— Входите. Вы можете оставаться здесь столько, сколько вам будет нужно.
— Спасибо, — нимало не удивилась она. — Антон, я не успела тебе рассказать… Мне действительно нужно помедитировать, я знаю, что делаю.
— Да, хорошо, — кивнул Антон, присаживаясь на любезно предложенный ему диванчик для посетителей.
Матрёна лежала в кровати, укутанная в тёплое одеяло, хотя её опять бросило в жар. Весь день она раскачивалась на этих качелях: жар — холод, холод — жар. Она не спала, порой лишь забывалась в горячечном бреду. Вот и теперь сознание снова куда-то уплывало, следуя за высоким звуком на пределе человеческого слуха. Или за пределом? Девушка приоткрыла глаза. Звук шёл отовсюду и одновременно из клубка чёрных ниток, который кто-то повесил над её кроватью. Её охватил страх, даже не страх — ужас. Клочки мыслей вихрем пронеслись в мозгу и исчезли. Окаменев, она наблюдала, как клубок уплотняется, набирает цвет и вес, распространяется ввысь и вширь, обретает форму. Форму? Это похоже на силуэт женщины! Неужели?! Девушка села в постели, протягивая руки к туманной фигуре.
Впрочем, если бы она оглянулась, то увидела бы, что всё ещё лежит неподвижно.
Силуэт двинулся к ней, коснулся, окутал своим туманом. Жар немедля ушёл, теперь Матрёну объял арктический холод, она застывала, обращалась в кусок льда. Сумрак окутал её всю, она уже не видела ни стен, ни мебели, ни сидящего возле кровати Антона — только тьму. Девочка Матрёна растворялась во тьме, а её место занимала… занимало… То, к чему они так стремились с Антоном, пришло и теперь устраивалось в части её души. Или она становилась его (Её?) частью.
Восприятие обострилось: сейчас Матрёна видела даже воздух, ощущала его запах, вкус, слышала звук. Внутри неё пробегали электрические разряды, ветвились, потрескивали и распадались. Она чувствовала запах озона. Тьма клубилась вокруг её тела, подбиралась к нему, впитывалась, как в губку, пока не исчезла вся. Теперь девушка боялась пошевелиться. Она закрыла глаза и сосредоточилась на том, что происходило внутри. Кто-то тяжело ворочался внутри её тела, что-то огромное и невыразимое прикасалось к её сознанию, легко сливаясь с ним, но, не поглощая полностью. Сила заполнила её, как пустой кожаный мешок, и она узнавала эту Силу, она не была ей чужой, про неё девушка тоже могла сказать «Я», только это «я» было большое. Она могла теперь мыслить и действовать с осознанием этой Силы, в то же время мысли и действия оставались её собственными. Да, собственными, но уже иными, присутствие Силы неизбежно отпечатывалось на них. Матрёша подумала, что так же разумная мать даёт своему ребёнку самому сделать первый шаг, однако незаметно страхует его, чтобы он не ушибся. Это была её последняя мысль, потом она рухнула обратно и крепко заснула.
Когда девушка вышла из помещения для медитации, Антон взглянул на неё, потом молча встал и пошёл следом. Они вышли из двора студии и так и шли до самого дома: молчаливая девушка впереди, молчаливый спутник чуть сзади. Прохожие как-то сами собой уходили в стороны, светофоры переключались на зелёный свет, машины тормозили. Дома Матрёна вошла в свою комнату, легла на кровать и отключилась. Антону тоже очень хотелось прилечь, но он заставил себя позвонить хозяину квартиры и уговориться о встрече. В конце концов, тот никоим образом не был виноват в необычных приключениях своих постояльцев.
«Население Земли неизбежно будет сокращено. — Леонид задумчиво смотрел на экран компьютера. Он только что закончил анализ очередной подборки новостей. — Ресурсов истощённой планеты даже при справедливом распределении не хватит на разжиревшую популяцию безволосых приматов. Но справедливости не будет. Те, кто в состоянии обеспечить себе достаточное количество благ, будут накапливать их всё больше и больше, не считаясь с разумной достаточностью, полностью отбросив разум. Впрочем, почему будут — они делают это сейчас. „Как мы привыкли отодвигать всё плохое в будущее! На наш век хватит“ — так рассуждали наши предки и их предки тоже. На их век, на самом деле хватило, а вот с нашим проблема.
Наука ведёт безумную партию с истощением источника жизни, и ставка в ней — выживание. Существующий способ производства, способ взаимодействия с окружающим миром полностью обанкротился и исчерпал себя. Невозможно выжить, продолжая добывать всё больше, выращивать всё больше и потреблять всё больше. Система пошла вразнос. Нужен совершенно новый способ освоения окружающей среды, принципиально новые технологии. Шаги к ним есть, есть и прорывы, но счёт идёт уже не на десятилетия. Что быстрее — выход на иную ступень цивилизации или её коллапс?
Если им удастся действительно построить город за пределами этой Земли — кто будет в нём жить? Кого нужно будет разыскивать, уговаривать, переводить и устраивать на новом месте в первую очередь? Строителей? С одной стороны, да, с другой — зачем нужны те, кто умеет лишь ляпать коробки из бетонных блоков? Блоков не будет, коробок тоже. Нужны те, кто способен примериться к материалу, изменить принципы построения согласно законам иной среды, кто может учить и учиться. Умельцы, изобретатели, творческие люди. Много ли их осталось? Увы, немного.
Затем, если они не хотят вернуться в каменный век, им необходимо сохранить уровень имеющихся на Земле знаний. Значит, нужны будут те, кто стоит на переднем крае науки. И не просто стоит, а активно действует на этом переднем крае, заглядывает за край и отодвигает его всё дальше. Те, кто не зашорен академическими догматами, кто способен однажды признать, что все его знания о природе оказались туфтой, и начать изучать сначала. Те, кто способен мыслить самостоятельно и неординарно. Потому что любой объём информации можно сохранить в компьютере, в двух, трёх — сколько понадобится.
Их ведь не так много понадобится… Не так много успело понять человечество за свою жизнь. Но нельзя записать на жёсткий диск то, что эту информацию создаёт — ищущий разум.
Нужно обязательно отыскать и собрать тех, кто уже сейчас выходит за границы человеческого состояния, отказывается признавать „договор“, осваивает запретные способы восприятия, развивает отключённые органы чувств. И при этом сохраняет здоровую гибкость сознания, не впал в фанатизм или религиозный экстаз. Тех, кто способен целенаправленно перемещаться между своими мирами, даже если понимать под этим линейку психических состояний. Критерием отбора должна стать практика: покажи, что ты уже умеешь. Не рассказывай, но покажи. Да, так. — Он потёр виски, в них слегка стучало. — Нового мира заслуживают лишь те, кто представляет собой не абстрактное „что-то“, а сильную, яркую, способную, неординарную и обязательно изменчивую личность. Только у них будет шанс уйти в поворот и начать новый подъём не с нуля, а с высоты предыдущего шага».
Леонид поднялся, погасил экран. Нужно не забыть набросать основные тезисы о критериях отбора. Но не сейчас, сейчас пора отправляться в офис.
Почему они пошли в Петропавловку, ни Антон, ни Матрёна не сумели бы объяснить. Может быть, крепость остановила их внимание, когда они проходили мимо неё, уходя с Елагина острова, может быть, подсознание скрыло какие-то свои расчёты, согласно которым здесь должно было оказаться сердце Санкт- Петербурга, и выдало лишь результат, может быть, причиной был сон Матрёши. Она снова видела во сне «свой» Храм, но не могла с уверенностью заключить, чем он должен оказаться в реальности. Она помнила лишь, что бродила между огромными колоннами, как между стволами деревьев, вокруг были полумрак и пустота, и ещё там был круг. Где «там», как он выглядел — она не могла рассказать, здание снаружи тоже не видела. Подумав, они пришли к выводу, что, может быть, самый первый храм Петербурга тоже следует включить в кандидаты. По крайней мере, на него следовало взглянуть.
Они прошли в крепость от Троицкого моста, подивились на толстые серые стены. Часть их, выходящая к Неве, ещё во времена Екатерины была одета в гранит, дальняя так и осталась кирпичной. Скривились на подарок Шемякина — больно нетрадиционным предстал у него великий Пётр, подошли прочесть стенд возле ограды.
— Однако… — Матрёша вдруг стала серьёзной. — Нам точно нужно было сюда прийти. Видишь, здесь похоронен Брюс.
— Это брат нашего, — пояснил Антон.
— Я знаю. Подождёшь?
Она, не дожидаясь ответа, побежала обратно и затерялась среди туристов. Антон пожал плечами и присел на скамью. Минут через десять Матрёна вернулась с букетом цветов.
