Соню. Около года назад в Майране ей пришлось заниматься подобными делами, и еще неизвестно, кто в нем более искусен — она или Лабес с Гертли. Если придется кого-нибудь грабить, так это для нее дело почти что привычное, вряд ли она потеряла обретенные навыки за год обучения изящным манерам в столице. Да и деньгами можно будет разжиться, а там и подумать о том, как выполнить свою задачу. Девушка лежала, прокручивая в голове разнообразные способы мести, которыми можно было бы расквитаться с Атлией. Но как она ни прикидывала, выходило только одно: надо было или становиться такой же сильной, как кенида, то есть иметь под своим началом отряд воинов, или же научиться так искусно владеть оружием, чтобы в одиночку проникнуть к ней в замок и прикончить ее там. И то и другое представлялось пока Соне почти не осуществимым, и от этой мысли у нее на висках выступил холодный пот и все тело девушки заколотила дрожь.
«Как же так? — в бессильной ярости стискивала она зубы.— Я дала клятву и не могу придумать, как ее выполнить…»
Потом Соне пришло в голову: а что если накопить много денег и нанять отряд наемников, чтобы расправиться с ненавистной кенидой? Но девушка пока не могла сообразить, где взять такую сумму. Вряд ли столько можно добыть таким грабежом, каким она занималась в банде Удода.
«Хорошо бы знать, что хотела получить от моих родных эта мерзавка,— продолжила она размышления.— Может быть, у нее есть и другие враги кроме меня, тогда, найдя их, я могла бы действовать с ними заодно. Но у кого спросишь? — горько усмехнулась девушка.— Единственное, что хорошо,— похотливая сука уверена, что я сгорела в огне. Пусть думает,— Соня сжала губы,— жизнь большая, я еще успею отомстить ей. А аквилонцев буду убивать всегда, когда смогу. Чем больше, тем лучше…»
Она не заметила, как за раздумьями ее сморил сон, и проснулась лишь от тихого стука в дверь.
— Выспалась? — спросил Лабес, когда она, встав, отодвинула засов.
— Угу,— ответила Соня, настороженно глядя на него.
— Вот тебе новая одежда.— Он поставил на табурет плетеную корзину.— Сейчас спустимся позавтракать, потом переоденься и тогда обсудим, как будем действовать…
Глава пятая
Хозяин ювелирной лавки, почтенный Сапар, зевнув, выглянул в окно. Было еще довольно рано, но рыночная площадь постепенно заполнялась народом. Хорошо бы сегодня продать хоть на десяток монет… Б последнее время торговля шла не очень-то бойко, много драгоценностей из последней партии еще не удалось распродать, а он уже заказал новый товар из Вендии.
Сапар отвернулся от окна и решил пока суть да дело освежиться кружечкой-другой сладкого вина. Он направился в глубь лавки к заветному шкафчику, но в это время стук колес повозки и храп лошадей заставили его обернуться. Неужели покупатель? Звякнувший колокольчик на двери подтвердил, что он не ошибся.
Через мгновение в лавку вошла высокая молодая женщина в дорогих одеждах, а следом за ней — плотного сложения человек с острой рыжеватой бородкой.
— А что, любезный,— слегка картавя, произнес бородатый,— найдется у тебя что-нибудь приличного для моей дочери?
Сапар оглядел вошедших.
«Наверное, из того каравана, что пришел вчера? — подумал он, глядя на белые тюрбаны, которые прикрывали головы мужчины и женщины, скорее девушки, так она была свежа и хороша собой.— Тогда эти люди не из бедных…»
Как будто в подтверждение его мыслей, картавый вытащил увесистый мешочек и огляделся вокруг.
— Мы не ошиблись? Это лавка почтенного Сапара? Мне сказали, что самые дорогие и лучшие украшения в городе можно найти именно у него.
— Ты не ошибаешься,— расплылся в улыбке хозяин, пожирая глазами дочь вошедшего. «Вот это красавица, не то что моя выдра…» — пронеслось у него в голове.— Самые лучшие камни продаются в моей лавке, можешь не сомневаться!
— Хм! — покрутил головой покупатель.— Мне надо что-нибудь исключительно хорошее, чтобы ни у кого больше не было такого украшения. Ну, ты понимаешь? — покровительственно улыбнулся он.— Хочу потратить монет двести-триста.
— Триста?! — У Сапара даже руки задрожали — на такую сумму у него не покупал даже наместник правителя Турана, он как-то заглянул в его лавку и остался в общем довольным товаром и обслуживанием.
— Может быть, и больше, но сомневаюсь, что здесь, в этом городке, может найтись что-нибудь достойное меня и моей дочери,— скривил губы в усмешке посетитель.
— Обижаешь, уважаемый! — Сапар с трудом сложил руки на животе — они прямо-таки ходили ходуном от предвкушения большого барыша.— У меня есть вещи, что могут стоить и несколько сотен!
— Но только, отец, не надо мне таких украшений, что мы видели в Аренджуне,— вдруг капризным голоском проговорила дочь картавого,— такими никого не удивишь, все при дворе их носят!
«При дворе! — чуть не задохнулся от волнения Сапар,— Повезло мне, вот повезло-то, побольше бы таких покупателей… Наверное, какой-нибудь посланник!»
— Есть вендийские камни: изумруды, сапфиры, гранаты — в отличных оправах, имеются изящные ожерелья, кольца, серьги, все самое лучшее.— Сапар открыл ключом, висевшим на поясе, шкафчик с драгоценностями и принялся выставлять на прилавок ящички и шкатулки.
— Вижу, что меня не обманули,— довольным тоном произнес покупатель, положив свой кожаный мешочек, с которого купец уже не сводил глаз.— Примерь, дорогая,— протянул он дочери серьги — огромные изумруды сверкали глубоким зеленым блеском в резной оправе.
— Настоящие вендийские,— осклабившись в почтительной улыбке, сообщил Сапар, мысленно уже пересыпая содержимое кожаного мешочка картавого в свой карман.
Красавица, однако, оказалась страшно капризной, и хозяин с ног сбился, вытаскивая все новые и новые украшения и помогая девушке примерять их. Сапар чуть не терял сознание от исходившего от девушки аромата и колыхания высокой груди под тонкой блузой. Трясущимися пальцами он надевал на точеную шею все новые и новые ожерелья, украдкой касаясь атласной кожи и не чуя под собой ног от восторга. Картавый тоже придирчиво рассматривал драгоценности, временами брезгливо отодвигая какие-то из них в сторону:
— Хорошие беру, плохие — нет!
Сапар раскраснелся и вспотел, угождая богатым покупателям; от неожиданно привалившей удачи и благосклонных улыбок, которыми щедро одаривала его красавица, у него слегка кружилась голова. Даже заглянувшему в лавку стражнику он просто сунул серебряный со словами: «Все в порядке, братец, иди пропусти кружечку, не мешай, тут такое дело…» Наконец покупатели выбрали ожерелье, серьги и несколько перстней. Самые дорогие, какие нашлись у Сапара. Хозяин, чуть не падая от радости, держал бронзовое зеркало перед капризной дочерью картавого, а та, улыбаясь, придирчиво рассматривала надетые на нее украшения.
— Пожалуй, это мне нравится,— наконец, надув губки, промурлыкала она.
— Хорошо, радость моя, ты же знаешь, я ни в чем не могу тебе отказать,— потянулся за мешочком картавый,— иди садись в карету, я расплачусь, а потом мы поедем к наместнику. Заждался нас, наверное, проходимец!
Девушка вышла, провожаемая умильным взглядом Сапара, совершенно потерявшего голову от всего происходящего.
— Чем не побалуешь, единственное ведь у меня сокровище,— подмигнул хозяину покупатель, развязывая мешочек, тесемка которого туго поддавалась его пальцам.— Восемьсот, говоришь?
— Восемьсот, восемьсот, почтеннейший,— чуть не приплясывая от радости и нетерпения, ответил хозяин,— как договори…
