коньяком.
– Ответьте, уважаемый Андрей Денисович, – подступил к Швепсу благодушный от сытости Алексей, – зачем вы «Оку» нашу решили угнать? В обмен на жену?
Пристыженный «угонщик» собрался покаяться, что намерения его были совсем другими. И покаялся бы, да Муромский опередил:
– А как вам показались наши противоугонные меры?
Вспомнив пережитую вспышку клаустрофобии, Полковник скоротечно покрылся нервной сыпью и затрясся мелкой дрожью. Для него, бывшего боевого водолаза, замкнутые пространства без выходов ассоциировались с почти неизбежной гибелью. Тут бы ему и поплохело окончательно, да в нагрудном кармане запищал телефон. Обрывая пуговицу, Швепс выдернул аппаратик и с надеждой уставился на дисплей. Выдохнул облегченно: «Она!»
– Извините, камрад, – Никита сноровисто отобрал аппарат, – пришла пора поиграть в наши игры.
– Алло. Нинель Виленовна? Инспектор Добрынин у аппарата. Неприятность в вашем хозяйстве случилась… Да-да. Андрей Денисович Швепс, ваш муж и совладелец фирмы, нынче утром был задержан с поличным. При попытке похитить собственность гражданина Муромского… Что значит – не может быть? Может, и есть… Да-да. Автомашина «Ока» одна тысяча девятьсот девяносто девятого года выпуска. При задержании оказал сопротивление с применением огнестрельного оружия марки «ПЛ». «ПЛ» означает – паяльная лампа. Как вы говорите, пострадал?.. Конечно, пострадал. Был тяжело контужен методом оглоушивания. Сейчас находится под нашим наблюдением. Мы его немножечко посудим офицерским судом чистки… – Никита сделал многозначительную паузу и продолжил: – Против шерстки погладим или шею замозолим. Вы меня слушаете, Нинель Виленовна, алло?.. Можете сказать что-нибудь в его оправдание?.. Нет, не по телефону. Ждем вас по такому-то адресу… Да, незамедлительно. Пока муж еще дышит. В ваших силах все уладить, чтобы это дыхание не стало последним… Нет, мы не звери. Не животные… Нет, не эти… Хорошо, хорошо. Только одна и без оружия… Вот и ладненько.
На другом конце беспроволочного провода разъяренная госпожа Швепс шваркнула трубку об пол. Ну почему, почему столько дерьма навалилось на хрупкую, беззащитную женщину за одни-единственные сутки? Господи, теперь вот этот недотепа куда-то влип. Ну не дебил?..
Нинель Виленовна металась по осиротевшей квартире. Взгляд ее скакал с предмета на предмет, отмечая качество ремонта и дизайн обстановки. Внезапно мозг заполнила тревожная мысль: «Андрюшенька-то сам, своими руками, благоустроил наше гнездышко. И лежит где-то почти бездыханный. И кому все это, кому?..»
Она снопом повалилась на кроватный секс-аэродром и по-бабьи, с надрывом завыла. Следует признаться, что, несмотря на всю бизнес-вуменизированность, гражданка Швепс осталась в душе русской народной бабой, которой свойственно в критические моменты дорожить благоприобретенным мужиком.
О том, как гнала Нинель Виленовна свой экипаж по картафановским улицам, подробно рассказывать не стоит. Вдруг попадется этот текст на глаза кому-нибудь из строгих тамошних инспекторов безопасности движения? Греха ж не оберешься. Заметим лишь, что вследствие раннего времени пострадавших под колесами джипа не было. Ну разве что слегка ослепили фары крупного дымчатого котищу, который сколько-то раз уже забегал на страницы этой повести. Ну напугал скрип тормозов стайку галок, деловито обсуждавших перспективы разработки недр многообещающего мусорного контейнера. Ну повалился зацепленный могучим бампером дорожный знак «Въезд запрещен» – тот, что торчит около ворот городского морга, – так ведь и не собиралась госпожа Швепс туда въезжать!
Во всяком случае,
Зато прибыла она по указанному адресу значительно быстрее, чем ожидалось нашими героями. Бросила незапертое и даже незаглушенное авто возле подъезда и стремительно взбежала на длинных ногах волейболистки к двери Илюхиной квартиры. Заколотила в нее кулаками, застучала коленом. Очень хотелось надрывно, со слезами вопить: «Андрюшенька, родненький ты мой! Что они там с тобой делают, сволочи?!» – но хладнокровие, выработанное за годы спортивных состязаний, помогло справиться с волнением. Впрочем, не откройся дверь в самом скором времени, многоликий и вездесущий господин Психический Срыв запросто мог бы слабать на напряженных нервах Гаубицы свой известнейший пассаж «Hysteria».
Однако дверь своевременно распахнулась. Вступительные такты «Истерии» заглушила громовая фраза, которую швырнула Нинель Виленовна в лицо типу, отпершему дверь:
– Если с Андреем что-нибудь случилось, я вас закопаю!
Каково же было изумление грозной Гаубицы, когда в прихожей никакого типа не обнаружилось. То есть абсолютно никакого! Только качнулся на лосиных рогах оставшийся с ранней весны макинтош Муромского да принадлежащий неведомо (и невидимо) кому девичий голосок произнес:
– Закопаете? Разве вы, милочка, экскаватор? Или какая-нибудь, прости господи, драга? Если так, то вы ошиблись дверью. Председатель Союза Невольных и Подпольных Землекопов проживает в соседнем подъезде. А здесь, к вашему сведению, апартаменты Ильи Николаевича Муромского со товарищи.
– Вот его и закопаю, – не сдавалась госпожа Швепс, – вместе со товарищами! И вместе с тобой, мерзавкой! Ну-ка где ты прячешься? – Нинель Виленовна шагнула наконец в комнату. – И где вы прячете моего Андрея?
Вообще-то, в отличие от сварливых и вредных домовых, берегини народ покладистый и незлобивый. Но и у них, случается, лопается терпение. Особенно когда в собственном доме всякие не больно-то желанные пришелицы называют их мерзавками.
Феня вспылила.
У госпожи Швепс изрядно поубавилось решимости кого-либо закапывать, когда мирно покоившиеся на стене рога вдруг взлетели в воздух и двинулись в атаку, размахивая рукавами свисающего с них огромного плаща. Только и отступать без боя Гаубица не собиралась. Она проворно ухватила обнаруженную в ближайшем углу подставку для зонтиков и приготовилась подороже продать свою жизнь.
Сражение назревало нешуточное.
К счастью, в этот драматический момент в прихожую нагрянул сам хозяин, обеспокоенный подозрительным шумом. С криком: «Брэк, девочки!» он точно утес встал между соперницами. В мгновение ока Илья обезоружил оба воинства и даже погрозил пальцем кому-то невидимому для госпожи Швепс.
– Что же это вы, Нинель Виленовна, – укоризненно сказал он, пристраивая подставку для зонтиков на законное место, – пришли в гости по дружескому приглашению, а буяните, будто какая-нибудь дикая
