отвечали на вое вопросы. Но меня не интересует то, о чем у вас уже спрашивали. Меня интересуют вещи несколько иного характера.
– Может, вы полагаете, что я знаю больше того, что знаю? – с издевкой спросил Силаев. Но в его голосе снова была слышна тревога.
– Зачем вы так? – мягко укорил Литвин и раскрыл перед Силаевым пачку сигарет. Тот посмотрел на этикетку а, сморщившись, покачал головой. Достал «Мальборо». Так и закурили, каждый свое.
– Ну, положим, вам не повезло, – продолжил Литвин. – Вооруженные преступники! Пока мы их не нашли. Вы же не хотите, чтобы они еще чего натворили?
– Это правильно, – согласился Силаев, – с преступниками надо бороться. Но я-то чем могу помочь? Не под лавкой же они у меня спрятаны. Или от допросов, которые вы мне устраиваете они, как клопы сдохнут?
Разговор начал раздавать Литвина, но уйти ни с чем он не имел права.
– Пока все вертится вокруг вас. И потому, приятно это или нет, нам с вами придется еще много разговаривать. Не хотите помочь себе не надо. Нам вы обязаны помочь.
Силу Вячеслав Ионович уважал. Тем более, в лице государства. А рядом сидел, хотя а молодой, но сотрудник очень уважаемой организации.
– Спрашивайте, – смиренно сказал он.
– Сколько у вас похитили?
– Около десяти… тысяч.
– Разин утверждает, что вы собирались купить импортные вещи? Силаев нахохлился и отвечал на вопросы без энтузиазма.
– Какая, собственно, разница, что? Не атомную же бомбу… Я за мир… Ну, джинсы, ну, тряпки разные. Слабость, знаете ли, хорошо одеться. Родственникам тоже надо помочь. Это что, криминал?
– И бывшим супругам, очевидно? – не удержавшись, съязвил Литвин.
– И им… – сквозь зубы выдавил Силаев и пробормотал еще несколько слов в адрес бывших своих «половин».
– Однако, – после легкой паузы сказал Георгий, – вам можно позавидовать. Даже если брать самые высокие рыночные цены, вы же не в магазине собирались покупать, то у вас такое количество родственников, что семьи восточных долгожителей – ничто, по сравнению с вашей. Неужели и о бывших тещах тоже заботитесь?
«Щуренок! Принесла его нелегкая…» – мрачно подумал Силаев. Он был уже не рад, что заорал тогда, как резаный. И Разин – дурак! Все им выложил – и сколько денег у них было, и зачем поехали…
– Родни хватает. Может, вам о каждом рассказать подробно? Вы что, из БХСС? Насколько я помню, речь шла не обо мне и моих родственниках, а о поимке вооруженных преступников?! Но если вас теперь интересуют мои родственники – пожалуйста! Я расскажу.
– Сами узнаем, если понадобится. Меня больше волнуют ваши знакомые. Точнее, одна прекрасная незнакомка.
– Валерия?
– Именно… Пока она единственная ниточка к преступникам. Нам с вами надо найти ее ошибку.
– Ошибку? – Силаев удавился такому повороту разговора. Он приготовился к самым неприятным расспросам.
– Не может преступник все сделать абсолютно так, как ему хочется. Что-то его все равно выдаст, что-то не так получится. Правильно я говорю?
– Это точно. Что-то, да сорвется, – с чувством согласился Силаев, но тут же спохватился и добавил. – Наверное, так оно и есть. Вам виднее. Вы с этой нечистью больше общаетесь. Я-то даже не знаю, что вам поможет.
– Ну, начнем с ваших впечатлений, – Литвин достал фоторобот, протянул Силаеву. – Похожа?
Тот, далеко отставив руку с фотографией, вгляделся, почмокал.
– Так, схематично, что-то общее – есть, есть. Вам бы на живую поглядеть. Все картинки баловством покажутся. Есть в ней, знаете ли, нечто такое… – он неопределенно покрутил рукой.
– А поточнее? – забирая карточку, спросил Литвин. – Какая она?
– Какая? Хай-класс? – как сейчас говорит молодежь! Прима! Королева! И, заметьте, знает, как себя подать. Идет – вроде сдержанно, неброско, а все мужики шею сворачивают. Умеет показать все выигрышные моменты. Товар лицом…
– Как вы сказали, показывает?
– Ну да! Знаете, такая походка бывает у танцовщиц или у «вешалок», – Силаев, забывшись, перескочил на жаргон.
– Имеете в виду манекенщиц?
– Да, да, манекенщиц… Очень импозантная. Хотя, когда присмотришься… полновата она уже для идеала. Чуть-чуть, а полновата. – Силаев пошевелил пальцами и сделал волнистый жест в воздухе, очерчивая женскую фигуру, потом словно присмотрелся к ней – правильно ли нарисовал и, довольный, добавил, – но ходит легко, легко.
– Вы говорили, что она брюнетка? Может, на ней парик был?
– Нет, в этом-то я понимаю, – Вячеславу Ионовичу понравилась роль следователя, он говорил с достоинством, со знанием дела, – Волосы свои, без сомнения. Только, скорее, шатенка. Цвет естественный, вряд ли крашеная. Да… А вот тех, извините, не рассмотрел. Впрочем, постойте-ка, вроде у одного, ну, у того, который у меня деньги схватил, на руке пальца не было. Точно. Как сейчас помню: отпихиваю руку и натыкаюсь на обрубок. Противно… Не то безымянного, не то среднего – не было. Определенно сказать затрудняюсь.
– На какой руке?
– Сейчас… – Силаев начал самого себя то одной, то другой рукой брать за грудки. – Ага, вот так… Значит, на правой. Левой он меня за рукав… А правой схватил, тряхнул и потом в карман полез.
Силаев, вспомнив подробности того вечера, разволновался. На глазах еще больше постарел. Отодвигаясь от наплывшей жуткой картины, он глубоко зарылся в воротник и потянулся за новой сигаретой. Георгий дал ему прикурить.
– Спасибо, – дребезжащим голосом поблагодарил Вячеслав Ионович, – если у вас ко мне больше ничего нет. Пойду я… Не по себе как-то.
– Конечно, конечно.
Силаев тяжело поднялся а, кивнув Литвину, пошел по аллее, припадая на трость и неуклюже загребая раненой ногой.
– Спасибо вам, – сказал ему вслед Литвин.
Силаев полуобернулся, устало взглянул на него.
– Да, ладно… Когда только все это закончится? – последнюю фразу Вячеслав Ионович произнес для самого себя.
Литвин посмотрел на часы и попал, что к девушке он безнадежно опаздывает.
В наш дни понятие «час-пик» стало наполовину условным. Нет, «пик» остался, а вот «час» – дань стародавним временам трамваев с кондукторскими площадками и английских двухэтажных автобусов. Теперь, помимо утреннего времени, когда люди, озабоченно поглядывая на часы, торопятся на метро, из метро на троллейбус, спешат в самом метро на переходах со станции на станцию с одной мыслью – не опоздать бы, и вечерних часов, когда те же люди, озабоченные уже другими проблемами и нагруженные тяжелыми сумками, возвращаются обратно, в середине дня совершенно неожиданно возникают спонтанные «пики». Как и почему они образуются – пока никому не известно. Хотя предположений много. Впрочем, при всех минусах «пиков», есть и положительные моменты. Например, возможность получить совершенно неожиданную информацию.
Как известно, москвич способен читать в общественном транспорте в любых обстоятельствах и при любой степени освещенности. В час-пик читающий человек достоин двойного уважения. Во-первых, потому что сам читает, во-вторых, благодаря его героическим усилиям, могут читать еще человек пять, стоящих рядом.
Литвин, пока добирался до «Текстильщиков», успел узнать о тенденциях развития
