, конечно. Впрочем, Леваш обещал свою помощь. Как-нибудь сладится. Ну ладно. Я поехал.
И вдруг Картымазов порывисто обнял Медведева.
Он был маленького роста и, желая прижать Василия к своей груди, сам неловко, как мальчик, прижался к нему.
Потом круто повернулся и ушел в дом.
Василий возвращался в Медведевку, глубоко задумавшись.
Вспомнив о Волоцком князе, Медведев вспомнил о Волоцком игумене, а от Иосифа его мысли перешли к Мефодию. С ним непременно следовало поговорить перед отъездом и, въехав в свое село, Василий направил Малыша к дому священника.
До тех пор, пока у всех обитателей Медведевки, включая людей прибывших сюда на житье во время отсутствия хозяина, не было крыши над головой, Мефодий категорически отказывался от постройки для него дома. Теперь, когда в Медведевке стало двенадцать дворов, и каждая семья имела свою избу, рядом с церковью вырос небольшой, но крепкий дом, старательно построенный руками медведевских мужиков, которые проникались к своему священнику все большим уважением за его доброту, заботливость и безукоризненную порядочность. Как только Мефодий перебрался из избы Гриди в свой собственный дом, к нему сразу переехала жена, гостившая до этого у своих родителей в Боровске. Попадья Аксинья оказалась миловидной молоденькой женщиной, тихой и скромной. Она была беременна и редко выходила из дому, а все свободное время проводила за плетением кружев и слыла в этом деле большой мастерицей.
Когда Василий подъехал к дому священника, Мефодий возился на голубятне позади дома, но, увидев Василия, тотчас же вышел к нему, застегивая на ходу рясу.
— Добро пожаловать, Василий Иванович, — как всегда приветливо обратился он к Медведеву, — Вижу ты на коне, приехал откуда, иль уезжаешь?
— Уезжаю. Но не сейчас. Завтра.
— Зайди помолиться на дорогу. Буду ждать тебя в церкви с благословением.
— Конечно. Я, разумеется, дам перед отъездом всем своим людям указания, относительно безопасности на время моего отсутствия, да и Анница к счастью, может постоять за себя, и все же прошу тебя быть готовым ко всему.
— Я всегда готов ко всему, — улыбнулся Мефодий. — Этого требует мое служение Господу.
— Я помню, — улыбнулся Медведев, — Когда я впервые тебя увидел, ты держал в одной руке саблю, в другой — клетку с голубями.
— Мир и меч, — улыбнулся в ответ Мефодий.
— Мир? — переспросил Медведев, пристально глядя на Мефодия. — Я как-то видел — твои голуби весьма далеко летают.
Мефодий опустил голову, вздохнул, потом поднял и, посмотрев Василию прямо в глаза, твердо сказал:
— Скажу тебе коротко, и хочешь — верь, хочешь — нет. Мне нравится это место, и нравятся эти люди, а потому я никогда не сделаю ничего, что принесет им вред.
— Что ж, я хотел это от тебя услышать.
— А что касается голубей… Пусть они тебя не тревожат. И не опасайся, что они открывают кому- нибудь чьи-то тайны. Ты ведь прекрасно знаешь — все в руках Господа, и если Он посчитает нужным кому- то что-то открыть — то сделает это и без моих голубей. Господу Богу не нужны гонцы!
Глава шестая
ВЕЗЕНИЕ КНЯЗЯ ОБОЛЕНСКОГО
Медведев попрощался с Анницей ночью, а со своими людьми на рассвете, перед общим молебном в церкви. Он наказал им помнить, чему их учил, во всем слушаться хозяйку, быть постоянно начеку и, в случае чего, крепко за себя постоять. Затем он попрощался на теплой конюшне с Малышом, которого оставлял дома — за ночь выпал густой снег и ехать следовало на санях — благо совсем недавно по инициативе рассудительного Епифания, в качестве подарка к свадьбе, люди Медведева соорудили ему роскошные большие сани на двоих подарив пару крепких лошадей в придачу — «А ну куда с супружницей надумаете поехать — снег у нас тут рано выпадет!».
Обычно русские сани делались на одного ездока — в виде небольшой крытой кибитки, но это был уникальный «подарочный» экземпляр, слаженный добротно и с любовью, подволоченный алым немецким бархатом, раздобытым у Леваша, дуги и оглобли необыкновенно прочные и гибкие — вязовые, (сработанны Никитой Ефремовым), хомут ременной, украшенный рыжими лисьими и серыми волчьими хвостами (добыча охотника Якова), вожжи из лосиной кожи (сплел кожевенник Арсений Копна), полость выложена медвежьими шкурами, места для запасов питья и продовольствия на целый месяц, да еще для конского корма на несколько дней, а проезжать в них можно по наезженной дороге, не сильно утомляя лошадей, по семьдесят — восемьдесят верст в день.
Медведев решил, что с ним поедут сильный и ловкий, не раз проверенный в деле девятнадцатилетний Ивашко Неверов, владеющий одинаково хорошо луком саблей и арканом (ему Василий поручил находиться на облучке и управлять лошадьми), а также шестнадцатилетний маленький и хрупкий Алеша, опытный и тоже неоднократно проявивший себя разведчик и следопыт, которого он посадил с собой внутрь кибитки.
Получив благословение Мефодия, во время заутренней службы, на которой присутствовали все жители Медведевки, Василий и его спутники тронулись в путь.
Можно было ехать почти прямо на север по берегам Угры, а затем Гжати на Ржеву и уже оттуда на Новгород, но дороги здесь были очень плохие, а путь малоизвестный, так что Медведев решил не рисковать и отправился по более длинной, но проверенной и наезженной дороге Медынь — Боровск — Волоколамск — Тверь, которую прекрасно знал родившийся в этих местах Ивашко, рассчитав, что он и так, без особых усилий, поспеет к стенам Новгорода в назначенный Великим князем срок.
Под вечер следующего дня он уже пересекал замерзшую реку Протву в десяти верстах восточнее Боровска.
Быстро смеркалось, усиливался мороз и Ивашко подстегивал лошадей, торопясь поспеть до полной темноты в деревушку на той стороне реки, где они решили заночевать, когда увидел довольно большой отряд, который переезжал по льду реку с той стороны, двигаясь им навстречу. Трое саней в сопровождении дюжины всадников, копыта которых постоянно скользили, медленно двигались по льду. Ивашко сквозь маленькое, плотно завешенное окошко за его спиной сообщил об увиденном Медведеву. Василий, отодвинув шторку, стал наблюдать за встречным караваном.
Они поравнялись примерно на середине реки. Вдруг двое всадников отделились от общей массы и, замахав руками, направились к саням Медведева.
Василий велел ребятам быть начеку и остановиться.
Он вышел из саней, ожидая, когда всадники подъедут.
