Чего стоит мечта?

Но Елизавета I специально наделила своего сына Майкла правом управлять своим маршрутом в качестве своего наследника, и с тех пор это стало нерушимой традицией в королевской семье. Даже ее отец не смог бы отрицать это… не то чтобы она собиралась дать ему знать о своих намерениях до тех пор, пока он еще может попытаться отрицать это право. А Тудев был очень осторожен в своем «откровении». Она могла бы свидетельствовать под присягой , что он «обмолвился» и сообщил об этом как об обычной просьбе. Слишком хорошо зная своего телохранителя, Адриенна и не предполагала, что он стал бы лгать своему руководству, если бы его спросили подробно о том, как это произошло. Но еще она знала, что ему не зададут никаких вопросов после того, как она поведает свою версию событий. Слово наследной принцессы Мантикоры не ставится под сомнение. Если она скажет, что это была обмолвка, значит, это была обмолвка, и на этом все и закончится, если только ее отец лично не потребует ответа.

«А этого он не сделает, — подумала она со знакомой болью от обиды и потери. — Он никогда и ни за что не сделает ничего, что может поставить под сомнение мои действия. В конце концов, однажды я стану королевой. Не пристало давать кому-нибудь повод ставить под сомнение священную честь Дома Винтонов!»

Адриенна подавила боль и улыбнулась Тудеву.

— Ах да. Та неувязка, — сказала она. — Я решила, подполковник, что мы отправимся в Твин Форкс. Он меньше и уютнее, чем Йавата Кроссинг. Кроме того, в Йавате я уже была пять месяцев назад… и по-моему, отец тоже там был три месяца назад.

— Отлично, ваше высочество. Добавлю это в Альфа-список.

Список Альфа, насколько знала Адриенна, и есть настоящий маршрут ее визита на Сфинкс. В качестве рутинной предосторожности только Тудев и его непосредственный начальник, бригадный генерал Хэллоуэлл, командир Полка Королевской Гвардии, будут иметь доступ к списку Альфа до того, как она отбудет на Сфинкс. Даже леди Гароун не будет знать точно его содержимое, а списков возможных мест ее посещения существовало несколько. В каждом из них будут находиться охранники в полной парадной форме, но большинство мест будет ложными. Такой порядок завели десять земных лет назад, сразу после смерти матери Адриенны, как дополнительные меры предосторожности.

Эта мысль вызвала новый, яростный до слез приступ боли, но она не подала и виду. Принцесса уже неплохо наловчилась скрывать свою боль.

— Спасибо, подполковник Тудев, — поблагодарила она и наградила его улыбкой.

Глава вторая

Смазанная полоса кремово-серого меха взлетела вверх по стволу дерева, которое люди называли частокольным. Достигнув верхних ветвей она притормозила и обернулась древесным котом… достаточно маленьким для самца. Он был немногим длиннее человеческого метра от носа до кончика цепкого хвоста, и на этом хвосте было только шесть возрастных колец. У самцов первое кольцо появлялось в конце четвертого Сфинксианского года жизни, а последующие добавлялись каждый год, таким образом ему было девять местных лет — чуть меньше сорока семи земных. Для вида, которому был отпущен срок впятеро длиннее, это означало самое начало взрослой жизни, но двигался он с уверенностью, не характерной для его молодости. Что было странно, поскольку дерево, по которому он взбирался, принадлежало самой старшей из певиц памяти всего мира. Хуже того, он не принадлежал к ее клану… и хотя он надеялся, что его ждут, приглашения он не получал.

Он достиг очередного пересечения ветвей и обнаружил себя лицом к лицу с другим самцом, заметно более крупным чем он сам и с уверенными повадками охотника-ветерана. Старший кот окинул его долгим оценивающим взглядом, но юноша не поколебался. Он дернул ушами в достаточно уважительном салюте, но продолжил свой подъем с прежней, умеренной скоростью, и охотник пропустил его.

Ага, подумал пришелец. Весть о его прибытии была передана, как Ткачиха-Песен и обещала. Уже что- то. На самом деле это было даже больше, чем он позволял себе предположить, потому что практически ожидал, что старейшины его клана надавят на молодую певицу памяти, чтобы она «забыла» о своем обещании. При этой мысли он дернул усами в эквиваленте человеческого фырканья и продолжил свой путь подстегиваемый чувством праведного негодования, уже проведшим его через половину континента навстречу этой встрече.

Но когда он достиг искомой развилки ветвей, он обнаружил, что резко сбавил ход. Одно дело отправиться даже в самое долгое путешествие будучи уверенным в собственных правоте и предназначении. Совсем другое, внезапно обнаружил он, достичь его финиша и наяву предстать перед самым уважаемым из ныне живущих представителей его вида.

Он помедлил у большого, комфортабельного гнезда устроенного в верхних ветвях высочайшего дерева в самом сердце центрального поселения клана Яркой Воды, и где-то внутри него юный котенок обнаружил, что необъяснимо хочет забыть о своей наглости, развернуться и отправиться домой. Но пауза была краткой. Он зашел слишком далеко, чтобы колебаться сейчас. Он встряхнулся и приблизился ко входу в гнездо. Снова остановился там и потянулся ударить одной из передних лап по пустотелой деревянной трубе, подвешенной у входа. Когти предыдущих поколений оставили не ней свои следы и бессчетные удары о ствол оставили на твердой коре частокольного дерева глубокую вмятину, но родившаяся при ударе резонирующая музыкальная нота была достаточно громкой для чутких ушей.

Мгновение юноша думал, что уши той, кого он искал утратили свою чуткость, поскольку реакции не было. Но затем явился мыслеголос и его собственные уши встали торчком от удивления когда его раскаты отозвались в нем.

«Итак, ты прибыл, юный Искатель-Мечты. Я ждала тебя быстрее»

Искатель-Мечты — которого называли Танцующим-на-Деревьях до тех пор, пока старшая певица памяти его клана не переименовала его в насмешку после его последнего язвительного выступления перед старейшинами — замер, пробуя спокойствие и забавляющийся, снисходительный смешок мыслесвета, породившего этот невероятно богатый и живой мыслеголос. Всю его юную жизнь он знал, что певица памяти, которую называли Поющей-Истинно, была самой могучей и опытной певицей памяти мира. На деле она была одной из трех или четырех самых могучих певиц за тысячи смен сезонов сохранившихся в памяти Народа. Но раньше это было знанием, не опытом. Теперь его наполняли сила и красота ее мыслеголоса, многоцветного как драгоценность и прозрачного как стоячая вода, но ограненного огромной силой каждого мыслеголоса, которого она когда-либо коснулась и воспроизвела, когда пела память Народа сквозь паутину времени. Все они были в нем, звучали как колокола и цимбалы двуногих в тембре ее мыслеголоса. От него потребовалось собрать воедино всю свою смелость, чтобы наконец ответить.

«Да, певица памяти, — сказал он. — Я пришел. Сожалею, что путешествие заняло больше времени, чем ты ожидала. Оно было долгим, но я шел так быстро, как только мог».

«Так и есть. — Поющая-Истинно послала еще один всплеск тонкого веселья. — Просто когда Ткачиха-Песен предупредила меня о твоем походе, я подумала, что ты появишься во вспышке света и раскатах грома, подобно небесной машине двуногих. По меньшей мере, я ожидала что твоя шерсть будет подпалена от скорости!»

Уши Искателя-Мечты дернулись от острого смущения, и то, что он знал, что Поющая-Истинно почувствует это — и то, что он почувствует в ответ нарастание ее веселья — не облегчили ситуации. Но кроме того, он чувствовал и ее ободрение, и искреннее приветствие.

«Если бы у меня было небесное яйцо двуногих, я бы использовал его, певица памяти, — признал он через мгновение. — Но у меня есть только собственные лапы и хвост. Хотя, полагаю, я мог подпалить мой хвост раскачиваясь на нем, когда пересекал последний участок прямого леса за горами»

«Без сомнения. Что ж, заходи, котенок. Ты проделал слишком долгий путь, чтобы оставаться сидеть снаружи, пока на тебя не прольется дождь»

«Благодарю, певица памяти», — ответил он со всей искренностью, которой заслуживала такая вежливость, выпрямил свое гибкое тело и вошел в плотно свитое гнездо.

Большинство из Народа предпочитало уютные гнезда не более чем в две собственные длины тела и по нескольким причинам. Во-первых, меньшие гнезда были существенно теплее в холодные дни. Во-вторых, взрослые сами занимались поддержанием гнезда в порядке, а за состоянием меньшей крыши следить было проще. Супружеские пары обычно расширяли свое гнездо, особенно когда растили котят, но все равно