фотоаппарат:
– Можно вас попросить? Нам бы всей семьей у машины.
– Да без проблем. Только девушке помогу спуститься.
– Нет-нет, если ей удобно, – сказал мужик, слегка покраснел и громко позвал: – Ирина!
«Всей семьей» оказалась жена, сын и непоседливый пудель. Они выстроились у переднего колеса, сверху в объектив насмешливо смотрела Дэйзи.
– Готовы?
Мужик судорожно дернул пуделя за поводок, выпрямился и выдохнул:
– Да!
Фотоаппарат полыхнул вспышкой, на экране проступило семейство с вытаращившим глаза главой и возлегающей над ними «японкой» Лерой.
– Спасибо!
Я поймал соскользнувшую с капота Дэйзи и, не опуская ее на землю, спросил:
– Идем гулять дальше?
Она кивком указала на лестницу у памятника неведомому Чкалову.
– Давай туда, к Волге. Она Днепр напоминает.
Мы бродили по набережной, смеялись, дурачились, чуть не свалились в реку. Ближе к вечеру нас разыскали райды из СибРФ. Они посмотрели представление «Дракона» и немало посмурнели.
– На видео он выглядел не так опасно, – признался лидер сибиряков.
До вечера мы просидели в небольшой пивной, обсуждали детали первой атаки и план сибиряков. Они умудрились привезти с собой гранатометы и собирались попотчевать «Дракона» на следующем участке – между Нижним и Ульяновском.
Засиделись почти до темноты. Сибиряки предлагали заночевать вместе с ними на терминале «Мыза», но на завтра был намечен выезд в Саратов – Рэндом нашел конвой-прикрытие. Выезд из Нижнего, но байки-то остались в Дзержинске. Конвой двухдневный, нам повезло, что «Дракон» оставался в городе еще на сутки.
Райды собирались отвезти нас в пригород, но тут уж воспротивилась Дэйзи. Сошлись на путешествии к вокзалу: уже скоро должна была отправиться последняя электричка.
Давненько я не ездил на бэке! Уже лет пять, если не больше. Стемнело, байк мчался по улицам, залитым огнями. Выехали на мост, по обе стороны чернела Ока, украшенная золотыми и белыми пятнами отражений. Зрелище весьма примечательное, но наслаждаться им не хотелось. Дискомфорт усиливался, рукам хотелось отпустить ремень и потянуться к рулю. Приходилось сдерживался, чтобы случайно не перевесить райда, ведь сибиряк водил в более агрессивной манере, чем я. Хотя перевесить такую махину, как «Тобол» после омского тюнинга – это еще надо постараться. Байки этой модели в состоянии пройти по снежной трассе, после замены колес, конечно.
По вокзалу пришлось бежать и впрыгивать в двери электрички. Створки захлопнулись сразу за мной, прищемив подол рубашки. Я дернул, цветастая ткань треснула, и в дверях затрепетала оранжевая тряпочка. Дэйзи прыснула, закрыв рот ладошкой. Затем сняла парик, вытащила шпильки и с наслаждением тряхнула головой.
– Упарилась. Подожди секунду. – Она достала из сумочки расческу, привела волосы в порядок. Спрятала парик. – Теперь идем.
Мы покинули тамбур, расположились в почти пустом вагоне. Какой-то парнишка дремал, прислонившись к стене, да пара мужиков невнятного вида культурненько пила водку, разложив на газете нехитрую закуску.
Увидев нас, один встал и, дыша перегаром, церемонно осведомился, не желаю ли я присоединиться к мероприятию:
– Третьим будешь?
– Нет, мужики, спасибо. Завтра рано утром за руль.
– Угу. А она? – кивок на Дэйзи.
– Мне нельзя, – Лера развела руками. – Говорят, для беременных это вредно, – и глазки опустила.
Мужик вздохнул и присел, мы пробрались ближе к парнишке. Ветерок из открытых окон уносил аромат водки в дальний конец вагона. Парнишка открыл глаз, осмотрел нас и закрыл. Я поерзал на лавочке.
– Извини за рубашку.
– Забудь, – Дэйзи махнула рукой и устроила голову на моем плече. – Я ее в секонде купила за пятьдесят рублей. Специально перед этой поездкой. И еще кой-чего, но то для дальнейших вылазок.
– И они будут?
– Будут, конечно. Тебе разве не интересно посмотреть на повреждения «Дракона»?
– Я бы предпочел увидеть, как у него отвалится мотор.
– Тоже неплохо… – тихо сказала Лера, закрывая глаза. – Дзержинск не пропусти. Кстати, кто такой Дзержин?
– Не знаю. У Сашки спросишь.
На базе еще успели перекинуться парой слов с Ингваром и Юстинианом. Прибалт подписывал договор на конвой от нашего имени. Отработаем в плюс, не только ради прикрытия. Главное: «Наниматели нормальные, не как предыдущие». Он при этих словах морщился и прикладывал руку к животу.
Юс и Джулиан притащили байк Фионы, оставили его на попечение местного клуба. Вернувшиеся Рэндом, Бенедикт и Люк рассказали, что она чувствует себя хорошо – насколько хорошо может чувствовать себя человек после такого ранения. Звонили в Москву, Магон обещал прислать кого-нибудь в Вязники присмотреть за Фионой и при возможности перевезти ее хотя бы во Владимир.
Спал ли я ночью – не помню. В пять утра возле уха пропищал будильник, глаза открылись с трудом. А раз открылись – значит, были закрытыми. Значит – спал, хотя совершенно этого не помню. Причем спал одетым, все в той же дурацкой аляповатой рубашке, но без кед. Я содрал с себя жуткую тряпку, смял ее и с комком в руке отправился в туалет. Выбросив бело-оранжевое нечто, почувствовал облегчение.
Стук в дверь. Ингвар.
– Змей, скоро выезжать.
– Да, сейчас.
В зеркале отражался мрачный тип со щетиной на скулах и спутанными волосами. Взгляд дикий, под глазами синяки. Да уж. Кое-как расчесался, побрызгал в лицо холодной водой. Отражению не полегчало, но хоть взбодрился.
Надел футболку, натянул тяжелые ботинки. Почувствовал себя человеком, а не клоуном, как вчера. Смел в сумку зарядники, взял ноут и пошел к выходу.
Двор встретил тишиной. Относительной. Негромко урчали моторы «амберитов», у них задерживался Бранд. Над ним подшучивали, мол, всегда опаздывает – не может пройти мимо симпатичных девушек и наверняка сейчас ищет свои брюки.
Дэйзи курила и разговаривала с Юстинианом. Выглядела она тоже бледно, но куда более привычно – в куртке и кожаных штанах. Юс помахал рукой:
– Доброе… не, смотрю я на вас – какое оно доброе? Проснулся – и ладненько. Слушай, Змеюка, ты правда, что ли, не знаешь, кто такие Чкалов и Дзержинский?
– Не знаю. Дед не рассказывал.
– Ну, е-мое! Историю ты в школе не учил?
– Саш, это у тебя отец – историк. Ты же знаешь позицию ЕРФ: обычным людям историю знать вредно, а если знать, то за деньги. Что дед рассказывал, то и помню.
– Ладно, не кипятись.
– Чкалов – это летчик, – хрипло сказала Дэйзи, откашлялась и продолжила: – Герой войны. Еще той, Старой. А Дзержинский – глава службы безопасности начала двадцатого века.
– Видимо, крутой был глава, раз до сих пор город его именем назван.
Во дворе появился Бранд, его встретили воплями и улюлюканьем. Рыжий смущенно раскланивался. Кажется, штаны он все-таки перепутал, уж очень они в обтяжку сидели.
