Валентайн сменил его, но, как она слышала, нечто необычное случилось с этим Валентайном… не тот ли это, который обменялся телом с другим человеком? Возможно, тот самый, но такие люди, как Коронованные, значили очень мало для Аксимааны Фрейж, которая не покидала Престимионскую долину двадцать или тридцать лет и для которой Замок Горы и его Коронованные были так далеки, что казались почти мифическими. Что занимало Аксимаану Фрейж, так это выращивание риса и люсавенды.
Императорские ботанические лаборатории, сказал ей Калиман Хейн, вывели усиленный клон люсавенды, которая нуждалась в полевых исследованиях в нормальных фермерских условиях. Он предложил Аксимаане Фрейж сотрудничать, за что обещал не предлагать новое растение кому-либо другому в Престимионской долине, пока она не высеет его на всех своих полях.
От этого нельзя было удержаться. Она получила от него пакет удивительно больших семян люсавенды, большие блестящие зерна, такие же большие в окружности, как глаз скандара, и посадила их в дальнем уголке своей земли, где была наименьшая вероятность скрещивания с ее обычной люсавендой. Семена проросли так быстро и из них появились растения, отличавшиеся от обычных тем, что имели толщину в основе в два-три раза большую. Когда они цвели, их оборчатые пурпурные цветки были огромными и широкими, как блюдца. Из цветков образовались стручки поразительной длины, которые, созрев, дали огромное количество гигантских зерен. Аксимаана Фрейж намеревалась использовать их для осенней высадки и покрыть все поля новым сортом люсавенды, чтобы следующей зимой собрать крупное зерно. Но она не могла этого сделать, поскольку соглашалась вернуть большую часть семян Калиману Хейну для лабораторного изучения в Мазадоне. Он оставил ей достаточно, чтобы засадить, пожалуй, пятую часть ее земли. В этом сезоне, тем не менее, ей посоветовали смешать удобренные растения с обычными, чтобы добиться взаимопроникновения. Считалось, что характеристики убранных растений будут доминировать, но это никогда не проверялось в таком большом масштабе.
Хотя Аксимаана Фрейж запретила своей семье говорить об эксперименте в Престимионской долине, было невозможно держать долго в секрете все от других фермеров. Толстокожие растения второго поколения, проросшие повсюду на ее плантации, трудно было спрятать, и так или иначе вести о том, чем занимается Аксимаана Фрейж, распространились по долине. Любопытные соседи напросились на приглашение и с удивлением смотрели на новую люсавенду.
Но они были настроены скептически. Такие растения высосут все питание из почвы за два или три года, говорили некоторые. Если она продолжит эксперимент, то она превратит свою землю в пустыню. Другие думали, что гигантские зерна люсавенды будут горькими или безвкусными в приготовленной пище. Третьи спорили, что Аксимаана Фрейж знает, что делает. Но даже они были готовы предоставить ей право первооткрывателя.
В конце зимы она собрала свой урожай: обычные семена, которые, как обычно, были отправлены на продажу, и гигантские семена, которые были отложены в сторону для следующей посадки. Третий сезон разъяснит все, поскольку некоторые из больших семян были чистого клона, а другие, возможно, большая часть, были гибридами обычной и удобренной люсавенды. И нужно было еще посмотреть, какой сорт растений дадут гибриды.
Поздней зимой наступило время посадки риса, пока не было паводка. Когда это было сделано, на более высоких и сухих землях плантации была посеяна люсавенда, и всю весну и лето Аксимаана Фрейж наблюдала, как поднимаются толстые стебли, раскрываются огромные цветы, вытягиваются и темнеют тяжелые стручки. Время от времени она вскрывала стручок и глядела на мягкие зеленые зерна. Они были большие, без сомнения. Но их вкус? Что если они не имеют вкуса или же он отвратителен. Она рисковала всем урожаем сезона.
Ну, ответ будет готов очень скоро.
В Звездодень стало известно, что едет сельскохозяйственный чиновник и пребудет на плантацию, как и ожидалось, во Втородень. Но это же сообщение принесло загадочную и беспокоящую новость, поскольку этим чиновником был не Калиман Хейн, а некто по имени Еревэйн Hyp. Аксимаана Фрейж не могла понять этого. Хейн был слишком молод, чтобы уйти на пенсию. И ее беспокоило также, что его не будет как раз тогда, когда эксперимент с протопластой приближался к завершению.
Еревэйн Hyp оказался еще моложе, чем Хейн, и до невозможности неопытен. Он сразу начал говорить со всей обычной цветистой риторикой, какая это честь для него встретиться с ней, но она оборвала его.
— Где же тот, другой мужчина? — требовательно спросила она.
— Этого, кажется, не знает никто,— ответил Hyp. Заикаясь, он объяснил, что Хейн исчез, никого не предупредив, три месяца назад и вызвал этим громадное смятение в департаменте.— Мы все еще сами разбираемся с этим. Очевидно, он был задействован в целой связке экспериментальных исследований, но мы не знаем — каких и с кем, и…
— Один из них проходит здесь,— сказала Аксимаана Фрейж.— Испытание удобренной протопластой люсавенды в полевых условиях.
Нур простонал:
— Помилуй меня Бог, на сколько еще маленьких частных проектов Хейна я натолкнусь! Вы говорите, удобренная протопластой люсавенда?
— Вы говорите так, будто вы никогда не слышали об этом.
— Я слышал это, да. Но я не могу сказать, что много об этом знаю.
— Идите за мной,— сказала Аксимаана Фрейж и вышла, прошла мимо луж, в которых высоко стоял рис, вверх, на поля люсавенды. Раздражение прибавляло ей сил, молодой сельскохозяйственный чиновник едва поспевал за ее широким шагом. Не останавливаясь, она рассказывала ему о посеве гигантских семян, которые принес ей Хейн, высадке нового клона на ее земле, межпородном скрещивании с обычной люсавендой, поколении гибридов, созревших теперь. Еще через мгновение они достигли первых рядов люсавенды. Внезапно она остановилась в смятении и ужасе.
— Леди, сохрани нас всех,— закричала она.
— Что такое!?
— Смотрите! Смотрите!
В один миг чувство самообладания изменило ей. Совершенно неожиданно гибрид люсавенды начал выбрасывать семя за две недели или еще раньше до срока. Под неистовым летним солнцем большие стручки начали расщепляться, раскрываясь с угрожающим треском, похожим на хруст переламываемых костей. Каждый выстреливал свои большие зерна едва ли не со скоростью пуль во всех направлениях, они пролетали тридцать или сорок футов по воздуху и исчезали в густой жиже, которая покрывала затопленные поля. Этот процесс происходил безостановочно, через час все стручки полопаются и урожай будет потерян.
Но это еще было далеко не самое худшее.
Из стручков вылетали не только семена, но и мелкая коричневая пыльца, которую Аксимаана Фрейж знала слишком хорошо. Обезумев, она рванулась на поле, не обращая внимания на зерна, которые били и жалили ее увядшую кожу. Схватив стручок, который еще не раскрылся, она разорвала его, и облако пыльцы поднялось к ее лицу. Да. Да. Пыльца люсавенды! В каждом стручке содержалась по меньшей мере чашка спор, и когда стручок за стручком не выдерживали дневного зноя, коричневые споры, нависшие над полем, становились видимым облаком, пока их не унесло легким ветерком.
Еревэйн Hyp тоже понимал, что происходит.
— Зовите своих работников! — кричал он.— Это все нужно выжечь!
— Слишком поздно,— сказала Аксимаана Фрейж замогильным голосом.— Никакой надежды. Слишком поздно, слишком поздно, слишком поздно. Что может сдержать теперь споры? Ее земля была инфицирована так, что ничего нельзя было поправить. А за час споры разнесет по всей долине.— С нами покончено, разве вы не видите?
— Но угольная пыльца люсавенды уже давно уничтожена! — упавшим голосом произнес Hyp.
Аксимаана Фрейж кивнула. Она помнила это хорошо: огонь, опрыскивание, выведение противопыльцевых клонов, уничтожение любого растения, имевшего генетическую предрасположенность к сохранению смертельных спор. Семьдесят, восемьдесят, девяносто лет назад они работали, чтобы избавить мир от этой напасти. И вот теперь это снова, в этих гибридах. Эти растения одни во всей Маджипуре, думала она, были в состоянии обеспечить пристанище для угольной пыльцы люсавенды. Ее растения, выращенные
