– Ты прикрываешь меня своей спиной. Старикан, должен тебе сказать, что и вкус не дается раз и навсегда.
Его нужно развивать, совершенствовать, поддерживать в форме. Я привез два с лишним десятка альбомов, потому так и задержался в Риме. Купил все, что нам нужно, за счет управления, разумеется… Вкус – штука дорогая, его невозможно поддерживать из личных средств.
– А если нам укажут на дверь? И тебе, и мне? Вряд ли в управлении станут держать инвалида. Хоть я и пострадал на своем посту…
Шутливое выражение мгновенно соскочило с его лица.
– Давай не будем говорить об этом сегодня. Но ты поправишься, старикан. Когда я был в Риме, то поспрашивал… Наука в наши дни располагает очень сильными средствами…
– Ты про электрошок?
– Откуда ты знаешь?
– Должен знать. Памяти у меня нет, но голова на плечах осталась.
– Да-да, вижу… Но не будем сегодня говорить об этом.
– А о чем?
– Да о чем хочешь. Я к твоим услугам.
– Хорошо, Форчик, раз ты так любезен… Я задам тебе весьма деликатный вопрос. Если не хочешь – не отвечай, но я рассчитываю на тебя.
Его пухлое лицо сразу вытянулось. Серьезное лицо, интеллигентное, я бы даже сказал, озабоченное. Налет самодовольства исчез без следа.
– Хорошо, я тебя слушаю.
– Тогда скажи мне, какими были наши отношения с Лидией до несчастного случая?
Лицо его совсем померкло.
– Старикан, это непорядочно. Расспрашивать о собственной жене!
– Знаю, что непорядочно, но у меня нет другого выхода. Я должен как-то восстановить свою жизнь. Разве это нормально – жизнь, разрубленная пополам?
– Да-да, понимаю. Но что я могу сказать? Что можно сказать о браке, который насчитывает два десятка лет?
– И все-таки?
– Нормальный брак. Давно вошедший в колею.
– Но между нами что-то произошло!
– Почему ты так думаешь?
– Я ничего не думаю. Но мне так кажется… Она все время как будто испугана. В каком-то тревожном ожидании. Словно мы обвиты коконом некой тайны…
Он молчал. Он даже опустил голову, чтобы я не мог видеть его лица. Когда он наконец выпрямился, в его взгляде была решительность.
– Слушай, я обязан тебе сказать…Даже рискуя быть некорректным… Потому что если я не отвечу, эти мысли будут гноиться в тебе, как корень больного зуба. Начнется абсцесс, отравление всего организма… Все-таки я – самый близкий тебе человек в этом городе. Кроме твоей жены, разумеется. Нет, старикан, я не шучу. Жена, то есть супруга, какой бы она ни была, – обязательно часть твоей души. А Лидию никоим образом не назовешь непорядочной. Она не из тех женщин, которые бездумно пожирают своих мужей. Как питон глотает домашнего попугая, а потом смотрит на тебя невинными глазами, будто ничего и не было… Может быть, все идет от ее чрезмерной впечатлительности… Но она человек, слава богу, человек, человек…
Его тон слегка испугал меня. Что это с ним? Почему он повторяет одни и те же слова, как испорченный проигрыватель? Он умолк. Я тоже молчал, зная, что нужно ждать, пока он сам не заговорит. Иначе все может рухнуть.
– И вот что произошло, – продолжал он с чуть слышным вздохом. – Год назад вы оба дали друг другу слово не пить. Ни капли больше. На первый взгляд, ничего особенного, но это не так. Она не умеет пить. Быстро напивается, устраивает безобразия… Вообще в мире нет ничего отвратительнее пьяной женщины. Отвратительнее и страшнее. Как будто в душе ее рождаются некие бесы, о существовании которых она сама не подозревает. Лидии действительно нельзя пить. Ни капли…
– А мне?
– Ты – другое дело. Ты никогда не станешь алкоголиком. Ты сильный духом, тебя ничто не сломит…
– Тогда почему я отказался? Ради нее или ради себя?
– Ради нее, конечно! Ты не заботишься о своей репутации. И чувствуешь себя так, как и должна чувствовать себя свободная личность. Или, по крайней мере, независимая…Ты даже своим постом не дорожишь, ты был готов оставить его в любой момент. Знаешь, иногда мне казалось, что ты только из-за меня еще сидишь в этом кресле, которое высасывает и силы, и время… Когда у человека золотые руки, ему никто не страшен, никто! У тебя есть душевная свобода, которая позволяет не считаться с мнением окружающих… Ну, пусть выпьешь лишнего, поскандалишь, что из этого?
Я смутно ощущал, что Христофор пытается увести разговор в сторону.
– И что стало с нашим обещанием? – перебил его я.
– Вы были ему верны почти целый год. Пока я не уехал в Тунис. А сейчас, когда вернулся, в управлении мне сказали, что Лидия опять пьет… Ты-то знаешь о вашем обещании друг другу? Или не знаешь?
