ибо не являлись бы такой редкостью. В каждом зоопарке Земли, наверное, был бы маленький бассейн с такими рыбками. Может, и в ресторанах бы подавали, если бы сумели обезопасить человеческий организм от действия инопланетной органики.
Но поющие рыбы водились исключительно на Борлаге. Вовсе не потому, что не могли переносить инопланетных условий. Вода – она везде вода, а даже воздух на родине рыбок пригоден для дыхания человека.
Если кто пролистывал в детстве учебник истории, может быть, знает о священных кошках в Египте, коровах – в Индии и тому подобным извращениях. Так вот, все это – просто мелкий фетишизм по сравнению с культом поющих рыб на Борлаге.
Надо сказать, что рыбы эти живородящие, и за свою жизнь самки приносят два-три рыбенка, не больше. Могли бы, наверное, и вымереть при таком отношении к процессу размножения, если бы не туземцы.
Семнадцать Священных Озер – места обитания рыбок – были вычищены ими от любого источника опасности для предмета поклонения. Ни один абориген не позволит себе пальцем прикоснуться к поющей рыбе, возле каждого из озер расположено некое подобие монастыря или храма, где ревностные служители культа денно и нощно оберегают покой своего идола.
Стоит ли говорить, что эти самые монахи близко не подпускают инопланетных гостей к Священному Озеру. Записи, продемонстрированные нам Риксоном, были сделаны автоматическим зондом с высоты сто метров. Ниже бы ему спуститься не дали.
Над всем этим мы с Максом посмеялись, но недолго. Задача представлялась не то, чтобы трудной, а почти невыполнимой. Вопрос о том, возможно ли справиться с сотней гориллоподобных существ двухметрового роста, вряд ли стоит обсуждать всерьез, а о массовых убийствах и говорить нечего. Этим мы с Максом не занимаемся, что бы там ни говорили о нашей этике.
Я уже собрался было изложить все эти соображения Риксону, как инициативу в разговоре взял Макс.
– Сколько? – по-деловому кратко спросил он.
– Как я уже сказал, пятьсот тысяч кредитов за пару: самца и самку. Если вы сможете привезти только одну рыбку, это будет стоить сто тысяч. Тоже неплохие деньги, согласитесь.
Согласиться, конечно, можно было, но Макс, верный своей привычке, принялся таки спорить. Однако… и спорил он больше для проформы, в душе приняв уже предложенные условия, и Риксон вдруг оказался цепким и неуступчивым дельцом, но ни кредита больше Макс не выспорил.
Да и Бог с ним. Меня волновал немного другой вопрос. Когда мы закрыли дверь за нашим гостем, я немедленно повернулся к Максу.
– Ну? – спросил я.
– Что «ну»? – изобразив лицом полное непонимание, переспросил он.
– Рассказывай, что ты придумал.
– В смысле?
– Прекрати корчить из себя большего кретина, чем являешься! – Я потихоньку начинал свирепеть. – Как мы будем рыбачить на Борлаге?
– Понятия не имею! – Макс широко улыбнулся и пожал плечами с обезоруживающе невинным видом. – Я уверен, ты что-нибудь придумаешь.
Какие-то две-три секунды злость кипела во мне лавой извергающегося вулкана. А потом я с шумом выдохнул воздух вместе с парочкой ругательств и пошел на кухню, где у меня имелась в запасе еще одна непочатая бутылочка рома.
Ко всему привыкаешь. Даже к такому отвратительному природному явлению как Макс. Он всегда был стратегом, генератором гениальных идей… как-нибудь посоветую ему сделать операцию по уменьшению размеров этой гениальности. На мою же долю доставалась тактика, то есть воплощение идей в жизнь.
Сейчас Максу не нашлось работы – идея сама пришла к нам под видом маленького и немного сумасшедшего толстяка. Стоит ли удивляться, что Макс с легкостью взвалил вся тяжесть решения проблемы на мои плечи?
Как ни удивительно, Борлаг – планета не слишком отсталая. Электричество, промышленность, даже космические полеты. К пришельцам с иных планет местное население привыкло и относилось скорее равнодушно, чем настороженно. Галактический кредит имел хождение в качестве второй валюты. Достаточное количество аборигенов владели лингвой, чтобы несчастным космическим туристам не приходилось учить варварские местные наречия. Нормальный средний мир. Но все-таки в достаточной степени контролировать пограничный космос борлы еще не научились. Поэтому ночная посадка нашего маленького кораблика в пустынной местности на расстоянии десяти километров от Священного Озера осталась незамеченной.
Маскировать корабль мы не стали, рассчитывая закончить все этой же ночью и моментально рвать когти. На миниатюрном электрокаре мы преодолели большую часть пути, остановившись на невысоком плоскогорье. До озера оставалось метров триста, и ближе мы подбираться не рискнули. Впрочем, это было ненужно.
Макс все-таки попытался принять участие в разработке плана операции. Я верю, что он честно старался. Выслушав две его первые идеи о баллонах с сонным газом и удочке, забрасываемой непосредственно с борта космического корабля, зависшего над озером, я решил поберечь свою нервную систему и выставил Макса за дверь.
После недолгого размышления задача перестала казаться мне такой уж сложной. Через полчаса она была благополучно решена. Правда, это решение предусматривало некоторые капиталовложения, но по сравнению даже с минимальным гонораром они выглядели ничтожными.
Тот, кто сказал, что все гениальное просто, был чертовски прав. Если озеро тщательно охраняют извне, надо проникнуть в него изнутри. Буровой агрегат «Суперкрот», модернизированный лично мною, практически бесшумно вгрызся в плотный борлагский грунт. Направлял его путь Макс, спускаясь вслед за ним по гладкому коридору диаметром в полтора метра. Я замыкал процессию, двигаясь по большей части, прошу прощения за подробности, на пятой точке. Там, где Максу пришлось всего-навсего наклониться, я был вынужден свернуться в три или даже четыре погибели.
«Крот» двигался со скоростью приблизительно пятнадцать-двадцать метров в минуту, перед глазами Макса находился экран, показывающий наше местоположение относительно озера, на моем запястье – тоже экран, но транслирующий картинку с зонда, висящего над озером. Караулы не спали, но никакого беспокойства проявлять пока не собирались.
Когда до озерного дна оставалось десять метров, мы нацепили маски, к которым были подведены шланги аквалангов. Еще несколько шагов, и навстречу мощным потоком хлынула вода. Мы вцепились руками в тяжелого «Крота», дожидаясь, пока давление не выровняется.
Это был первый опасный момент. Я тщательно рассчитал траекторию нашего подкопа, и уровень воды в озере должен был понизиться столь ничтожно, что заметить это практически невозможно. Однако без некоторого волнения на водной поверхности никак не обойтись. Разумеется, нужно обладать недюжинной смекалкой, чтобы связать его с подземными диверсантами. Я поставил на то, что среди борлов-монахов таких умников не найдется.
Моя надежда оправдалась. Экран на моей руке показывал все ту же спокойную картину. Охранники бдили, но не собирались нырять в воду при каждом появлении ряби на поверхности озера.
Тогда мы приступили непосредственно к рыбалке. Нашим вооружением были приборы ночного видения под водой и рыболовные сачки последней конструкции. Как оказалось, навыков в этом виде спорта у нас с Максом недостаточно. Рыбы проплывали в каком-то метре от нас, но легко и непринужденно избегали наши ловушки. Мне даже показалось, что они смотрели на нас с издевкой.
И все-таки именно человек является венцом природы, а не какая-то там рыба, даже поющая. Через сорок минут один красавец-самец заплыл-таки в мой сачок. Возможно, он страдал близорукостью или же излишним любопытством.
Я показал добычу Максу и подал знак к возвращению. Он в ответ только упрямо покачал головой. Я покрутил пальцами у виска. Он отмахнулся и продолжил охоту. У меня было два принципиальных выхода: хватать Макса за шкирку и волочь его отсюда силой или плюнуть и продолжить ловить рыбку.
