Торбьёрг и сопоставить его с тем, что происходило вокруг нее в жизни.
ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ ТОРУ И ПРИХОД В ЦЕРКОВЬ
На следующее утро, когда Торбьёрг-проридательница покинула Херьольвов Мыс, Гудрид вышла на двор. Светало. С серого неба падали снежинки, сильнее, чем обычно, слышался шум моря. Из хлева раздавалось приглушенное мычание.
Гудрид направилась к приоткрытому загону, в котором находились кони. Она не видела своего жеребенка с тех пор, как начались хлопоты с прорицательницей. Спотыкаясь и скользя, надвинув шапочку на самый лоб, девушка спешила к загону, откуда доносились стук копыт, фырканье и жевание рыбных остатков и моха.
Она положила локти на перегородку, ищя глазами своего жеребенка среди неясно различимых силуэтов, и тихо позвала:
– Торфинна?
Похрустывание на мгновение прекратилось. Но мягкая морда так и не ткнулась в протянутую руку Гудрид. Она позвала вновь:
– Торфинна? Ты спишь?
Гудрид вскрикнула от испуга, почувствовав на своем плече чью-то руку. Внезапно, словно тролль, вырос перед ней Харальд Конская грива в своем поношенном плаще и с мешковиной на голове.
– Здесь нет Торфинны, Гудрид.
– Что это значит? Где же ей быть?
– Наверное, на кухне.
– К-кухне? – Гудрид вздрогнула, будто от удара.
– Да. Прорицательнице было нужно ее сердце.
Онемев от изумления, Гудрид уставилась на Харальда. А тот взнолнованно продолжал:
– Твой отец приказал мне забить жеребенка, я не хотел этого. Торфинна была такой красивой.
– Да, – произнесла Гудрид бесцветным голосом. – Это был славный жеребенок.
Путь назад к дому показался ей невыносимо долгим. Гудрид ощущала тяжесть в ногах и голове, будто бы в них было полно камней. Она вдруг заметила, как темно и холодно вокруг.
Тихо помогала она Герде Кожаные губы по дому, надеясь переговорить попозже с отцом. Он избегал ее с тех пор, как она пела для Торбьёрг, а теперь ушел на охоту вместе с Торкелем и Белым Гудбрандом. Постепенно на смену грустной подавленности в душе Гудрид пришла злость. Разве можно с ней так обращаться, когда они остались вдвоем с отцом и живут из милости в чужом доме!
После обеда Торбьёрн зашел в кухню и бросил у очага связку белых куропаток. Гудрид кинулась ему навстречу:
– Отец, я узнала сегодня, что Торфинну закололи потому, что ее сердце понадобилось Торбьёрг. Это правда?
– Это наша ничтожная благодарность Торкелю за то, что он приютил нас, – сказал Торбьёрн, избегая встречаться с дочерью взглядом.
– Но она была моя…
– И кормилась за мой счет. А ты хотела, чтобы Торкель забил пару собственных лошадей? Торбьёрг были нужны во что бы то ни стало по два сердца от каждой живности на дворе – самки и самца. Белый Гудбранд пожертвовал своего гнедого жеребца.
Торбьёрн заговорил резче, и теперь он взглянул дочери прямо в глаза.
– И потом, я слышал от Гандольва, что ты посвятила жеребенка Тору. Так что он был использован по назначению.
Гудрид выдержала взгляд отца, даже не замечая, что забыла накинуть на себя плащ. Она слышала только свой собственный голос:
Торбьёрн устало провел рукой по лбу. Глаза у него потеплели, но голос по-прежнему звучал сурово:
– Гудрид, мы не знаем, дотянул бы твой жеребенок до лета или нет. К тому же здесь другие условия, нежели в Исландии. Я спрашивал надсмотрщика Торкеля, почему на таком большом дворе мало лошадей, и он сказал, что люди здесь используют гораздо чаще лодки.
Гудрид промолчала, а в глазах у Торбьёрна заиграла улыбка:
– Ты поймешь со временем, Гудрид, какая сила у слова. Тебе надо было бы прочитать христианскую молитву.
– Но я не знаю молитв, отец.
На мгновение Торбьёрн смешался.
– К весне я научу тебя читать «Отче наш» так же хорошо, как ты пела для Торбьёрг.
Пришла весна, и Гудрид выучила «Отче наш» и поняла, что означает эта молитва на северном языке. Однако она по-прежнему плохо понимала, почему отец обратился в новую веру. За хлопотами она не особенно задумывалась над этим, тем более что вновь на людей напал мор, они мучались животом и лежали в горячке. У некоторых начали выпадать зубы, а кожа шелушилась. В двух домах, где бывала Гудрид, все дети до пяти лет умерли. Так как эти гренландские рыбаки и бонды были уверены в том, что отвары из трав, которыми поила их Гудрид, не действительны без заклинаний, то Гудрид была вынуждена
