столько курила, сколько наблюдала за дружбанологом. Геннадий опустился на четыре конечности и ласково беседовал с кудлатой собакой сторожа, выясняя, не является ли она родственником Чебурашки. Или хотя бы музеем «Союзмультфильма». Храбрый пес, в прошлом – пограничник, задержавший за свою жизнь шпионов больше, чем знаменитый Ингус Никиты Карацупы, немножечко робел странного существа. Виду, однако, не подавал. В родстве с Чебурашкой не признавался тоже.
Илюха по-приятельски поздоровался со сторожем, назвав его Карлом Николаевичем, и покосился на Геннадия:
– Чего это он? Опять рассолу надулся? Где взял?
Друзья в ответ хохотнули и кивнули на сторожа.
– Его спроси.
– А чего такого, – пробасил бородач. – Ну дал я ему хлебнуть пару глотков. Вижу, жрет мужик хреновые корни и не запивает ничем. Аж позеленел от такой холеры. Разве это дело? Сухомятка – она страсть до чего вредная. Сперва-то я самогончику предложил, он в отказ. А как увидел банку с огурцами, сразу оживился. Ну понятно, с похмелья человек. Я ж не фашист, отлил ему литра полтора. Потом еще полтора. А потом его и торкнуло.
Илья покачал головой, укоризненно сказал: «Эх, Николаич…», аккуратно взял персеанского профессора одной рукой за шкирку, другой за хвост и попросил открыть дверцу «Оки».
– Ты только осторожней. Не покалечь брата по разуму, – предостерег Добрынин, выполняя просьбу.
– Волнения излишни. Это же не Хмырь, – отозвался Илья.
Он слегка раскачал Геннадия на манер стенобитного бревна и запустил внутрь машинки. Там глухо бумкнуло. Взвизгнули и засмеялись девушки.
– Следующий, – пригласил Муромский. – Быстрая и качественная доставка в любую точку салона. Кудрявым и военнослужащим – прогрессивные скидки.
– В каком смысле скидки? – полюбопытствовал Попов.
– И в каком смысле прогрессивные? – подхватил Добрынин.
– Закидываю с соблюдением геометрической прогрессии. Каждый раз начальную скорость увеличиваю в полтора раза. Через сотню загрузок гарантирую достижение звукового барьера.
Леха с Никитой переглянулись и отчаянно замотали головами.
– Как хотите, – пожал плечом Илья. – Я ведь мог направить точнехонько на коленки к Инге или Антонине.
– Тогда давай! – в голос заорали хлопцы, торопливо выбрасывая окурки. – Меня, меня первого!
– Поздно, несчастные! – сказал Илья и демонически расхохотался.
– Вот так всегда, – пожаловался Попов сторожу и обратил печальное лицо к Никите: – Обрадуй меня хоть ты, брат по разочарованию. Сколько нашему комплоту причитается вражеского золотишка за очередную победу добра над злом?
Добрынин завел глаза к небу, подвигал усами и назвал сумму.
Услышав ее, восторженно присвистнули или крякнули буквально все, включая отставную пограничную собаку.
– Ну так чего мы медлим? Поспешимте ж за выигрышем! – насвистевшись всласть, воскликнул Попов.
– И то, – кивнул Илья. – Вперед, братцы. Разорим «Биатлон»!
Когда «Ока» выехала из двора, сторож неспешно загасил окурок о стойку перевернутого гимнастического коня и спросил у пса:
– Должно быть, это в копейках?
Пес облизнулся, отвел взгляд и шумно задышал. По его мнению, вопрос был риторическим.
Глава 5
ГОРДИЕВ БАНТИК
Жители Картафанова испокон веку отличались огромной, неистребимой любовью к спорту. И не только в активной части, но и в условно-пассивной. Проще говоря, помимо спортсменов имелось в Картафанове множество болельщиков. Да не каких-нибудь лежебок, всего и умеющих под пивко давить на кнопки телевизионного пульта да орать «Гол!» или «Куда ты лупишь, мазила!». Нет, основную массу составляли серьезные личности, помнящие историю побед и поражений всех известных команд, сборных и атлетов- одиночек. Люди-хронисты, скрупулезно ведущие графики-календари встреч. Люди-арифмометры, вычисляющие шансы противников с точностью до одного попадания (в ворота, в «яблочко», в корзину, в челюсть). Люди-гвозди, готовые в тридцатиградусный мороз стоять на трибунах открытого поля для русского хоккея с мячом. Словом, это были настоящие беззаветные профессионалы болельщицкого дела.
Вдобавок каждый из них обладал отчаянным азартом спорщика. По этой причине едва ли не самой доходной и процветающей компанией города являлась букмекерская контора «Биатлон».
По множеству признаков «Биатлон» напоминал сказочного дракона. Конечно, не внешне, а внутренне. Как известно, драконы обладают чудесным даром притягивать к себе злато. А также привлекают храбрецов, желающих победить чудовище и завладеть его богатствами. Время от времени драконы похищают девственниц и разоряют селения. Все перечисленные пункты в деятельности «Биатлона» присутствовали.
Про злато говорить не стоит, и без того ясно, что денежки текли в контору как по волшебству. Противоборствующие герои? Сколько угодно! Картафановские храбрецы-болельщики, вооруженные календарями состязаний и верой в удачу, посягали на сокровища «Биатлона» беспрерывно. Некоторым удавалось урвать толику драконьих богатств. Но большинство покорно складывало собственные рублики в
