Этим же он вынужденно занимался и на старом дебаркадере, навечно вставшем на прикол в тихой заводи все той же впадавшей в Волгу речушки. Вынужденно, потому что молчал сотовый телефон… В результате изучения корреспонденции, Оскар отобрал шесть адресатов — бывших участников Второй мировой войны. Матеуш «записал» эти адреса на свою феноменальную память, а письма Оскар благополучно спалил, развеяв пепел над темной, пахнущей тиной водой…
Следующий контрольный звонок прозвучал затемно.
— Результаты есть? — нетерпеливо поинтересовался мужской голос.
— Нет. Глухо. Нашли шесть адресов.
— В Чебоксарах кто-нибудь проживает?
— Нет.
— Жаль, — почти прошептал мужчина. — Езжайте туда. И ждите следующего звонка…
Остановившись у яркой витрины на одном из казанских проспектов, парни зарылись в атласе, кое-как нашли городишко с труднопроизносимым названием. И направились в сторону нужной трассы…
Телефон молчал невыносимо долго. Молчал всю дорогу до Чебоксар, молчал и в супермаркете, где путешествующие автостопом пополняли запасы продуктов, колы и сигарет. Ожил он лишь глубокой ночью.
Тот же приглушенный баритон сообщил:
— Раньше позвонить не мог. Что скажете по Нижнему Новгороду?
— Ничего. Этого города в адресах писем не значится.
— Черт… Плохо. До связи…
И снова трасса, уютный полумрак кабины, мерный гул и слепящий свет несущихся навстречу машин. Матеуш спал, уронив голову на плечо Оскара. А тот размышлял, анализировал, прикидывал… Однако толку на выходе не получал — ни в Чебоксарах, ни в Нижнем Новгороде однополчан отца недавно умерщвленного коммерческого директора «Матрицы» попросту не было. Это могло означать одно: имитация покушения возле банка возымела действие — Суходольский включил максимальную осторожность и запутывает следы. Только страх способен заставить такого человека как Суходольский совершить ошибку.
На полдороге к Нижнему Новгороду мобильный телефон ожил в третий раз за последние двенадцать часов — непозволительная роскошь для опытных сотрудников спецслужб и формальная необходимость для тупиковых ситуаций, подобно этой.
— Москва, — почти шепотом доложил знакомый голос.
Это в корне меняло дело.
Во-первых, стал очевиден дьявольский план Суходольского: либо преследователи не отстают — летят самолетом, предварительно избавившись от оружия; либо, сохранив оружие и прочие нужные штучки, безнадежно отстают в погоне за бесценной информацией о «Link Z».
А во-вторых, из шести отобранных адресов два были московскими. Оскар толкнул Матеуша в бок, сунул телефон и попросил назвать эти адреса.
— Я возьму первый, — изрек далекий абонент. — А вы постарайтесь добраться до полудня и поработайте со вторым…
Гонка продолжилась.
На объездной новгородской дороге парням подвезло: собирались отстегнуть большие бабки за скоростную поездку до Москвы, а подсели в крутую тачку к двум девицам, заскучавшим от однообразия дороги. Правда, путешествие показалось сущим адом от постоянных расспросов, пошлых намеков и тупых шуток крашеных блондинок, решивших развлечься в столице. Не спасали ни глубокая ночь, ни односложные ответы…
Тем не менее, цель приближалась, и около десяти утра авто торжественно влилось в бешеный поток МКАДа.
Готовясь к визиту, Оскар елозил пальцем по плану российской столицы и вдруг отметил одну поразительную особенность: оба московских адреса располагались недалеко друг от друга. Тот, куда предстояло наведаться ему с Матеушем, находился на углу Красной Пресни и Трехгорного переулка. Другой — на Васильевской, между Брестской и Красина. По прямой — полтора километра; по кривым московским улочкам — чуть больше двух.
Ветерана на Васильевской взял на себя основной агент, потому отделавшись от блондинок, парни отправились на такси в сторону Красной Пресни…
Звонок мобильного застал врасплох.
— Я пуст. Вся надежда на вас, — тяжело дышал в трубку мужчина. — Запас времени исчерпан — возвращаюсь…
Не проронив ни слова, Оскар отключился и зашагал еще быстрее, прокладывая путь подальше от широких и бойких улиц, от знаменитого Белого дома и от сирен милицейских патрульных машин.
Минут через сорок нашли.
— Он?
— Похоже, — отступив и задрав голову, осматривал многоэтажный дом Матеуш. — Что написано на табличке?
Оскар перевел:
— Дом ветеранов Великой Отечественной войны.
— Значит, точно он, — выудил из рюкзака красивый конверт напарник. — Держи…
На вызовы домофона никто не реагировал. Наконец, щелкнул замок, и наружу выплыла старая женщина. Опираясь на палочку, она медленно проковыляла к лавке и уселась рядом с обнимавшим рюкзак Матеушем. А его старший приятель уже стоял в лифте и поднимался на шестой этаж…
— Ну что вы трезвоните? Там же никого нет, — раздраженно проскрипел голос откуда-то сбоку.
Оскар обернулся. Из темной щели бесшумно приоткрывшейся двери торчала голова очередной старухи.
— Чего трезвоните? Сейчас милицию вызову! Мешаете тут…
— Да я и сам бы не прочь милицию вызвать, мамаша, — изобразил растерянность мужчина, — вдруг с Магомедом Салиховичем что-то случилось? Вот звоню-звоню, а он не открывает…
— А вы кто ему будете?
— Я из Комитета Государственной Думы по делам ветеранов. У меня для Магомеда Салиховича письмо из Польши — от участников сопротивления.
Мигрень недовольства с агрессией мигом исчезли. Женщина сделала шаг за дверь; с интересом и завистью прищурилась на необычный конверт.
— Здоров он. Уехал. Припозднились вы.
— Как уехал? Когда?
— Полчаса назад попрощался.
— А куда?
— Не сказался. Оставил ключи, попросил приглядывать за квартирой, цветы поливать. И уехал.
Оскар потоптался на площадке. Дернул на всякий случай кривую потертую ручку.
— А хотите, я передам Магомеду письмо, когда он вернется. Или оставьте в квартире — я могу открыть.
— Спасибо. Это исключено, — задумавшись, шагнул к лифту мужчина. — Я обязан передать под роспись и лично в руки…
Глава четвертая
Россия. Москва
Наше время
— О! — воздел указательный перст к потолку автомобильного салона Назар Самойлович, — с весны одна тысяча девятьсот сорок пятого! Надеюсь, ты хорошо понимаешь важность того, чем нам с тобой поручено заниматься?
— Понимаю, — упавшим голосом отвечал генерал.
— Представь себе — более шестидесяти лет полного забвения! Ни кто не предполагал, где находится эта ценнейшие документы, и уцелели ли они в конце войны. Ни западные спецслужбы, назвавшие их «Link Z» — потерянное звено; ни мы, много позже обозначив пропажу термином «Реликвия». И хочу напомнить, мой юный друг, одну важнейшую деталь: никому из ученых за этот гигантский срок не удалось воспроизвести уникальность немецкого открытия. Никому! И вдруг — невообразимая удача! Мы садимся на хвост тому, кто знает о «Реликвии» и может нас привести к ней…
Такими или примерно такими пассажами Назар Самойлович заканчивал каждую встречу с Латышевым. Заканчивал и брался со сладострастным выражением лица начинять ароматным табачком свою тонкую трубку.
Да, убеждать и заряжать энергией он умел. Что поделаешь — ортодокс до мозга костей; старая партийная закалка: дисциплина, исполнительность, щепетильность. Убедили его — убеждает он. Приказали ему — приказывает и он. Из кожи вылезет ради достижения конечной цели. Но и с других ее запросто спустит для пользы того же дела. Говорят, во время войны он командовал заградительным отрядом НКВД. Скольких расстрелял соотечественников, у коих сдали нервы — не известно, но не единожды принимал бой с противником на оголенных участках фронта; имел несколько ранений. Возможно, именно в те нелегкие годы Назар Самойлович обрел несгибаемость убеждений и категоричность, научился быстро разбираться в людях. Возможно, тогда поставил себе целью добиться огромного влияния и добраться до вершин власти. Удивительно точно его называли за глаза: серый кремлевский кардинал.
Латышев с каменным лицом дослушал уважаемого и чрезмерно влиятельного в высших кругах старца. Дослушал и, смиренно склонив голову, уверил:
— Я осознаю громадную ответственность. И сделаю все от меня зависящее.
