Влад Силин
АНГЕЛ ТРИНАДЦАТОЙ НОРЫ
Ужинал вице-магистр при свечах. Ароматный дух вина и горгонзолы разносился по кабинету. Завацкий в нерешительности остановился на пороге:
— Я не вовремя, мессир?
— О нет, нисколько! — Владимирцев отодвинул тарелку в сторону. — Присаживайся, Денис. За делами даже поесть толком не удается… А повар, каналья, добавляет в ризотто «Рижское шампанское», — пожаловался он.
Завацкий взял со стола бокал, принюхался:
— Вроде бы крымское…
— Помилуй, Денис! Куда девалось твое сыскное чутье?.. Это же Госсе! — Владимирцев отобрал бокал и поставил на подоконник. — Я вижу, ты вторую неделю бьешь баклуши. Устал, поди, от безделья?..
— Есть немного. Только как…
— Очень просто. У тебя в руках третий том Лема. Судя по закладке, ты прочел едва ли половину. Книга не из твоей библиотеки — на обложке факсимиле Ландмейстера Соли. Теперь ясно?..
— Нет.
— Зря. Когда работы много, ты перечитываешь одни и те же книги. За новое берешься лишь в пору затишья. Лема ты не читал; кроме того, я знаю тебя как человека последовательного и аккуратного. Ты не сядешь за третий том, не прочтя первого. Твои темпы чтения известны. Распорядок дня — тоже. Итого две недели. Логично?..
Денис кисло улыбнулся. Как детектив, он прекрасно знал цену подобным рассуждениям. Глядя в чашку с кофейной гущей, тоже можно порассказать о человеке много интересного.
— Хорошо, хорошо. — Вице-магистр шутливо поднял руки. — На самом деле я справлялся о тебе в Капитуле. Знаешь, у меня появилось прелюбопытнейшее дельце. — Он выложил на стол пачку перфокарт. — Что скажешь об этом?
Завацкий внимательно осмотрел их. Прямоугольники сероватого картона покрывал хаотический узор отверстий. По верхнему краю каждой карточки шла строка символов. Последняя была почти пуста; бессмысленная абракадабра завершалась значком в виде собаки с задранными кверху лапами и цифрами:
«28!09!20**8:32».
— Хм… Дело об ограблении музея? Вряд ли на Земле можно отыскать машину, работающую с перфокартами.
— Эти карточки сделаны не на Земле. Ты слышал что-нибудь о тринадцатой Норе?
— О тринадцатой? Их же всего дюжина.
Владимирцев кивнул:
— Ее открыл племянник Великого Магистра, Геннадий Панеев. Неприятная личность, скажу я тебе. Бедняга страдал паранойей; ему всюду мерещились заговоры, шпионаж… мы замучились выковыривать жучков из стен. А поскольку старик племянника любил, приходилось терпеть.
— Когда же он создал Нору?
— Два года назад. Результат оказался настолько ошеломляющим, что Нору засекретили. Вновь открытый мир получил название Фоли.
— Впечатляюще.
— Помнишь извечный спор о яйце и курице? — Владимирцев встал и принялся в задумчивости расхаживать по кабинету. — Создает ли первоисследователь мир за порталом или же притягивает его?.. Фоли подтверждает первую гипотезу. Дело в том, что, открыв Пустую Нору, Геннадий избавился от паранойи. Вот только мир Фоли превратился в олицетворение его кошмаров. Фолийцы ненавидят своего первоисследователя и мечтают его убить.
— Ты сказал, прошло два года? И тоннель все еще существует?
Вопрос имел смысл. Первоисследователи создают Норы, те ведут в миры… но все составляющие этой троицы неразрывно связаны друг с другом. Создатель тоннеля — самая уязвимая часть; погибни он — и Нора закроется в сорок дней. То же самое произойдет, если первоисследователь долгое время будет находиться вне своего мира.
— Тут вот какая штука, Денис. Геннадий носит черные очки, по паспорту он — Ангел Стоянцев, и внешность у него самая заурядная. Вряд ли во всей Фоли хоть один человек знает, кто он на самом деле.
— Он скрывается в собственном мире?
— Уверяю тебя, у него колоссальный опыт. Наконец-то вселенная отнеслась к нему благосклонно. Он действительно выздоровел; врачи не находят и следа былого безумия. Но жизнь, которую он ведет, почти ничем не отличается от его прежнего существования.
— Что же, он следит за всеми фолийцами сразу?
— Да. Вот какое письмо я получил вчера.
Вице-магистр достал из ящика стола конверт и протянул Завацкому. Детектив пробежал письмо глазами:
Экзомат не шутка. Боюсь, мне не пережить завтрашнего дня… Умоляю, спасите! Подробности при встрече. Свяжитесь с Эргосумом.
Детектив и вице-магистр переглянулись.
— Что-то я не вполне понимаю, — признал Денис.
— Да и мне тоже не все ясно. Об Эргосуме я справлялся в посольстве Фоли. Вроде бы Ангел вел с ним какие-то дела…
— А экзомат? А перфокарты при чем?
Владимирцев развел руками:
— Тебе предстоит выяснить это на месте.
Ранним утром за Денисом прибыла машина. Бальи Хофман должен был сопровождать детектива в гарнизон. Все бы ничего, но бальи оказался весельчаком. Хуже того — он все стремился поразить воображение детектива своей наблюдательностью.
— Кстати о дедукции, — объявил он у проходной гарнизона, — хотите, угадаю, как вы провели выходные? — И, не дожидаясь ответа, продолжил: — Вы были в Юрмале на концерте «Morrigan Call». Конечно! Это следует из белого мелкого песка на ваших ботинках. Сочетание гончарной глины и зернышек ковыля, прилипших к куртке…
— Большое спасибо, я…
— …неопровержимо свидетельствует о том, что вы гостили в «Доме Ундины». Что могло заинтересовать вас там? Конечно же, этническая музыка. А вот и билетик!
Он выковырял из-под сетчатого клапана рюкзака мятый бумажный комок.
Денис скрипнул зубами. Бальи раздражал бесконечно. К счастью, мучениям детектива скоро настал конец: Хофман фамильярно похлопал его по животу и подтолкнул к бронированному шлюзу:
— Мой лучший друг, — сообщил он солдатам-привратникам. — Бука, загадочная душа, но ведь люблю его, паршивца!.. Сам не знаю за что, — он подмигнул взбешенному Завацкому.
Солдаты никак не отреагировали. После короткой процедуры досмотра они повели детектива сквозь лабиринт коридоров к тринадцатой Норе.
