дверь, но не откликались.
Когда Дэни наконец проснулась, то обнаружила, что Сайлас сидит в кресле и смотрит на нее.
– Привет, – произнес он.
– Привет! – весело откликнулась Дэни.
– Как спалось?
– М-м, – блаженно потянулась она, – отлично!
– Мне тоже. – Сайлас помолчал. – Послушай, не кажется ли тебе, что Моррис передал нам эту историю для того, чтобы дать пищу для размышлений?
Дэни приподнялась на постели, подперев щеку рукой.
– Кажется.
– Вот я и думаю… – протянул он.
– О чем?
– Думаю, Моррис был прав. Взять, например, меня. Всю жизнь я суечусь, куда-то бегу, чего-то ищу…
– Что же ты ищешь?
– Сам не знаю. Какую-то мифическую страну, где мне будет хорошо.
– А чем тебе плохо здесь?
– Мой отец был ловцом креветок. Как ты понимаешь, не бог весть какая высокая ступень на общественной лестнице. Слава Богу, я все же сумел окончить школу – иногда приходилось пропускать недель по шесть и помогать отцу на шхуне.
– Но тем не менее ты ее окончил.
– Да.
– И очень гордишься этим.
– Да. И я решил: не оставаться же мне всю жизнь ловцом креветок! Бросил этот “бизнес” и подался в военную мореходку…
– Поступил?
– Да.
– Окончил?
– Да.
– Ну вот видишь! – улыбнулась она. – Годам к восемнадцати ты уже добился двух важных целей в жизни. Не каждый может похвастаться этим!
– В том-то и дело. А потом, поварившись в армейском котле, начал замечать, что скучаю без родного дома и без креветок… И подумал: а на фига мне, собственно, армейская карьера ради карьеры? И когда после Бейрута получил возможность вернуться домой и заняться яхтами, был несказанно счастлив.
– Что ж, – произнесла Дэни, – как говорится, все хорошо, что хорошо кончается. Ты занимаешься любимым делом, к тому же преуспеваешь в нем. Чего еще можно желать?
– Да вроде бы нечего… – задумчиво протянул он.
– Однако ты чувствуешь, что чего-то тебе не хватает. Сайлас помолчал.
– Да, – признался он. – Я до сих пор чувствую себя босоногим мальчишкой, от которого приятели шарахаются, поскольку от него несет креветками. А чем еще могло от меня пахнуть, если я вставал до света и прежде, чем раздастся первый звонок в школе, у меня уже проходила половина рабочего дня!..
– У нас в классе детей рыбаков не было, но были дети фермеров. Одноклассники смотрели на них свысока.
– Не то чтобы я до сих пор комплексую по поводу моих детских проблем, – поспешил заверить он ее, – но какой-то комплекс неполноценности, пожалуй, остался у меня на всю жизнь.
Сайлас помолчал.
– Вообще-то, – произнес он, – раньше я тебе этого не говорил, но я ведь не сам ушел из армии…
Дэни удивленно посмотрела на него.
– Меня уволили, – признался он. – За профнепригодность.
– За профнепригодность?
– Тогда, когда я сидел в темноте в том бараке, а вокруг рвались бомбы… Ну, помнишь, ты еще читала это в моем романе…
– Помню, – кивнула она.
– Так вот, с тех пор я панически боюсь темноты. И закрытых помещений. То есть не самой по себе темноты и не закрытого помещения, а когда то и другое вместе… Тогда, в кладовке, я виду не подал. Но, честно говоря, чуть не умер со страха.
Дэни молчала. Ей хотелось обнять его, словно ребенка, хотелось избавить от этих ложных, ненужных комплексов…
