золотым блеском.
Разговор за столом стал совсем тихим, его уже нельзя было разобрать. Вскоре соседи ушли. Покинул ресторан и Рябиков.
Когда он докладывал Иванцову итоги вечера, тот больше всего интересовался вещицей, которую разглядывали гости.
— Что за вещь? Портсигар, пудреница или еще что-нибудь?
— Небольшая коробочка. На старинную табакерку, во всяком случае, похожа. И внутри позолоченная, это точно.
— Ну, а купля-продажа состоялась?
— Нет. Видимо, был просто показ. И договоренность о новой встрече. Но, товарищ капитан, не очень верится, что тут есть что-то криминальное. Правда, наши ребята особого доверия не внушают. Это верно. С другой стороны, если они хотят сбыть что-то подозрительное, то зачем показывать вещь в ресторане?
— А что им делать? В магазине или около него — еще опаснее. Тянуть покупателей куда-то в укромное место? Не каждый согласится на это. Тем более, что молодые люди, как ты отметил, имеют не очень-то презентабельный вид. Думаю, что именно эта проблема — где, когда, как произвести операцию — и обсуждалась в «Нарве».
— Может, и так.
— Что это за парни?
— Некие Матюшин и Горбанюк. Живут на 3-й Парковой. В квартире Белоусовой.
— Москвичи? Приезжие? Чем занимаются?
— Ну, на эти вопросы я ответить пока не могу.
— Займись ими завтра же.
С утра Рябиков был в Измайлове, в паспортном столе отделения милиции. Инспектор, пожилой, флегматичный капитан, проверил прописные книги и объявил:
— Граждане Матюшин и Горбанюк на нашей территории не проживают.
— Как это не проживают? У гражданки Белоусовой. 3-я Парковая, дом 7.
— Проверим еще раз. — И капитан снова листает и листает книги. И уверенно подтверждает:
— Нет, не проживают.
Вызвали Белоусову.
— У вас живут Матюшин и Горбанюк?
— Живут, а как же? Студенты.
Инспектор паспортного стола так и привскочил на стуле:
— Как живут? Без прописки?
— Почему без прописки? Прописаны, все честь по чести, как полагается. Посмотрите хорошенько.
Но и третья проверка книг ничего не дала. Среди прописанных жильцы Белоусовой не числились.
Женщина настаивала:
— Я же и заявление подавала, и форму подписывала. Они сами ходили к вам сюда и паспорта мне потом показывали.
Рябиков спросил Белоусову:
— Где сейчас ваши постояльцы?
— Дома. В поход какой-то собираются.
— Вот что, Прасковья Петровна, сходите-ка домой и принесите нам паспорта этих молодых людей. Скажите, домоуправление требует. И объясните, что сегодня же они их получат обратно.
Белоусова ушла, но скоро вернулась ни с чем.
— Сказали, что паспорта в институте. Завтра принесут.
Инспектор-паспортист нервно встал:
— Я сейчас к ним сам наведаюсь!
— Не надо, — остановил его Рябиков и прошел в кабинет начальника отделения. Связался по прямому телефону с Иванцовым.
— Товарищ капитан, собираются. Прошу доложить майору. Считаю, что надо немедленно ввести в действие наш план.
— Да, пожалуй. Жди у телефона.
Выслушав Иванцова, Дедковский предупредил:
— Смотрите: если ребята не те, за кого вы их принимаете, взыщу очень строго. И то же самое — если упустите, не выяснив, что они затевают. — Положив трубку, Иванцов вздохнул. Рябиков, услышав этот вздох, осведомился:
— Как напутствие-то? Не из приятных?
— В общем, так. Или благодарность с тобой заработаем, или служебное несоответствие.
— Лучше бы первое, — невесело пошутил Рябиков.
Оба понимали, что Дедковский не пойдет на такое. Не такие уж они безнадежные люди. Ведь служебное несоответствие — это предупреждение об увольнении за неспособность к службе или грубые ошибки. Нет, не пойдет на это майор. Но и спуска не даст, если Иванцов и Рябиков что-то не предусмотрели или ошиблись.
Долго раздумывать, однако, времени не было. Матюшин и Горбанюк в это время уже вышли из дому и садились в такси. Через полчаса они подъехали к Савеловскому вокзалу. Минут пять или семь стояли на тротуаре, пока не подошел белый «мерседес». Из него никто не вышел, только открылась правая задняя дверь. Матюшин и Горбанюк торопливо влезли в машину, и она, лавируя между таксомоторами и автобусами, выбралась на Бутырскую улицу и помчалась по Дмитровскому шоссе. Километрах в двадцати от города «мерседес» снизил скорость, остановился на обочине около молодого березняка. Через четверть часа развернулся и пошел обратно к Москве. Его обогнала синяя «Волга» и, заняв полосу движения, стала снижать скорость. Слева оказалась вторая машина и, прижимаясь к борту белой машины, заставила ее сойти на обочину, а затем и остановиться. Из обеих машин вышли люди. Иванцов подошел к «мерседесу».
Сидевший за рулем высокий рыжеватый человек, плохо выговаривая русские слова, удивленно спросил.
— В чем дело, товарищ? Мы — иностранец.
— Извините, пожалуйста. Необходимо проверить документы ваших пассажиров.
Матюшин и Горбанюк возмутились:
— В чем дело? Мы всего-навсего попросили подвезти нас.
— Куда и откуда?
— А собственно, почему вы спрашиваете об этом? Это дело наше.
Владельцы белого «мерседеса» молчали, обеспокоенно переглядываясь между собой. Сидевший за рулем старался ногой незаметно задвинуть какой-то небольшой сверток под сиденье.
Иванцов нахмурился:
— Все поняли мою просьбу? Предъявите ваши документы.
Достав паспорта, парни нерешительно протянули их Иванцову.
— Ну вот, это другое дело. И паспорта, оказывается, не в институте, а при вас. Теперь покажите вещи.
— Это уже полное безобразие. По какому праву? Обычные вещи, мы в поход...
— Не будем терять времени.
Вещи, лежавшие в рюкзаках, были действительно походные. Кеды, тренировочные костюмы, консервы и даже портативная газовая плитка. Но небольшой продолговатый сверток Матюшин явно не хотел вытаскивать из своего рюкзака.
Иванцов заметил это.
— А это что?
— Да так. Ерунда. Рыболовные принадлежности.
— Разверните.
