Помолчали. Жахнувший кризис распугал посетителей, особенно из числа коммерсантов. Упала и без того невеликая зарплата. Благо хозяин — местный деляга и один из совладельцев элеватора, пока никого не уволил…
— Плясунья нынче появилась, — сплюнул за перила дед.
— Плясунья?
— Эта… которая вокруг палки вертится.
— Понятно. Кто такая?
— Не представилась. Молоденькая совсем…
— Ну и как впечатление?
— А-а!.. Из породы: задница есть, а сиськи — необязательно. Волдыри от комариных укусов.
— Уже подсмотрел? — рассмеялся музыкант.
— Дык, крутилась — тренировалась, покуда никого не было. Правда, в одежке. Э-эх… — тяжко вздохнул швейцар. — Баба должна как мама Ленина: играть на пианине и воспитывать детвору. А тута что делается? Куды ж мир-то котится, а? Говорят, школьную форму теперь только в секс-шопах продают!..
Идея нанять двух-трех девок из бедных полуголодных семей для исполнения стриптиза, пришла в голову владельцу «Седьмой мельницы» весной, когда пугачевские воротилы, соскучившись за зиму по природе, напрочь позабыли о ночном клубе. И вправду, разве сравнима духота старого подвала с рыбалочкой на Иргизе? Или заморская форель под кислым соусом с ароматной ушицей у костерка под водочку? Разумеется, нет! Сказано — сделано. Не прошло и двух недель, как эффективный маркетинговый ход из слов и проектов превратился в реальность.
— Посмотрим, сколько сегодня прибудет зрителей, — выпустил тонкую струйку дыма гитарист. И внимательно поглядел на дядю Петю: — Ты чего злой сегодня? Не выспался?
— Предчувствия нехорошие.
— ?
— Да-а… — безнадежно махнул рукой тот, — киношек вчерась с внуком насмотрелси. Так опосля и жить расхотелося.
— И что за киношки?
— Американские. «Армагеддон» и «Пятый элемент».
— Так вроде ничего фильмы. И кончаются неплохо.
— Х-хе! Поначалу ничего. А апосля обнаруживается одна, понимаешь ли, закономерность. Смотрю первый: президент — негр, а к земле летит здоровенная дура… как ее?..
— Астероид.
— Точно — астероид. Смотрю второй: президент опять негр, и к земле опять несется хреновина…
Не понимая причин расстройства, музыкант ждал продолжения сложных логических завихрений, поселивших тоску в душе пожилого собеседника.
— Обнаруживаешь закономерность? — выдал тот жест преисполненный драматизма.
— Это ж фантастика.
— Была бы фантастика — я б не горевал. А тут вишь какая реальность вырисовывается: выбрали же прошлой осенью главным пиндосом Обаму. Стало быть, жди теперь…
— Неприятностей из дальнего космоса, — рассмеялся музыкант.
— Точно! Вот и я про то!
Встретив понятливого собеседника, дядя Петя приготовился оседлать любимого конька: поболтать о политике, о сволочной власти, о ворах и бандитах с депутатскими мандатами…
Однако гитарист затянулся последний раз и пульнул бычок в урну.
— Ладно, пошел работать. Не кручинься — до мировой катастрофы еще несколько лет…
Когда и при каких обстоятельствах Константина Ярового (или просто Костю, как величали его в ночном клубе) занесло в Пугачев, никто толком не знал. Снимал комнатенку в покосившемся деревянном домике на тихой улочке Сеницы; все ночи проводил на сцене «Седьмой мельницы», днями отсыпался и почти не появлялся на людях. Соседи поначалу шептались и показывали пальцем — новый человек в деревне (даже очень большой) — завсегда событие. Потом попривыкли, перестали замечать. Тем более что поводов к разговорам и повышенному к себе вниманию Константин не давал — жил спокойно, неприметно. Посыпался к обеду, наведывался к колодцу за свежей водицей. Ближе к вечеру в спортивном костюме убегал на берег Иргиза, на обратном пути затаривался в магазине продуктами. А затемно снова шел с гитарой на работу. И так день за днем.
О прошлом молодого мужчины тоже не было известно ничего. Откуда родом, чем занимался до переезда в Пугачев, состоял ли когда в браке? — данные вопросы оставались без ответов. Тридцать пять лет, русский, холост, не судим, военный пенсионер — вот и все сведения, которыми удалось разжиться самым любопытным через паспортный стол районного отдела внутренних дел. А страждущих побольше узнать об этом мужчине было немало. Особенно среди вдов, разведенок, незамужних и прочих достигших половой зрелости девушек. Не взирая на экстравагантный образ жизни и приверженность к субкультуре с таинственным названием «андеграунд», Константин Яровой оставался завидным кандидатом в супруги. Еще бы! Не наркоман, не запойный, не слабоумный, не бандит. И со стабильным доходом в виде немалой военной пенсии.
Что еще надо для уютного счастья в забытой богом глубинке?..
Яровой прошел через фойе и нырнул в темную утробу служебных помещений. Короткий коридорчик: слева кухня с шипящей плитой и охапкой запахов, справа кладовая со стеллажами и промышленными холодильниками. Дальше перемычка в зал — ей пользуются официанты. А в тупичке три одинаковых по площади помещения: дежурка для охраны, общая комната отдыха для персонала и, наконец, «музыкальная шкатулка» — так именовали свои апартаменты артисты струнного квинтета.
Туда-то и вломился по привычке Константин. Вломился и тут же снова вывалился в коридор — внутри кто-то взвизгнул и закрыл обнаженное тело одежкой.
— Что это за девка у нас поселилась? — увидел он шедшего по коридору молодого альтиста Пашку.
— Здравствуйте, Константин Захарович, — вежливо поздоровался тот. — Новенькая пришла — танцовщица.
— Которая стриптиз показывает?
— Ну да. Негде приготовиться к выходу на сцену, вот и приютили.
— А чего ж верещит, как молодой порос, если стриптизерша?
— Стесняется, — предположил Павел. И горестно поделился: — А народу в зале не прибавляется — я сейчас выглядывал. Видать, не сработает рекламный трюк нашего хозяина.
— Нам-то что?.. Пусть он об этом печалится. Эй, барышня! — постучал Яровой в дверь. — Нынче лето на дворе — за пять секунд раздеться можно!
— Грубиян! — донеслось из-за двери.
А через пару секунд мимо примолкших мужчин, картинно покачивая задом, продефилировала танцовщица. Прозрачная хрень, кажется именуемая пеньюаром; гордо поднятая голова, пародия на походку модели.
— Ну, трандец пугачевским мужикам, — сдержанно кашлянул в кулак Яровой. — Все как один сегодня будут у ее ног!
— Ладно, не издевайтесь над человеком, — засмеялся Пашка и, сбавив громкость, сообщил: — Вроде ничего — симпатичная.
— Посмотрим…
На сцену они вышли после разогрева немногочисленной публики. Так срежиссировал хозяин заведения: сначала полураздетая танцовщица под звуки бессмертной классики крутится у шеста; потом ее меняет струнный квинтет, а на третьем этапе они совместно доводят гостей до нужной кондиции. Девка — телом, квинтет — музыкой.
Оказавшись в лучах боковых рамп, Константин водрузил на нос темные очки, оглядел зал и подметил: народу все-таки пришло больше, чем обычно. Рожи примелькавшиеся, поднадоевшие. Пять-шесть плешивых старперов из администрации, столько же полупьяных ментов с тремя подружками- потаскушками. Четверо закадычных дружков: очкастый главврач районной больницы, тощий и бледный начальник налоговой инспекции, неулыбчивый прокурор и придурковатый охотовед. Ну и несколько богатеньких перцев из удачливых бизнесменов. В общей сложности два с лишним десятка человек — совсем неплохо для кризиса и теплого времени года.
Как всегда начали с «Прелюдии» Баха, но мужики на хорошую музыку не реагировали. Возбужденные девицей, они принялись наверстывать упущенное: шумно делились впечатлениями, разливали водочку, звенели рюмками, пили, хрустели грибочками и огурчиками… Музыканты иллюзий не питали: ценителей искусства среди них не было, потому играли в свое удовольствие. За Бахом последовало несколько современных композиций, затем снова классика: Бетховен, Брамс, Вебер…
Исполнительница стриптиза вторично появилась на сцене минут через сорок, и выход ее ознаменовался аплодисментами, свистом, пьяными выкриками. В этот момент Яровому показалось, будто за столиками вокруг невысокой сцены расположились не сливки местного общества, а его отбросы. Грязные, дурно пахнущие, насквозь прогнившие.
Шибкой красотой девка не отличалась, и оценка пожилого швейцара была, пожалуй, поточнее оценки альтиста. Впрочем, и дед малость переборщил с критикой: задница превосходила кулачок, да и «волдыри» были не от комариных укусов. А вот на счет возраста он не ошибся: лет шестнадцать- семнадцать.
Стремительно выпорхнув на сцену, она чуть не налетела на Пашкин альт, но вовремя ухватилась за шест. Красиво изогнув спинку, крутанулась в одну сторону, в другую. Музыканты переглянулись, не ведая, что исполнить под экзотический танец и какого придерживаться темпа.
Обнявшись с виолончелью, худрук Наташка зашипела:
— Давайте что-нибудь играть! А то неудобно получается!..
— Перед этой публикой все удобно, — усмехнулся Костя. — Даже пописать со сцены…
