действующему в пределах видимости.
– Я слышу! Владислав Борисович, он где-то здесь!
– А ну стоять, – приказал инспектор Джончегу. – И без шуток. Верхние руки за голову, нижние – в стороны.
– Ваше право, господин человек. И пусть богомол простит вас, а не я.
Со скорбным видом асур отошел в сторону. Интуиция подсказывала де Толлю, что ждать не стоит. Он решительно запрыгнул в фургон.
Вонь внутри машины усилилась. От оплетенных силикон-мышцами металлических баков несло как из холерного барака. Мобильник в руке инспектора запищал сильнее.
– Предупреждаю, – донесся с улицы голос повара, – вы губите реблягу-аши на сотни тысяч асурьен!
– Здесь, Владислав Борисович. – Паренек вцепился в крышку бака. – Я открыть не могу!
Инспектор встряхнул рукой, расслабляя запястье, – часть пространства вокруг его руки исказилась. Татуировка перетекла в опасный клинок. Короткий хирургический удар – и планарный меч де Толля разрезал замок.
– Открывай.
Мальчишка вновь налег на рукоять. Металлическая крышка легко, безо всякого усилия слетела с бака.
Яри заглянул внутрь и побледнел. Он честно продержался несколько секунд (их хватило, чтобы выбраться наружу) после чего его вырвало.
– Ах, выдумщики!.. Что придумали… – Де Толль засучил рукава и принялся копаться в баке. С каждым мигом лицо его становилось все задумчивее.
В проеме двери бесшумно возникла четверорукая тень.
Блеснуло лезвие криокинжала.
Глава 24
ЛЕД И ПЛАМЕНЬ
Свет прожекторов преломлялся в ледовых гранях. Выточенное из цельного куска льда женское тело застыло в круге света. На блестящем лице Лисенка жили одни глаза.
Вступила музыка – темная, тревожная, временами прорываемая жизнерадостными трелями флейты и окарины. Играли Танечка и Гадкий Пятиклассник. Играли виртуозно, с душой и страстью, ведя каждый свою партию и меняя ее с легкостью порхающего стрижа.
Раскрылся занавес, и на сцену выбежал обнаженный юноша. Запертый в клетке Ириней явственно чувствовал запах асбеста и нанобот-файров. К этому номеру Марио готовили очень тщательно. От этого зависела жизнь артиста.
Когда юноша увидел статую, его тело взорвалось пламенем. В молитвенной позе он опустился к ногам Лисенка. Огонь лился с вытянутых рук, потрескивая и выбрасывая в воздух струйки копоти.
Лицо статуи ожило. Страх, смущение, любопытство. Пылающий Марио схватил девушку за руку, и Лисенок отпрянула.
Пламя отражалось во льду, одевая девичье тело оранжевым сиянием. Несколько скомканных па – девушка словно не знала, как отвечать на ухаживания пылкого возлюбленного.
Марио закружился вокруг своей избранницы. Тело его бушевало, взрывалось эмоциями – от надежды к отчаянию, от вызова к покорности, – и Лисенок наконец пробудилась. Два тела сплелись в танце, не замечая, как плавятся тонкие руки, истекает водой девичье лицо.
Музыка взлетела к куполу арены, переходя в нестерпимое крещендо. От страшного жара ноги статуи не выдержали и подломились. Пылающий Марио застыл в позе отчаяния. Потом вскрикнул и подхватил девушку на руки.
Пар зашипел, заполняя сцену. Силуэты танцоров убыстрились, пытаясь в последние мгновения жизни уместить несбывшееся. Они сражались, они тянулись друг к другу, лаская и калеча, заливая пламя водой и растапливая лед.
Пар осел, и на сцене осталось пепельное пятно в форме цветка. Оно поблескивало в луже воды, и свет прожекторов перечеркивал его лунной дорожкой, утонувшей в черном пруду.
– Впечатляет. Весьма, весьма… – Король Людовик усмехнулся и потер подбородок. – Весьма, я бы сказал, – он пощелкал пальцами, ища слово, – развратно.
– Рад, что вам понравилось, ваше величество. А что скажет гость?
Внешне Джиакомо выглядел спокойным, но уголок его рта чуть подергивался. Минувшие дни всем комедиантам дались тяжело. Незримое соперничество вытягивало силы.
– Посол? – Правитель повернулся к своему спутнику. – Что скажешь, пария Квазимад? Как тебе наше искусство?
Кресло заскрипело под весом глиняной туши. Над головой кинкара вращалась маленькая антенна; при словах короля она замерла, прислушиваясь. Один объектив на лице-маске Квазимада чуть выдвинулся вперед. Второй остался неподвижен: его скрывала повязка.
– Вы, люди, понимаете толк в извращениях. Мне вспомнилось мое детство.
– Неужели? – Король Солнца смотрел на посла с любопытством. – У тебя было детство, чучело?
– Родители обещали имплантировать мне лоток с мороженым, если я соглашусь на чип «Послушный ребенок v3.75b». Бедная мама! Я так ее подвел.
