«Интересно, — пронеслось в генеральской голове, — и что же он нам предложит? Прессинговать Суходольского с его гениальными способностями в психологии и гипнозе — занятие бессмысленное. В попытках обогнать его замысловатые ходы мы тоже не очень-то преуспели. Чем же, прикажете его взять, господин серый кремлевский кардинал?..»
— …Твои люди найдут «Реликвию» с помощью дочери Суходольского.
— Откуда вам про нее известно? — растерянно спросил Латышев.
— А о ней известно многим, мой юный друг! — фальшиво улыбнулся сухощавый старик. — И порой мне странно слышать некоторые из твоих заявлений. Имея такой мощнейший инструмент воздействия, ты жалуешься и сетуешь на психологический талант Суходольского, на его гипнотический гений.
— Но он ее прячет…
— Трое суток! Этого срока твоей всесильной службе достаточно для того, чтобы разыскать одну девчонку, связаться с ее отцом и зачитать ему условия капитуляции. Ясно?
— Так точно, — поднявшись, ответил генерал.
— Плохо, Юрий. Очень плохо! — не оглядываясь и слегка подволакивая правую ногу, удалялся «кардинал» по тенистой аллее. — Я бы сказал: отвратительно. Американские прихвостни рыщут по России в поисках пропавшего звена, которое мы называем «Реликвией», а наша контрразведка разводит руками. Плохо! Во времена моей молодости Комитет госбезопасности решал задачки подобной сложности за несколько часов…
После очередного провала в Казани стратегам из ФСБ приходилось полагаться на прозорливый ум агента и его своевременные донесения. А что было еще делать, если Суходольский переигрывал их по всем статьям? Брать его и пытаться колоть на допросах — категорически запретили сверху. Видно, знали бесперспективность затеи.
И вот Москва — очередной пункт назначения в марафонской гонке за «Реликвией». Но и тут не обходится без сюрпризов со стороны гениального психолога. Агенту удалось установить место жительства человека, с которым он встретился, сорвавшись на некоторое время из московского зоопарка.
Добытая информация оперативно передается в Управление, и через несколько минут десяток сотрудников ФСБ на трех машинах выезжают по указанному адресу.
И… тщетно. Точнее — поздно. Дверь никто не открывает.
Зато выскакивает взвинченная и скандальная женщина, проживающая на том же этаже. После минуты объяснений и препирательств, успокаивается и рассказывает о внезапном отъезде соседа; о его просьбе приглядывать за квартирой и поливать цветы. И еще о каких-то товарищах из Комитета Государственной Думы по делам ветеранов, опередивших на час-полтора. Офицеры ФСБ быстро сообразили из какого «комитета» эти «товарищи»…
Детальный осмотр маленькой однокомнатной квартиры ничего не дает, и несолоно хлебавши сотрудники отбывают восвояси.
В Управлении начинается очередной аврал: срочно устанавливают личность и родственники исчезнувшего владельца однокомнатной квартиры из дома Ветеранов Отечественной войны на углу Красной Пресни и Трехгорного переулка…
Кремлевский кардинал не нарушил традиции, изумив генерала ФСБ местом очередной встречи. Подхватив его на Старой площади, авто с тонированными стеклами промчалось по Ильинке, пересекло Красную площадь и нырнуло под арку Спасской башни.
Крутанулись по Ивановской площади, прошмыгнули по дорожке меж высоких елей, остановились. Два вышколенный охранника тотчас открыли дверцы; склонив головы, по-лайкейски отступили на шаг, пропуская к невзрачному на вид подъезду.
Музейная тишина, комфортная прохлада, сверкающая чистота гранитных ступеней и мягкость ковровых дорожек. Трижды Латышеву доводилось бывать по делам в Кремле, но таких высоких дверей и роскошных кабинетов не видел.
— В Самаре у «Матрицы» опоздали. В Казани приехали к трупу. Ветерана войны с Красной Пресни упустили. Дочь Суходольского пропала… — с сарказмом выговаривал всемогущий старик. И без того бледные тонкие губы совершенно лишились живого оттенка, узловатые пальцы правой руки судорожно сжимали трубку, кустистые седые брови окончательно сомкнулись над переносицей. — Я очень недоволен твоей работой, Юрий. Очень!..
Латышев робко возразил:
— Вы не дослушали, Назар Самойлович.
Тот недоверчиво покосился на собеседника.
— Говори.
— Мои люди вчера выяснили одну интересную деталь…
— Какую? — нетерпеливо постучал трубкой по пепельнице «кардинал».
— Исчезнувший ветеран войны — некий Ахметов Магомед Салихович, проживавший на углу Красной Пресни и Трехгорного переулка, приходится младшим братом Ахметову Фариду Салиховичу.
Кардинал смотрел насмешливо, и не моргая. «И что из этого?» — прочитал в безразличном взгляде Латышев. Однако через мгновение безразличие старика сменилось изумлением.
— Постой-постой! — позабыл он раскуренной трубке, — это не тот ли Ахметов?..
— Тот самый, — позволил себе перебить бонзу фээсбэшник. И с торжествующей улыбкой уточнил: — Командир разведгруппы «Варяг», что атаковала «Зону SS12-01» за сутки того, как Мюнстер захватили войска 2-й британской армии.
— Та-ак… Значит, Суходольский вычислял и подбирался именно к нему — к командиру тех разведчиков. Странно… по нашим данным вся группа погибла в начале апреля сорок пятого года. Никто из них не вернулся. Странно…
— Совпадений в расчет не берете?
— Никаких совпадений и сомнений быть не может! Бойцы из группы «Варяг» — последние из тех, кто мог видеть те документы. И последняя ниточка, к ним ведущая — недаром Суходольский ее распутывает. Из всего этого следует одно: старший из братьев Ахметовых жив, и вы обязаны в ближайшее время выяснить его координаты. Понятно?
— Так точно. Мы постараемся за несколько дней управиться…
— Какие несколько дней?! — взревел Назар Самойлович. — Работайте быстрее, пока нас опять не опередили! Ищите обоих Ахметовых, ибо тот — командир разведчиков — мог давно подохнуть, оставив «Реликвию» младшему братцу.
— Ясно. В ближайшие дни я доложу вам о результатах.
— Не в ближайшие дни, а завтра, мой юный друг, — опять нацепил фальшивую улыбочку кремлевский кардинал. — Сутки — вот все, что я могу тебе дать, ибо меня тоже кое-кто поторапливают, — вспомнив о трубке, пыхнул он ароматным дымом. Прищурившись, въедливо поинтересовался: — Надеюсь, ты догадываешься, кто?
Латышев покашлял в кулак и почтительно кивнул, точно малолетний проказник на взбучке у директора школы…
Глава пятая
Россия. Саратов
Наше время
Сергеев ударил пистолетом наотмашь — сильно и слишком неожиданно, чтобы Яровой заметил в полумраке резкое движение и успел среагировать. Вслед падающему телу прогремел выстрел. Пуля впилась в плечо.
Боли он пулевого ранения он не почувствовал, потому как в следующий миг тюкнулся головой о единственную ступеньку возле двери склепа. Последнее, что запомнил: страшное слово «КОНЕЦ», забившееся пойманной птичкой внутри изрядно ушибленной черепной коробки. И все. Чернота.
Впрочем, скоро сквозь эту черноту проступила серость; ее сменили светлые всполохи с «озвучкой» из далеких мужских голосов. Потом бахнул выстрел, где-то рядом по ледяному полу покатилась гильза — это Константин ощутил и понял возвращавшимся сознанием. Радость от сего возвращения была недолгой — голова ныла от двух ударов, а к пробитому плечу накатывали болевые волны.
Он попробовал пошевелить правой рукой, но вдруг замер, услышав раскатистый голос Сергеева:
— Да… Похоже, толку от вас, Марк Антонович, не будет. Поэтому я выбираю третий вариант…
«Что за третий вариант? И какими были два предыдущих? К чему это он?..» — осторожно просунул под свое тело руку Константин и нащупал у пояса рукоятку пистолета.
— …Проще поднапрячь друзей из ФСБ и с их помощью найти следы Ахметова, чем…
«Главное вытащить оружие тихо. Иначе… Иначе второй раз Сергеев не промахнется».
— …В общем, это тоже не быстро, зато надежно.
«Готово! Вытащил! Патрон в стволе — давняя спецназовская привычка. Теперь сосредоточиться, забыть о боли в плече и… Гарантии нет, но есть возможность. И ма-аленький шанс».
— …Думаю, начальство поймет и не осудит…
В следующее мгновение Яровой повернулся, одновременно выбросив здоровую руку с пистолетом и, не прицеливаясь, выстрелил.
Толкнув Суходольского, Вадим отлетел к дальней стене и рухнул на пол.
Он смастерил жгут из разорванной пополам футболки и накладывал его на руку босса — немного выше сквозного ранения. При этом не мог взять в толк, что с боссом произошло: не отзываясь, не отвечая на вопросы и не выказывая эмоций, тот стоял посередине усыпальнице, тупо уставившись на мозаичный орнамент маленького оконца. Кажется, он совершенно не чувствовал ранения, не смотря на приличную кровопотерю. Костя звал его, тряс, пробовал бить ладонью по щекам. Бесполезно.
