— Из чего они сделаны?
— Из кукурузы. Знаешь, что это такое?
— Знаю.
— Мы перемалываем кукурузные зерна, делаем тесто и печем его на горячем камне. Так же, как и много лет тому назад.
— Почему ты с такой злостью говоришь об этом?
— А как же иначе? Какой сейчас год — 1982 или 1492? Почему мы не можем приобщиться к цивилизации, как все остальные? Почему должны жить по-старому?
— А что вам мешает?
— Белые!
Миртин нахмурился.
— Ты имеешь в виду, что они силой принуждают вас сторониться цивилизации? У них есть на этот счет соответствующие законы?
— Конечно же, нет. Мы вправе делать все, что пожелаем. Можем даже снести поселок и выстроить на его месте город. То есть имеем на это право. Но наша община очень бедная… А туристы приносят доход… Понимаете, наша деревня — это музей прошлого. Вы понимаете меня?
— Кажется, — пробормотал Миртин. — Преднамеренное сохранение архаичного образа жизни…
— Какого?
— Устаревшего.
— Вот-вот. Причем мы сами проголосовали за это, все племя. У нас ведь нет своих денег, есть только те, которые платят туристы за представления. Мы танцуем для них, мажем краской лица… Но все это показное, потому что мы уже забыли, что оно означает. Даже старики не помнят слова посвящения в тайную общину, и придумали новые. Все это — обман, сплошное надувательство! Обман! — Чарли задрожал от гнева. — Может быть, еще лепешку?
— Да, пожалуйста.
Мальчик удовлетворенно наблюдал, как человек со звезд насыщается.
— Нам нужны холодильники, — продолжал Чарли. — Нужно тепло, мостовые, настоящие дома и дороги. А мы живем в сплошной грязи. Автомобили и телевизоры — все, что досталось нам от технических достижений ХХ века. Мне тошно, Миртин. Знаешь, чего бы мне хотелось? Податься в Лос-Анджелес и научиться там строить большие ракеты. Или стать космонавтом. Я много знаю, но хочу знать еще больше, во много раз больше!
— Ты еще слишком молод, чтобы оставить родительский дом.
— Да уж. Черт, кому хочется, чтобы ему было только одиннадцать лет? Меня быстро арестуют. Но как же иначе? Ведь в начальной школе электронику не изучают… Хватит об этом. Мне не хочется говорить о своей вонючей деревне. Лучше расскажи мне о своем мире. Пожалуйста, Миртин!
Инопланетянин улыбнулся.
— Это будет долгий рассказ. С чего же начать?
— У вас есть большие города?
— Да, очень большие.
Глаза Чарли загорелись.
— Больше, чем Нью-Йорк?
— Некоторые — гораздо больше.
— И вы летаете на реактивных самолетах?
— Нечто подобное, — улыбнулся Миртин. — Мы используем ядерные реакторы. Ты видел, как один из них взорвался в небе.
— Какой же я глупец! Конечно! Вы же с летающего блюдца! А что заставляет их двигаться? Что-то вроде солнечной энергии?
— Да. Небольшой реактор, который создает плазму, заключаемую в сильное магнитное поле. Авария на нашем корабле обусловлена именно ослаблением этого поля.
— А как быстро летают ваши корабли? Пять тысяч миль в час?
— Что-то около этого, — уклончиво ответил Миртин.
Чарли понял, что ему следует удовлетвориться таким ответом.
— Значит, вы можете добраться отсюда до Нью-Йорка за какой-нибудь час? Да? И на своей планете вы летаете так же быстро? А сколько…
— Мне не следует ничего рассказывать тебе, Чарли, — мягко прервал мальчика Миртин. — Это, как здесь говорят, секретная информация. Совершенно секретная.
— Но я никому ничего не расскажу! Честно-честно!
Глаза его умоляли. Миртин тяжело вздохнул.
— Нас восемь миллиардов. Планета чуть больше вашей, хотя сила тяжести примерно такая же. Но мы не занимаем так много места, как вы. Мы очень маленькие… Можно еще лепешку?
Пока пришелец жевал, Чарли обдумывал его последние слова.
— Вы хотите сказать, что не похожи на нас?
— Совсем не похожи.
— Да, я помню. Вы спрятаны внутри земного тела… Расскажите о себе! У вас, наверное, другие кости, а сердце и желудок на похожи на наши?
— Я маленький, меньше метра длиной. У меня вообще нет костей, просто утолщения хрящей… — Миртин запнулся. — Будет лучше, если я не буду описывать себя, Чарли.
— Вы имеете в виду, что вот прямо сейчас, внутри вас, внутри того, что я вижу, сидит такая штука? Не больше ребенка, свернувшаяся внутри этого тела? Так?
— Именно так, — признался человек со звезд.
Чарли поднялся и подошел к выходу из пещеры. Он был потрясен, хотя и понимал, что это глупо. Кто сказал, что на других планетах должны жить существа, похожие на людей? Но Миртин… Чарли представил себе что-то вроде большого червяка, только еще хуже… Он взглянул на три яркие звезды и впервые понял, с каким чуждым существом столкнула его судьба.
— Я мог бы съесть еще одну лепешку, — раздался из темноты голос инопланетянина.
— Осталась последняя. Я не думал, что ты такой голодный, — извинился мальчик.
Когда Миртин покончил с едой, они продолжили беседу. Пришелец рассказал о своей планете, о Наблюдателях и их роли, о летающих блюдцах. Потом попросил маленького индейца рассказать о себе. Чарли попытался объяснить ему, как тяжело расти в деревне, в которой сохраняются доисторические обычаи, описать охватывающее его временами чувство бессилия, кипящее в нем нетерпение, жажду учебы, тягу к знаниям, страстное желание действовать…
Миртин слушал. Он был опытным собеседником, знал, где надо промолчать, а где — задать вопрос. Успокоил Чарли, пообещав ему, что наступит время, когда он уедет из Сан-Мигеля в настоящий мир, а пока следует внимательно присматриваться к окружающему и задаваться вопросами.
Чарли смотрел на этого толстяка с дружелюбными глазами и чуть тронутыми сединой волосами, и никак не мог поверить, что перед ним ни что иное, как какое-то бесформенное существо без костей! Миртин был так похож на человека, так добр! Как врач или учитель, только гораздо более близким и внимательным. Даже мистер Джемисон, человек, которого Чарли уважал больше других, временами забывал его имя, называя Хуаном, Хесусом или даже Джузеппе.
«Миртин никогда не забудет мое имя!» — отметил про себя мальчик.
Через некоторое время он понял, что, должно быть, утомил человека со звезд. К тому же пора было возвращаться в деревню.
— Очень жаль, но мне пора идти. Вернусь завтра вечером, принесу еще лепешек, и мы продолжим разговор. Хорошо?
— Хорошо, Чарли.
— Ты уверен, что у тебя все в порядке? Может быть, тебе холодно?
— Не волнуйся, малыш. Мне хорошо. И если ты будешь приходить каждый вечер, то, думаю, я поправлюсь гораздо быстрее, чем рассчитывал.
Чарли улыбнулся.
