называются местными жителями «Малая Сибирь» или «Новый Казахстан».
В связи со сложившейся жилищной ситуацией не вызывает удивления тот факт, что многие общины жалуются на нарастающие конфликты в данных районах. Таким образом развивается враждебность по отношению к русским немцам и к диспропорции в сторону детей переселенцев во многих школах, что осложняет возможность нормального преподавания. Если в этих районах города присутствует высокий процент безработицы и низкий материальный уровень, то это усиливает частоту возникновения проблем с алкоголем и наркотиками. (Далее в статье обсуждаются проявления насилия со стороны таких подростков в Германии — Я. С.).
В связи с несоответствием между этническим самосознанием, этнической принадлежностью и видимыми с обеих сторон культурными различиями у молодёжи возникает личностный конфликт.
Даже когда этническая принадлежность не играет большой роли, всё равно переселенцам юношеского возраста приходится с ней сталкиваться в процессе интеграции. Они должны решить, кто они: русские, немцы или всего понемногу. Как раз этот выбор и является наиболее трудным, ибо многие юноши и девушки не знают, к чему они принадлежат. Найти свой ответ на этот вопрос крайне трудно, поскольку окружающие их родители, учителя, административные служащие, друзья из состава местного населения и просто соотечественники выражают
Желание быть немцем среди немцев в большинстве случаев невыполнимо. Русские немцы проявляют себя как русские по множеству деталей. В связи с этим их и рассматривают как русских. Постоянные объяснения и доказательства, что они немцы, а также прогрессирующее отторжение в своей среде утомляют и делают равнодушными. Поэтому всё больше русских немцев юношеского возраста сами называют себя «русскими» и перенимают, таким образом, навязанную им терминологию.
Это ожидание и надежда молодых переселенцев, что им удастся, как немцам, добиться большего признания, лучше встроиться в общество и достичь более высокого социального статуса, чем другие группы переселенцев, вызывают впоследствии особую форму разочарования, которая способна усиливать ненормальное поведение.
Некоторые исследования доказывают, что русские немцы юношеского возраста старше 16 лет чаще всего сталкиваются с боязливостью, неуверенностью, пониженной самооценкой и в результате со страхом перед экзаменами, нежеланием учиться в школе, страхом общения и другими ярко выраженными страхами (сообщает региональная служба немецкого Отдела по Борьбе с вредными пристрастиями г. Штутгарт)» (Немецкоязычный оригинал текста приведён в приложении 1).[12]
Так достаточно ли хороших знаний языка, чтобы легко преодолеть барьер в общении, влиться в западное общество, преодолеть неприязненное отношение к себе и найти своё место в новом социуме? Вы не нашли ответа?
Подробнее к этим вопросам мы ещё вернёмся в мифе № 9.
Миф № 3
На Западе нет взяток и коррупции
Пояснение мифа: взятка — принимаемые должностным лицом материальные ценности, или какая-либо имущественная выгода, или услуги за действие (или наоборот бездействие), в интересах взяткодателя, которое это лицо могло или должно было совершить в силу своего служебного положения. Взятки являются одним из проявлений коррупции. Считается, что на Западе нет взяток и практически нет коррупции.
«Конечно же, в высших кругах Европы и США, случается порой такое, что без дачи взяток не обходится. Но в обычной среде, в каждодневном быту простых жителей западного общества такого точно не происходит. А мы люди маленькие. Так что сможем честно добиться всего, чего добиваемся». Узнаёте? Довольно-таки распространённое мнение. Сразу отставим в сторону вопрос достижения необходимых и желаемых результатов путём протекции, или, попросту — связей. Так как западное общество имеет традиционно сложившиеся многовековые «внутриклановые» или «внутрисемейные» порядки, то связи играют на Западе чуть ли не б
Австрия. Предположим, что иммигрант, уже преодолевший первые языковые и адаптивные барьеры, сталкивается с необходимостью уладить любого рода бюрократическую формальность (оформление документов на себя или детей, приглашение родственников, принятие на работу и т. д.). Он приходит в нужное учреждение, где его встречает широко улыбающийся административный служащий.
«Нужен документ — нет проблем, мы его выдадим сейчас же! Только нужно подтвердить подлинность подаваемых Вами документов. Для этого зайдите в кабинет № 1, поставьте легализующие печати на каждую из предоставленных Вами бумаг и заплатите сборы по «Х» евро за каждый документ. Потом возвращайтесь. Уже вернулись? Как хорошо! Теперь дайте справку, что Вы на Родине не привлекались, не женились, не «сидели», не болели и т. д. Нет такой справки? Ай-ай-ай! Ну, ничего, садитесь, пишите: «Я, господин N, на Родине не привлекался, не женился, не «сидел», не болел». Теперь бегите к нотариусу и заверьте Вашу подпись. Этого будет достаточно. Сколько стоит? Если побежите в горсуд, там сборы за заверение «Y» евро, но это за четыре квартала отсюда, вы не успеете, да и очередь там. А вот напротив — частный нотариус, к которому все от нас ходят. У него сборы за заверение подписи составляют «Y x 4», зато это близко, и Вы точно успеете. Заверили? Отлично! Вот Ваш документ. Только на него нужно поставить печать в кабинете № 2. Заплатите сборы в кассу в размере «Z» евро и идите за печатью, за неё платить отдельно».
Вроде бы всё делается честно, быстро и, главное, крайне вежливо. Так вежливо, что человек выходит из учреждения слегка охмелевший от радости. Зато когда он открывает кошелёк и посчитывает сумму сборов, потраченных на одну бумажку, то хмель слетает моментально. Сумма оказывается до того круглой, что глаза лезут из орбит. От скольких обедов придётся отказаться бедному иммигранту?
Курьёзная история. Когда мне для оформления одного из документов в городе Грац (Австрия) потребовалось свидетельство о высшем образовании, я положила на стол оригинал моего диплома об окончании Университета того же города Грац, полученный в том же году, когда я подавала документы. Моему изумлению не было конца, когда служащий потребовал от меня заверить печатью подлинность моего диплома в соседнем кабинете, заплатив предварительно за заверение. В соседней комнате проверили оплаченный чек и, без лишних размышлений, «проштамповали» мой бедный диплом. Так, на моём дипломе за мои же деньги появилась непривлекательная наклейка с печатью, подтверждающая его подлинность. Храню как память и доказательство. И это даже не бюрократия. Такое явление встречается повсеместно в большинстве сфер административной жизни. Это то, что вполне можно было бы обозначить как «узаконенные взятки».[13] Так или не так?
Германия. Что же пишет по поводу коррупции в Германии немецкий журнал «Фокус» в своей статье «Учёная степень. 100 профессоров заподозрены в коррупции»? Как показывает статья, они не столько заподозрены, сколько разоблачены. И это «в Германии, которую нам не перестают ставить в пример как образец неподкупности и законопослушания, коррупция разъела десятки знаменитых университетов».[14] В журнале шла речь о поступлении в Кёльнскую прокуратуру коллективного иска сразу против 100 профессоров из университетов Франкфурта, Тюбингена, Лейпцига, Ростока, Йены, Бейройта, Ингольштата, Гамбурга, Ганновера, Билефельда, Хагена, Кёльна и Берлина. Заслуженные профессора всех факультетов — от медицинского и юридического до экономического и инженерного — брали взятки в размере от 4000 до 20 000 евро, чтобы не очень способные, но очень желающие получить кандидатскую или докторскую степень в итоге её получали. Далее статья описывает,
