станете единственными наследниками великого византийского прошлого. Софья, столь же многозначительно улыбнувшись сказала, что время все растравит на свои места, и перевела разговор на другую тему.
Этой темой стали жалобы брата на его тяжелое финансовое положение, еще более усугубляемое постоянным мотовством жены, при упоминании которой юная принцесса снова начала всхлипывать Софья посоветовала брату продать за большие деньги свой формальный титул византийского императора французскому королю Карлу, который, как она хорошо помнит, очень любит титулы. Андреас оживился, поблагодарил сестру за совет и сказал, что непременно воспользуется им. Тут же он, слегка смутившись и понизив голос, попросил сестру одолжить ему некоторую сумму денег или, в крайнем случае, несколько драгоценностей, и притом очень срочно, потому что уже завтра ему надо разговаривать с отцам жениха Марии князем Михаилам Еврейским о причинам, а у него и Марии нет ни копейки и даже ни одного драгоценного камня. Взглянув на тоненькие, ничем не украшенные пальчики своей племянницы, Софья растрогалась и, сняв со своей руки один из перстней, поцеловала заплаканную принцессу, одев перстень ей на палец и сказав при этом, что это подарок покойного отца, то бишь дедушки Марии. Затем княгиня глубоко о чем-то задумалась и, резко встав, велела Андреасу и Марии никуда не выходить, сказав, что скоро вернется. Она покинула покои и действительно вскоре вернулась, держа в руках большую, довольно тяжелую шкатулку и какое-то покрывало.
Открыв шкатулку, она сказала:
— Прими от меня сей дар, дорогая племянница, и пусть это приданое принесет тебе больше счастья, чем предыдущей владелице.
Мария стала вынимать драгоценности из шкатулки, восхищаясь ими, и мне удалось заметить, что на самом верху лежало простое ручное зеркальце в самой обыкновенной резной деревянной оправе — я часто видел точно такие же во время моего прошлого посещения Московии — в деревне они были почти у каждой молодой женщины.
— Мне? Господи, а что это? — восхищенно спросила Мария.
— Это приданое покойной твоей тезки Марии Тверской — первой супруги великого московского князя, отравленной, как мне говорили, злыми завистниками, — невозмутимо ответила Софья. — Я не желаю, чтобы у моего мужа оставались какие-либо воспоминания о ней. Ты меня понимаешь, Андреас?
Марья в ужасе отдернула руку.
— Нет-нет, тетушка, спасибо, я не возьму это!
— Почему же? — холодно улыбнулась Софья.
— Неужели вы хотите, чтобы оно принесло несчастье и мне?
— Не говори глупостей, Мария! — резко прикрикнул на дочь Андреас и улыбнулся Софье: — Спасибо, дорогая, я тебя прекрасно понимаю — ты совершенно права — нечего делать этим побрякушкам в твоем доме, где только ты должна быть единовластной хозяйкой! — Он подмигнул сестре и мягко сказал дочери; — Поблагодари тетку за решение твоей проблемы и ни о чем не беспокойся — пройдя через мои руки, эти камешки станут совершенно безвредными — еще увидишь, как они тебе пригодятся! Нам пора, Помогая!
— Пусть никто не увидит, что вы отсюда выносите, — сказали Софья и протянула Андреасу принесенное вместе со шкатулкой тканое покрывало.
Андреас тщательно завернул в него шкатулку, и Софья пошла проводить брата и племянника к по- тайному выходу на пустой задний двое ее части кремлевского терема.
Вскоре она вернулась, но я не торопился вылезать, потому что знал о еще одном свидании великой княгини, намеченном сразу после первого. И действительно, тут же вошла Береника и сказала:
— Он уже ждет.
Софья велела звать, и вошел мастер Аристотель Фьорованти.
И вот тут-то они заговорили по-итальянски.
Они говорили очень быстро, и я понял только, что речь идет о каких-то книгах и какой-то постройке, но, слабо владея языком, не уловил никакой связи между этими понятиями… Быть может, речь шла о строительстве библиотеки, хотя ничего подобного в Москве не строится — это было бы поздно укрыть….
Великая княгиня легко и певуче с искренним наслаждением заговорила по-итальянски, называя мастера его подлинным именем, а не привычным русским прозвищем Аристотель, присвоенным ему московитами в знак уважения к его многочисленным талантам:
— Мой дорогой Родольфо, я надеюсь, ты пришел сообщить мне, что выполнил мою волю и построил то, что обещал.
— Да, великая княгиня, — почтительно и низко склонился Фьорованти, по-европейски отставив назад ногу. — И смею вас заверить, что нигде в мире нет больше такого рода постройки. Ваши книги сохранятся навеки.
— Что ж, пойдем посмотрим.
Они уже направились
— Нет, Савва! Оставайся здесь! — приказала она, указывая повелительным жестом на будку.
Савва заскулил, завилял привязанным сзади хвостом, подметая им пол, как веником, одним словом, проявил все свое искусство, но великая княгиня была неумолима. Более того, она не на шутку рассердилась и топнула ногой, указывая уже не на собачью будку, а на противоположную дверь. Это означало, что Савва должен был удалиться в свою каморку, где он жил, и не высовывать Оттуда носа, пока его не позовут…
..Я ничего не мог поделать, кроме как подчиниться. Но я постараюсь впоследствии узнать, о чем шла речь и куда ходили Софья с Аристотелем.
А пока есть время и никто меня не тревожит, отвечу на заданные мне в предыдущем послании вопросы:
1. Каковы условия жизни?
Условия замечательные. Я имею отдельную небольшую комнатку, недалеко от покоев великой княгини, но в части терема, противоположной той, где живут ее фрейлины. В комнатке помещается лавка с пуховкам, где я сплю, и стол, за которым я сейчас сижу. Кормят меня отменно, и если бы я любил выпить; то скоро, наверно, бы спился — здесь все пьют по каждому поводу и без него, не зная удержу и меры. Как и было ранено заранее, с целью облегчения передачи писем я сразу же показал княгине, что умею читать и писать разумеется, только по-русски), и написал коряво и с ошибками письмо своей старушке матушке, у которой я единственный сын и кормилец. Надеюсь, если дело дойдет до проверки, какая-нибудь наша престарелая сестра будет находиться по соответствующему адресу в Угличе, дабы с гордостью подтвердить, что ее горбатый сын Савва действительно лично служит не кому-нибудь, а самой великой княгине.
2. В чем нужна помощь?
Только в одном. Мне срочно необходим учитель итальянского языка. Пусть брат Алексий наложит на меня епитимью за какой-нибудь грех, чтобы я каждый день Желательно ночью) молился в отдельном помещении храма по два часа в течение месяца. Найдите мне хорошего учителя, и через месяц я буду понимать самые сложные тексты, а не так, как произошло сколько что, когда я практически ничего не понял. Книжных знаний латыни недостаточно живой язык совсем другой. А ведь, возможно, именно этот разговор Софьи с итальянцем скрывал какую-нибудь очень важную тайну, другого ключа к которой уже никогда не будет…
Во славу Господа Единого и Вездесущего!
Савва Горбун как в воду глядел. Разговор великой княгини с мастером Аристотелем представлял собой настолько великую тайну, что она так и осталась не раскрытой на многие столетия. Не раскрыта она и сейчас.
…Аристотель держал в руках маленькую странную лампадку из толстого стекла. Внутри мерцал слабый огонек.
