поставим их перед фактом, ффу-у! — он вытянул губы трубочкой и подул в пространство. — И пусть они попробуют возразить.
Прежде чем Мандралиска успел сказать что-то в ответ, в соседнем зале раздался громкий топот, что-то с грохотом разбилось, затем послышались нечленораздельные хриплые крики. Мандралиска предположил, что этот шум возвещает о появлении буйного скотоподобного лорда Гавиниуса, но, к его удивлению (впрочем, не столь уж сильному), в зал ввалился неуклюжий громила Гавахауд, считавший себя образцом элегантности и изящества. Впрочем, его появление пришлось как нельзя кстати: можно было найти наиболее дипломатичную форму ответа. Гавахауд с порога возмущенно заявил, что незачем ставить скульптуры на дороге, а затем, заметив Мандралиску, бросил взгляд на Гавирала и спросил:
— Ну что? Он согласен?
Можно было не обращаться к толкователю, чтобы понять, что они горят нетерпением развязать собственную войну против Престимиона и Деккерета. От него же они хотели лишь одного: чтобы он погладил их по головам и похвалил за высокие устремления и воинственный дух.
Все три брата сразу же уставились на него: остроглазый Гавирал, багроволицый Гавахауд, пустоглазый дурак Гавдат. Это почти трогательно, подумал Мандралиска, до какой степени они все нуждаются в нем, как жаждут получить от него хоть какое-то одобрение тем жалким потугам, которые они считают выработанной стратегией.
— Если ваши слова, мой господин, означают, что вы ждете от меня подтверждения тому, что сейчас подходящее время, чтобы провозгласить нашу независимость от имперского правительства, то мой ответ будет: нет, я так не считаю.
Каждый из троих отреагировал на спокойное заявление Мандралиски по-своему. А тот одним молниеносным взглядом сумел внимательно рассмотреть братьев и счел свое впечатление достаточно поучительным.
Гавдат, казалось, испытал самый настоящий шок; он резко вскинул голову, так что его пухлые щеки задрожали, как пудинг. Скорее всего, он долго творил заклинания и ожидал совсем иного результата беседы. Надменный Гавахауд, тоже совершенно явно изумленный и разочарованный, впился в Мандралиску ошарашенным взглядом; очевидно, такое же выражение должно было бы появиться на его лице, если бы тайный советник плюнул ему в глаза. Один лишь Гавирал воспринял ответ Мандралиски с полным спокойствием. Он посмотрел сначала на одного брата, затем на другого с самодовольным видом, который мог означать только одно: «Что? Разве я не говорил вам? Никогда нельзя спешить, нужно сначала посоветоваться с Мандралиской». Это было свидетельством умственного превосходства Гавирала над толпой своих безмозглых братьев: в нем одном имелись какие-то проблески сознания, возможно даже, понимания того, насколько они все глупы, что они не могут сделать ни единого шага ни в каком направлении без подсказки своего тайного советника.
— Могу ли я спросить, — тщательно подбирая слова, заговорил Гавирал, — почему все же вы так считаете?
— По нескольким причинам, мой господин. — Он поднял руку перед собой и согнул указательный палец — Первое. Сейчас траурное время для всего Маджипура, если я правильно помню реакцию на смерть понтифекса Пранкипина двадцать лет назад. Даже на Зимроэле понтифекс это не просто уважаемая, а очень почитаемая персона, а в нашем случае речь идет о понтифексе Конфалюме, считающемся наиболее выдающимся монархом за много столетий. Я полагаю, что объявление о революционном разрыве с имперским правительством в те самые часы, когда люди повсюду выражают, в чем я нисколько не сомневаюсь, свою скорбь по поводу смерти Конфалюма, было бы воспринято как безвкусная и даже оскорбительная акция. Это лишило бы нас симпатий значительной части наших собственных граждан и вызвало бы настоящую ярость среди жителей Алханроэля
— Возможно и так, — уступил Гавирал. — Продолжайте.
— Второе. Провозглашение независимости должно сопровождаться демонстрацией того, что мы способны добиться ее не только на словах. Я хочу сказать, что мы сейчас находимся лишь на первой, подготовительной стадии организации нашей армии, если, конечно, уже можно всерьез говорить о подготовительной стадии Значит..
— Значит, вы предвидите войну с Алханроэлем, если называть вещи своими именами, не так ли? — требовательным тоном спросил лорд Гавахауд. — Разве возможно, что они осмелятся напасть на нас?
— О, да, мой господин. Я совершенно уверен, что они нападут на нас Всеобщий любимец Престимион вообще-то является человеком сильных страстей и приходит в неописуемую ярость, когда у него кто-нибудь встает на пути. Я смог очень хорошо ознакомиться с этими его качествами на нашем совместном опыте с вашим дядей Дантирией Самбайлом Да и лорд Деккерет, судя по тому, что мне о нем известно, не захочет начинать свое царствование с потери половины королевства. Можете не сомневаться, что империя пошлет против нас военные силы, как только поймет, что наша декларация независимости это не просто вызывающая шутка, и сможет собрать достаточно войск.
— Но расстояния так велики, — вмешался Гавдат. — Им придется потратить несколько недель только на то, чтобы доплыть до Пилиплока, а затем еще идти через враждебные территории аж до Ни-мойи
Это было разумное замечание. Возможно, Гавдат совсем не такой дурак, каким кажется, подумал Мандралиска.
— Вы правы, мой господин. Ведение военных операций, когда линии снабжения растянуты от Замковой горы до Ни-мойи через Внутреннее море, очень и очень сложная задача. Именно поэтому я считаю, что в конечном счете наше восстание закончится успехом. И все же, я думаю, что у них не будет иного выбора, кроме как попробовать восстановить свою власть над нами.
Мы должны быть полностью подготовлены к этому Нам необходимо иметь готовые к отражению вторжения отряды в Пилиплоке и всех остальных главных портах нашего восточного побережья, а возможно, даже и в портах дальнего юга, таких как Гихорн.
— Но ведь в Гихорне нет гавани, пригодной для высадки достаточно крупного отряда! — возразил Гавахауд.
— Совершенно верно Именно поэтому они могут предпринять попытку: застать нас врасплох. Да, там нет большой гавани, зато на всем побережье провинции имеется множество мелких. Они могут высадить сразу несколько десантов в достаточно глухих местах, где, по их расчетам, мы никак не будем ожидать их увидеть. Мы должны укрепить все побережье. Мы должны организовать вторую линию обороны в глубине материка и третью в самой Ни-мойе. И еще нам обязательно надо собрать флот, чтобы встретить их в море и постараться не позволить им вообще достичь наших берегов. Для всего этого потребуется немало времени. Нам предстоит многое сделать, прежде чем мы сможем громко заявить о своих намерениях.
— Вы должны учесть, — наставительно сказал Гавдат, — что я провел очень тщательное исследование предзнаменований, и они предсказывают успех всех наших начинаний.
— А мы и не ожидаем никакого иного результата, — безмятежно откликнулся Мандралиска. — Но одни предзнаменования отнюдь не смогут гарантировать нашу победу. Необходимо еще и доскональное планирование
— Да, — поддержал его Гавирал. — Да. Братья, вы ведь понимаете это, не так ли?
Оба брата посмотрели на него с некоторым неудовольствием Возможно, они смутно ощущали, что быстрый маленький Гавирал каким-то образом обошел и предал их, когда внезапно согласился с предостережением, поняв, что в осторожности тоже может быть смысл.
— Есть еще и третий пункт, о котором тоже не следует забывать, — сказал Мандралиска.
Он заставил их подождать, так как не имел никакого желания чересчур перегружать их умственные способности, выкладывая подряд слишком много аргументов.
Затем он все же заговорил:
— Так получилось, что сейчас я занимаюсь испытанием нового оружия, которое имеет огромное значение в нашем стремлении к победе. Это шлем, который принес мне этот маленький человечек, Хаймак Барджазид; разновидность того оружия, которое когда-то использовал — увы, неудачно — Дантирия Самбайл в своей борьбе против Престимиона. Мы совершенствуем это оружие. Я день ото дня совершенствую свое умение владеть им. Как только я почувствую, что готов пустить его в дело, то смогу причинить с его помощью ужасные разрушения. Но сейчас я еще не готов, мои господа. Поэтому я прошу у вас еще немного времени. Я прошу предоставить мне достаточно времени, чтобы подготовить решительную
