людей на улицах и поедают их тела прежде, чем они станут холодными. Я сам видел, как они сделали это с ребенком, из окна моей спальни. Но я думаю, что мы уничтожили их всех или почти всех. А в надлежащее время уничтожим их творцов тоже.
— Меня удивляет видеть вас таким мстительным, милорд.
— Я мстительный? — удивился Хиссун.— Ну, раз вы так говорите, я полагаю, так и есть. Прожить несколько недель в этом разрушенном городе — значит сделаться мстительным. Видеть как чудовищных хищников напускают на невинных граждан наши враги — значит сделаться мстительным. Пиурифаина, словно какой-то отвратительный фурункул, из которого распространяется на цивилизованней земле всякая гнилостность. Я намерен вскрыть ее и прижечь. И я говорю вам, Дивис: с вашей помощью я осуществлю ужасную месть против тех, кто развязал эту войну.
— Вы очень мало похожи на лорда Валентайна, милорд, когда так говорите о мести. Мне кажется, я никогда не слышал, чтобы он употреблял это слово.
— А есть ли какая-нибудь причина, почему я должен говорить, как лорд Валентайн, Дивис? Меня зовут Хиссун.
— Вы избранный им — преемник.
— Да, и Валентайн больше не Коронованный по этому самому выбору. Может быть, мой способ справляться с нашими врагами мало похож на способ лорда Валентайна.
— Тогда вы должны сказать, каков ваш способ.
— Думаю, вы уже знаете. Я намерен войти в Пиурифаину вдоль Стейча, тогда как вы обходите ее с западной стороны, и мы зажмем мятежников между нами, схватим этого Фараатаа и положим конец его ухищрениям. А потом Понтифик может вызвать оставшихся в живых повстанцев и в своей более доброжелательной манере провести переговоры о какой-нибудь резолюции на обоснованной жалобе формодеев на нас. Но сначала, я думаю, мы должны показать силу. Что вы на это скажете, Дивис?
— Я скажу, что не слышал большей осмысленности из уст Коронованного с того времени, когда мой отец занимал трон. Но Понтифик, мне кажется, ответил бы иначе, если бы услышал, что вы настроены так воинственно. Он знает о ваших планах?
— Мы не обсуждали еще их в подробностях.
— А будете обсуждать?
— Понтифик в настоящее время в Хинторе или к западу от него. Он будет занят там своими делами некоторое время, а потом долго ехать сюда, на восток. Я уже буду к тому времени в чаще Пиурифаины, и у нас появился небольшая возможность для консультаций.
Некоторая лукавость мелькнула в глазах Дивиса.
— О, я вижу, как вы справляетесь со своими проблемами, милорд!
— И что это за проблемы?
— Быть Коронованным, когда Понтифик, остается на виду, передвигаясь по стране, вместо того, чтобы скрыться в Лабиринте. Мне кажется, это могло бы стать огромной помехой для нового молодого Коронованного. Мне бы очень не понравилось, если бы я сам столкнулся с подобной ситуацией. Но если вы позаботитесь о том, чтобы сохранять большое расстояние между Понтификом и собой, то сможете действовать, будто у вас совершенно свободные руки. Не так ли, милорд?
— Мне кажется, мы ступаем на опасную почву, Дивис.
— О, разве?
— В самом деле. И вы переоцениваете различия между моими взглядами и взглядами Валентайна. Он не является военным человеком, как все мы хорошо понимаем, но, возможно, потому и отказался от Коронованного трона в мою пользу. Я верю, что мы понимаем друг друга — Понтифик и я. И давайте не будем дальше углублять дискуссию в этом направлении. Давайте теперь, Дивис, приглашайте меня в свою каюту, чтобы выпить по чарке-другой вина. А потом вы должны будете пойти со мной в Нисиморнскую Панораму выпить еще по одной. А затем мы сядем, чтобы спланировать ход нашей войны. Что вы на это скажете, милорд Дивис?
Снова начался дождь, смывая линии схемы, которую Фараатаа начертил на сыром песке берега. Но это не имело для него значения. Он рисовал и перерисовывал одну и ту же схему весь день, хотя в том и не было необходимости, поскольку каждая деталь ее была выгравирована в изгибах и извилинах его мозга. Здесь Илиривойн, там Авендроин, Нью-Велализьер. Реки, горы.
Позиции двух вторгшихся армий…
Фараатаа не ожидал этого. Это было единственным крупным просчетом в его планах, что Неизменчивые могут вторгнуться в Пиурифаину. Трусливый слабак лорд Валентайн никогда бы не сделал ничего подобного, нет! Валентайн скорее пополз бы носом по грязи к Данипиуре, униженно выпрашивая договор о дружбе. Но Валентайн больше не был королем, точнее он стал теперь другим королем, большего ранга, но с меньшей властью. Разве можно понять безрассудные порядки Неизменчивых! А теперь у них другой король, молодой лорд Хиссун, который производит впечатление совсем другого человека.
— Ааризиим! — крикнул Фараатаа. — Какие новости?
— Очень немного. О, Король Который Есть, мы ждем донесения с западного фронта, но это будет немного позже.
— А с линии фронта у Стейча?
— Мне сообщили, что лесные братья все еще не согласовали своих действий, но мы, наконец, добились их помощи в раскидывании густой сети вьющихся стеблей.
— Хорошо, хорошо. Но успеют ли они ее разложить, чтобы остановить продвижение лорда Хиссуна.
— Скорее всего да, о, Король Который Есть.
— И ты говоришь это,— спросил Фараатаа,— потому что это правда, или потому что это то, что, ты думаешь, я предпочитаю услышать?
Ааризиим уставился, разинув рот, и в смятении его формы начали видоизменяться так, что на мгновение он стал непрочным сооружением из переплетенных веревок, дрожащих на ветру, а потом сплетением длинных негнущихся прутьев, набухших с обоих концов, и лишь потом снова стал Ааризиимом. Тихим голосом он сказал:
— Вы очень несправедливы ко мне! О Фараатаа!
— Возможно. Если это правда, то и все остальное тоже, и я признаю, что это правда,— холодно произнес Фараатаа.
Дождь над головой звучал все громче, ударяя по лиственному шатру джунглей.
— Иди и возвращайся, когда получишь новости с запада.
Ааризиим исчез во тьме деревьев. Фараатаа, сердитый, беспокойный, начал снова чертить схему.
С запада шла армия. Несчетные миллионы Неизменчивых, руководимые волосатым лордом по имени Дивис. Это был сын прежнего Коронованного лорда Вориакса.
'Мы убили твоего отца, когда он охотился в лесу. Ты знаешь это, Дивис? Охотник, который произвел смертельный выстрел, был пиуриваром, хотя носил лицо лорда Замка. Видишь? Жалкие формодеи могут убить Коронованного! Мы можем убить и тебя, Дивис, если ты будешь таким же беспечным, как твой отец'.
Но Дивис (он, конечно, не знал, как погиб его отец; не было у пиуриваров другой столь же тщательно охраняемой тайны!) вовсе не был беззаботным, мрачно размышлял Фараатаа. Его штаб находился под плотной охраной преданных рыцарей, и не было возможности проникнуть через эту линию убийце, как бы умело он ни маскировался. Злыми, колющими ударами остро заточенной палки Фараатаа все глубже выкапывал в речном песке линии продвижения Дивиса. Его армии шли из Хитрона вдоль внутренней гряды огромных западных гор, пробивая дорогу в дикой местности, которая всегда была бездорожной, и сметая все на своем пути, заполняя Пиурифаину бесчисленными войсками, засоряя святые потоки, затаптывая святые могилы.
Против орды Фараатаа был вынужден пустить свою армию пилигригормов. Он жалел об этом, поскольку это было, пожалуй, его самое опасное биологическое оружие, и он припас их для того, чтобы запустить в Ни-мое или Хинторе на какой-то более поздней стадии войны. Живущие на земле ракообразные
