Поцеловав Гудрид, Лейв неожиданно нежно сказал ей:
– Ты можешь сказать Белому Гудбранду, что в договоре не будет никакой разницы между ним и тобой, когда я стану владельцем половины Песчаного Мыса. Мы все хотим, чтобы именно он продолжал вести хозяйство.
Гудрид, улыбнувшись, ответила:
– А если ты пришлешь священника, Гудбранд сможет распоряжаться по-своему?
– Именно Гудрбанд будет принимать решения, – твердо пообещал Лейв.
Асгрим Худой выкрикнул что-то с корабля, и Карлсефни, махнув ему рукой, вновь повернулся к Лейву и Торкелю.
– Асгрим говорит, что отлив меняется. Спасибо за гостеприимство, Лейв. Ты оказал мне большую честь за все эти месяцы.
– Это ты оказал мне честь, остановившись погостить у меня, Торфинн. Не хочешь ли ты передать что- нибудь через меня твоему другу Снорри Годи, если я встречу его?
– Скажи им всем, что я счастлив, у меня хорошая жена и славный корабль. И если ты и Торкель окажетесь ненароком у Рябинового Хутора в Скага-Фьорде, то моя мать Торунн с радостью примет вас.
Гвалт на борту корабля указывал на царящую суматоху, и Гудрид была приятно удивлена, когда увидела, что и животные, и вся поклажа были аккуратно размещены под палубой, в серединной части судна, а Торкатла и Эмма сидят на палубе и прядут как ни в чем не бывало, словно они всю свою жизнь провели в море, а не на суше. Две другие женщины находились на другом корабле вместе со своими мужьями. Гудрид еще раньше встречала этих женщин: они жили у Хавгримова Фьорда, и им было около тридцати лет; они были крепкого сложения, сильные и, овдовев, вышли теперь замуж за людей из команды Бьярни.
Карлсефни произнес прощальную молитву, прося помощи у Тора и Белого Христа, а Гудрид позвала к себе Фафни, чтобы пес не мешал команде, путаясь в канатах. Сердце в ее груди билось в предвкушении нового и необычайного.
Огромный корабль плавно отошел от берега, – так спокойно и мягко, словно это потянулась кошка. Гудрид не отрываясь смотрела на Карлсефни. Корабль послушно повторял малейшее движение его руки на штурвале, словно живое существо. И Гудрид вспомнила, как она послушно отдавалась своему мужу по ночам.
«Лунный корабль» Бьярни и Торхалла тронулся в путь сразу же вслед за «Рассекающим волны», и теперь оба судна скользили по водной глади фьорда, держа курс на юг, а за ними следовали лодки, и люди, сидящие в них, кричали путешественникам последние напутствия и пожелания удачи.
В ясное, холодное утро, когда они поворачивали на север в открытом море, Гудрид оторвалась от приготовления рыбы и взглянула за борт: на темной полоске берега что-то ярко блеснуло. Она в волнении отправилась на корму к Карлсефни.
– Взгляни туда, Торфинн! Ты видишь, прямо на берегу сверкает лед? Это значит, что мы на полпути к Светлому фьорду!
– Ты уже шестой человек, кто говорит мне сегодня об этом, – добродушно ответил Карлсефни.
К ним подошел Торбранд сын Снорри.
– Пока я был дома в Исландии, ты успела раньше меня узнать это побережье, Гудрид!
– Пожалуй, это так, – сказала Гудрид, – но когда мы минуем Светлый Фьорд, перед нами окажутся совершенно незнакомые воды. Я рада, что Асгрим сумел уговорить поехать с нами еще троих, которые бывали в плавании вместе с Лейвом и Торвальдом. А когда мы с отцом плыли в Гренландию, у нас на корабле был только один, кто знал дорогу к ее берегам, и он умер как раз тогда, когда вдали замаячил берег!
– Насколько я понимаю, мы скоро потеряем берег из виду, – задумчиво произнес Карлсефни. – Все, кто охотился у Медвежьего Острова, говорят, что на другом берегу отражаются снежные горы, а Лейв предупреждал меня, что ранней осенью туман здесь держится реже, да и столкновение с льдинами нам не грозит. И все же нам следует подробнее распросить обо всех опасностях в пути Белого Гудбранда, когда мы пристанем к Западному Поселению. Надеюсь, он не смутится, когда к его берегу причалят два корабля с шестьюдесятью человеками на бортах!
– Я говорила тебе, что Гудбранд только порадуется гостям, да еще свежим вестям в придачу, – решительно оказала Гудрид. – за Песчаным Мысом есть холм, на котором удобно разбить палатки, и еще там есть большая яма с углями, в которой можно приготовить себе пищу, а во фьорде полным-полно рыбы!
Белый Гудбранд поплыл им навстречу на лодке. Он был необычайно доволен, и всем нашлось место: и кораблям у причала, и людям, остающимся на ночлег, и скоту на лугах. Люва и рабыня Унна охотно приняли помощь, которую предложили им Гудрид и остальные четыре женщины, и все вместе они принялись накрывать на стол.
Пока Гудрид сидела у очага, она обратила внимание на то, что Люва по-прежнему проворна и умела, несмотря на то что была на сносях. А кладовые были полны, так что Гудрид взяла еще еды с собой в дорогу. Оставшись вечером с Карлсефни наедине, Гудрид услышала, что муж ее нашел двор в прекрасном состоянии и оставалось только подобрать себе молодняк для поездки в Виноградную Страну. Карлсефни добавил при этом:
– Гудбранд показал мне отличного бычка. Пожалуй, его-то я и возьму на корабль.
Гудрид подумала, не стоит ли рассказать ему о волшебном камне, который все еще лежал на том месте, куда положил его Торстейн, и не взять ли камень с собой. Но потом она вспомнила, что там, куда они направляются, много таких камней. И если она сама не забеременеет на Песчаном Мысе, то в новой далекой стране у них уж точно родится ребенок.
По соседним хуторам быстро разнеслась весть о том, что на Песчаный Мыс пожаловал новый хозяин, а с ним – много народу. Бонды съезжались со всех концов, везя с собой палатки и провизию, готовясь провести тинг, ибо после смерти Торстейна сына Эрика накопилось множество жалоб и запутаных дел. И главным истцом был на тинге Эйсольв Беззубый – бонд, которого почти два года назад во время подсчета овец ранил Торстейн Черный.
