говорил Толстой: «Же ву ку, же ву фа пер[10]».
– Со мной все в порядке, – отвечал Тилль деревянным голосом. – Устал просто…
– Вот и па де тру, кадет. Давай!
Уфимский собрался уже уходить, как вдруг заметил подозрительное шевеление.
– Оп-паньки! По-французски вуаля. А это у нас что такое?
Он подошел к Витьке и потряс его за плечо. Тот продолжал посапывать, изображая спящего. Офицер тряханул так, что у мальчишки клацнули зубы. Волей-неволей пришлось просыпаться.
– А?.. что?.. – Витька разлепил глаза. – Здравия желаю, господин капитан!
– Кадет Хоботов? Ну-ка встать!
Витька вскочил.
– Почему облик одежды неуставной? Место сна?
– Виноват, господин капитан! Не могу знать.
– А кто может? Це барон а це кви пари[11]… А ну пикачой в расположение сна. Одна нога здесь, другая там! И чтоб не чесался между!
– Слушаюсь, господин капитан!
Парня как ветром сдуло. Велька покосился ему вслед. Рыжего он помнил: тот самый, что кричал про экстремистов и первый бросился бежать. Почему, интересно, отец направил его именно в этот кубрик?
– Всем спать, – распорядился офицер. – Принцесс, оревуар![12]
И ушел, оставив мальчишек одних. Велька покрутил головой:
– Чокнутый какой-то…
– Точно, – печально подтвердил Вале. – С воспитом беда… У всех люди как люди, а нам достался элит- трепло.
Единственной свободной оставалась кровать на втором уровне. Велька забросил туда рюкзак и замер в центре комнаты.
– Даты садись, – буркнул Димка, – герой… Знакомиться будем.
Кадеты неприязненно смотрели на новичка. Велька присел на краешек Вадиной кровати.
– Велька меня зовут, – хрипло сообщил он. – Велетин. А почему капитан – элит-трепло?
– Потому что он с Таверии, – отозвался Вале. – Толстого читает.
И кадеты обидно засмеялись.
…Уже через каких-то полчаса Велька стал в кубрике своим. В другое время такое вряд ли оказалось бы возможным – все-таки чужак. Да и отец – начальник училища. Но мало на свете вещей, что объединяют лучше совместной драки.
– Ты нам, – втолковывал Димка, – страшно подгадил. Просто кровью не описать, как подгадил.
– Да брось, Димон, – отвечал Ваде. – Ну, взял бы ты языка. И это, заметь, еще не факт. А дальше?.. Патруль-то нас раньше засек. Я говорю, так и так получалось очень нехорошо.
Маленький, чернявый, с мохнатыми бровями, Ваде выглядел юным старичком. И говорил с расстановкой, тщательно обдумывая слова. От этого Велька проникся к нему доверием.
– Да я сам понимаю… Но Кобрик-то откуда про драку узнал?
– Патрульные, может, заявили? – робко вставил Тилль.
– Ну, заявили. И что они заявили?.. «Некоторые кассадовцы – нарочно писклявым голосом передразнил Ваде, – устроили драку. Мы стреляли по ним кинетической плетью, но промахнулись и чуть немножко не поубивали друг друга».
– Ну, положим, не так…
– Так, Димон, так. Имен-то наших они не знали. Кто-то им стукнул. Кто, интересно?
Мальчишки с подозрением посмотрели на Вельку. Тот ответил спокойным взглядом.
– А почему обязательно стукнул? – поинтересовался он. – Мы же бузу чуть не под окнами «Снежной королевы» устроили. А там камеры.
– Точно! – Димка хлопнул себя по лбу. – А патруль?
– Медведь вызвал.
– Бли-ин! Вот мы придурки… Такую операцию завалить.
Он посмотрел на Вельку с завистью. Сам Димка редко сопоставлял факты, предпочитая пути короткие и быстрые. Людей, которые владели этим искусством, он уважал.
Развивая успех, Велька стянул с шеи цепочку:
– Ничего не завалили. Смотрите, что у меня есть.
Мальчишки едва не столкнулись головами:
– Ну, даешь!
