— Конечно.
Через минуту Агапов стремительно поднялся, держа в руках часы и электробритву «Харьков».
— Товарищ майор, это его логово. Бритва-то из Иванова.
— Логово его, но где зверь?
— Неужели не появится?
— Думаю, что нет. — И повернулся к Коренковой: — Так куда же ушли ваши гости?
— Не знаю. Собрались и ушли. Обещали быть вечером.
Часов в десять вечера позвонили в дверь. Агапов открыл. Перед ним стояла девица лет двадцати, в черном пальто с меховым воротником и сером пуховом платке. Белесая, замысловато выложенная челка закрывала лоб.
— Входите, входите. Ждем вас.
— А в чем дело? Тетя Дуся, что у нас происходит?
Хозяйка поджала губы:
— Чего-то ищут. Может, тебе объяснят?
— Где ваш муж? — спросил Корнеев.
— Не знаю.
— Как это не знаете?
— Так, не знаю.
— Когда придет?
— Обещал скоро.
— Один ваш чемодан мы осмотрели. Второй откройте сами.
— А зачем? Что я такого сделала?
Корнеев нетерпеливо прервал ее:
— Открывайте.
На дне чемодана лежала большая фотография, наклеенная на толстый картон. Агапов подал ее Корнееву. Продолговатое, сухощавое лицо, колючий, исподлобья взгляд, нос с горбинкой.
— А что, Агапыч, наш портрет недалек от оригинала.
— Копия, товарищ майор. Как веревочка ни вейся... Теперь-то он никуда не денется.
На обороте фотографии скачущим почерком была начертана дарственная надпись: «Алевушке — от вечно преданного и вечно любящего В. Ионесяна...»
Даже беглый взгляд убедил Корнеева, что строчки на листке, оброненном в квартире Петровских, и эта надпись сделаны одной и той же рукой.
Из документов, обнаруженных в том же чемодане, явствовало, что Ионесян Владимир Михайлович является артистом Оренбургского театра музыкальной комедии. В вещах Ионесяна нашли карту железных дорог, а на обороте ее — перечень городов: Казань, Куйбышев, Рязань, Ярославль, Шуя, Кострома, Горький, Ереван, Коломна, Калинин. Куда же теперь направился опасный преступник?
— Так где же Ионесян? — в который раз уже спрашивали Алевтину Дмитриеву.
— Не знаю. Сказал, что если не придет через час, значит, уехал.
— Куда?
— Кажется... в Шую или Ярославль.
Коренкова тоже ничего «и слыхом не слыхала».
Было ясно, что они намеренно тянут время.
Корнеев позвонил в МУР, сообщил список городов, куда, возможно, подался преступник. Во всех этих городах были подняты на ноги оперативные службы милиции, народные дружины. Но ни в Шуе и Иванове, ни в Ярославле и Ереване, ни в Куйбышеве и Горьком Ионесян не появлялся.
— А может, он все еще в Москве?
И такой вариант не исключался. В изворотливости преступнику отказать было нельзя. Оперативные службы с Петровки опять тщательнейшим образом проверяли все вокзалы, аэропорты, рынки, магазины, все места массового скопления людей. Были перекрыты выездные магистрали города, без проверки не выпускалась ни одна легковая или грузовая машина.
В Москве оказалось пятьдесят два Ионесяна и почти столько же в Подмосковье. Изрядное количество однофамильцев нашлось и в других городах. С ними следовало познакомиться, но так, чтобы не обидеть, не навлечь необоснованных подозрений.
А сколько сил и времени отняла работа с людьми, внешне похожими на разыскиваемого!
Ионесян-преступник между тем как в воду канул.
Среди пунктов, которые он собирался посетить, была Казань — родина Дмитриевой. Этот город стоял первым в его списке. В Казани они собирались отпраздновать свадьбу.
Дмитриеву еще раз вызвали на допрос.
— Когда вы собирались отпраздновать свое бракосочетание?
— Когда Владимир вернется из своей поездки.
— Из поездки куда? В Шую, Иваново, Казань?
— Я уже объясняла, что не знаю. Только не в Казань. Туда мы должны были поехать вместе.
Она то говорила, что не имеет к Ионесяну никакого отношения, то называла себя его женой, правда, в будущем, а сейчас пока так... Уверяла, что ни он, ни она не были в Иванове. Припертая к стенке уликами, сказала, наконец, что он ездил туда, но один, она же оставалась в Москве. Затем призналась, что ездила с ним.
И Коренкова тоже упорно твердила несуразное: что Ионесян поехал в Оренбург или, возможно, в Ереван. Собирался именно туда. Про Казань и слышать не хотела:
— Нет, нет. В Казань они должны были ехать вместе с Алевтиной.
Это настойчивое стремление убедить, что Ионесян поехал куда угодно, но только не в Казань, подсказывало работникам МУРа, что Ионесян отправился именно на родину своей сожительницы.
Это предположение оперативных работников подтвердил «случайный» телефонный звонок. В квартиру Коренковой позвонили из бюро обслуживания Казанского вокзала. Спрашивали: почему гражданка Новикова не берет билет, заказанный до Казани?
Спросили Коренкову:
— Что за Новикова? Какая Новикова?
— Никакой Новиковой я не знаю.
В кассах вокзала сообщили, что билет был заказан три дня назад. Гражданин, заказавший билет, дал номер телефона Евдокии Васильевны и просил сообщить ей о билете для Новиковой.
...В тот же день вечером в Казань выехала оперативная группа. В одном из вагонов поезда ехала молодая женщина. По росту, внешнему облику, одежде она была очень похожа на Дмитриеву. На остановках женщина неотступно стояла у окна вагона.
Если Ионесян и Дмитриева наметили свою встречу где-нибудь на промежуточной станции, он сразу заметит ее...
Встреча произошла в самой Казани, на перроне вокзала.
За несколько минут до прихода московского поезда в толпе встречающих появился среднего роста человек в коричневом пальто, в кожаной меховой шапке, глубоко надвинутой на лоб. Нос горбинкой, рыжие брови, маленькие настороженные глаза. Он увидел стоящую у окна вагона «Дмитриеву» и торопливо пошел к вагону. Со ступенек сошли двое людей и шагнули навстречу. Сзади на его плечо легла тяжелая рука комиссара милиции Сапеева. Мужчина было рванулся, пытаясь расстегнуть пальто, но прямо на него глядел глаз пистолета.
— Бесполезно, Ионесян.
Поняв, что предпринимать что-либо действительно бесполезно, Ионесян опустил руки...
Ионесян уже давно почувствовал, что круг замыкается. На улицах Москвы и других городов, где рыскал он в эти дни, он видел группы оперативников, усиленные наряды народных дружин, замечал, как тщательно проверяются поезда, автобусы, автомобили. И потому до мельчайших подробностей продумал свое бегство. Трижды переодевался, гримировался. Петлял, заметал следы. Уезжая из Москвы, он сел в такси, добрался до станции Голутвин, пересел в электропоезд, идущий до Рязани, оттуда в пригородном поезде приехал на станцию Рузаевка. И только там сел в поезд Харьков — Казань. Рассчитал время так,
