мощный, поддержанный как бы катапультой, состоящей из подвижной артиллерии, которая создаст сильный и непрекращающийся огонь, он рискует потерять людей и время — и проиграть битву!
Отдельные огневые атаки кавалерии, как они ни были опустошительны, могли лишь слегка поколебать передовую линию, но не могли заставить откатиться назад эту огромную массу войска. Действительно, французские войска бились с неукротимым мужеством, но отдельные стычки, пока войско не было объединено в могучую, сплоченную силу, оставались безрезультатными. С другой стороны, если голландцам удалось бы форсировать редуты Фонтенуа и Антуана и соединиться с частями британцев и немцев, провал французской армии был бы неизбежен. Надо было действовать с максимальной быстротой! Двадцать кавалеристов полетели, как птицы, чтобы предупредить полковников артиллерии. Пока английские полки, готовые к бою, делали все возможное, чтобы сохранить быстроту и силу напора, масса французских войск стягивалась к передовой линии фронта. Пушки, передвигаемые вручную, заняли позиции вместе с пехотой, а кавалерия приготовилась вступить в бой, как только первая атака даст результаты.
Пули жужжали, как пчелы, над головой Фанфана, ядра, как метеориты, с воем проносились мимо; его шпоры вонзились с бока лошади, которая летела, как вихрь, подстегиваемая ударами хлыста, через опустевшее, изрытое битвой поле, и, казалось, достигла немыслимой скорости. Они мчались к мельнице, где находился король. Тут Фанфан рывком остановил коня, сорвал с головы шляпу и сказал:
— Сир, господин маршал Саксонский имеет честь предупредить Ваше Величество, что оставаться здесь опасно для жизни.
Людовик XV ответил раздраженным жестом. Ему не понравилось, что его предупреждают об опасности, которую он не желал замечать.
Фанфан продолжал:
— Кроме того, маршал уверяет Вас, что берется сделать все возможное, чтобы выиграть битву.
Король улыбнулся и произнес фразу, которой тоже предстояло стать исторической и которой будет потом достаточно, чтобы ему простили многие ошибки:
— Я уверен, что он сделает все, что следует. Но я останусь здесь!
Потом кивком головы он дал понять Фанфану, что настаивать бесполезно.
Штандартоносец решил, что нужно возвращаться к маршалу. В этот момент над ними пролетело ядро и со страшным грохотом раздробило в куски одно из крыльев мельницы.
Людовик XV не шелохнулся; он только сильнее сжал бока лошади, чтобы удержать ее на месте — животное чуть отпрянуло. Молодой человек не мог не восхититься мужеством и хладнокровием короля, который так просто рисковал жизнью, хотя мог бы находиться в тылу и там получать отчеты о ходе боя.
И солдат, пришпорив коня обеими ногами, отправился назад, поскольку его миссия была выполнена.
Тактика маршала Саксонского стала отчетливо вырисовываться. Главные силы его армии пришли в движение, и контратака была нацелена одновременно на головные и на фланговые части вражеского войска. Артиллерия французов начала производить большие разрушения в английских войсках, и не ожидавшие этого англичане остановили продвижение вперед.
Пока разворачивались эти операции, маленькие отряды английской кавалерии делали попытки обнаружить основные точки сопротивления, препятствовавшие прохождению новых сил англичан, двигавшихся на поддержку наступающим. Одним из таких отрядов командовал Люрбек, который старался находиться подальше от штаба герцога Камберленда и, напротив, бросался в гущу битвы. Возможно, это поведение было ему подсказано одной сокровенной мыслью, толкавшей его в направлении Фонтенуа, — ему хотелось принять участие в разделе добычи; кроме того, ему нужна была красивая актриса, госпожа Фавар, которую он, разумеется, тоже очень хотел похитить и присоединить к Перетте, то есть к мадемуазель Фикефлёр, доставив ее в лагерь англичан, где девушка уже ранее находилась в качестве его пленницы. Поэтому Люрбек, со свойственной ему дерзостью, предпринял опасный маневр — снял с места боя свой кавалерийский полк и вступил в битву с аквитанским полком французов, преграждавшим ему дорогу.
Лошади, пущенные в безумный галоп, пробили брешь в строю французских пехотинцев, и группа Люрбека пересекла линию фронта. Люрбек собрал своих людей вместе, остановил лошадь и, взяв подзорную трубу, стал изучать местность. Его внимание привлекла мельница, перед которой находилась группа необыкновенно нарядных всадников. К своему огромному изумлению, вглядевшись, он узнал в центре этой группы самого короля Франции!
И тут его сознание ярким светом озарила идея, невероятная по дерзости: госпожа Фавар тут же вылетела у него из головы. Он подумал, что ему представился необычайно благоприятный случай, — взять в плен самого Людовика XV и отдать его герцогу Камберленду! Каков будет его триумф, если он приведет в английский лагерь тут же, в ходе битвы, взятого им в плен монарха Франции!
Он надвинул на глаза шляпу с перьями, обнажил саблю и, указывая ею на мельницу и группу военных перед ней, закричал во весь голос:
— На короля Франции! За мной!
Двадцать верховых с криками ликования поскакали за ним.
Но в этот момент странное предчувствие заставило обернуться Фанфана, уже скакавшего назад, в главный штаб. Он был еще недалеко и сразу заметил вражеский отряд, несущийся по направлению к королю…
— Миллион чертей! — закричал Фанфан. — Шляпы с перьями!.. Да это же англичане!
Он резко повернул коня назад и бросился на них. Совсем рядом с ним скакали восемь французских драгун: они искали свой полк, который должен был находиться поблизости от леса Барри.
— На помощь! Король в опасности! — закричал изо всех сил Фанфан. Он собрал верховых вокруг себя, и со всей возможной стремительностью они бросились за ним. А Люрбек и его соратники были уже у подножия холмика, на котором стояла мельница. Шевалье кричал своим спутникам:
— Только не стреляйте! Я хочу взять его живым!
Офицеры, окружавшие короля, обнажили шпаги, чтобы оборонить своего монарха. В воздухе прозвучал залп пистолетных выстрелов. Это стреляли французы. Двое англичан опрокинулись в пыль. Люрбек погнал лошадь вверх по склону холмика, но в тот миг, когда он собирался открыть огонь, Фанфан и его драгуны налетели на группу англичан сзади.
Людовик XV обнажил шпагу: ситуация была критическая. Англичане пустили в ход сабли, и королевский эскорт, более малочисленный, пал бы под их ударами. Но первый кавалер Франции уже взлетел на гребень холма. Люрбек заметил его, и в это мгновение страх поборол в нем честолюбие: он в ужасе завопил:
— Тревога! Мы окружены!
Воспользовавшись смятением, в которое повергло англичан его неожиданное вмешательство, Фанфан прорвался к Людовику XV и поставил лошадь так, чтобы отгородить его от нападающих. Его сабля вращалась в воздухе с такой быстротой, что казалось, это было одно блестящее кольцо. Двое англичан рухнули и покатились по земле с разрубленными черепами. Люрбек, оценив ситуацию, понял, что его затея провалилась, и, уже не думая о том, чтобы взять в плен короля, пустился в бегство вместе с пятью оставшимися в живых солдатами из своего отряда от преследовавших его драгун. Первый кавалер Франции выиграл и эту партию!
Со свойственной ему скромностью Фанфан, увидев, что опасность для короля миновала, уже собрался продолжать свой путь к маршалу, но Людовик XV подозвал его к себе и сказал:
— Мальчик мой, я никогда не забуду, что вы спасли мне жизнь!.. Я благодарю вас и поздравляю с проявлением редкого мужества и отваги!
Штандартоносец, покраснев, как пион, поклонился, сидя в седле, и, пока королевские генералы, смущенные тем, что не сумели защитить своего монарха, смотрели на юношу с завистью, пришпорил коня и поскакал обратно к маршалу Саксонскому. Маршал уже был совершенно уверен в исходе боя. Его контратака удалась! Коалиционная армия не только перестала двигаться вперед, но ее полки уже начали понемногу откатываться назад. Военачальник почувствовал, что победу надо закрепить новым ударом по противнику. Он снова созвал связных офицеров и приказал ввести в бой кавалерию. Гонцы помчались к командующим кавалерийскими полками, ожидавшим, стоя во главе своих эскадронов, приказа скакать на врага. Это был решающий бросок. От него зависел окончательный успех битвы. Маршал Саксонский думал: «Если французская кавалерия сможет прорвать и рассеять огромную и плотную колонну противника, хотя уже изрядно поредевшую, — это будет бесспорная, блистательная победа! Если же, напротив, она не достигнет
