узнавали друг о друге что-то новое, со всех слетели маски, и я думаю, что больше всего об этом нам может рассказать Олег Петрович. Но самое главное заключается в том, что автор книги, или автор представления, или кукловод – называйте его как хотите – достиг своей цели. Он хотел найти тех, кто убил Евгению, и покарать их, и он добился своего. Возможно, он прибегнул к инсценировке потому, что понял: в обычной жизни ему никогда не уличить тех, кто ее убил. Значит, оставалось действовать методами, которые он уже не раз описывал. И результат, надо сказать, превзошел его ожидания… равно как и ожидания всех нас.
– Имя! – громко потребовал Кирилл. – Вика, ты не могла сначала просто назвать имя, а потом объяснить, почему этот гражданин так поступил, а? Ей-богу, ты заимствовала худшие черты у своих вымышленных сыщиков!
– Честное слово, вы меня удивляете, – вздохнула Виктория. – Ну подумайте сами, ведь это же так просто! Кто из нас пишет детективные романы? Кто настолько любил Евгению, что ради нее пошел бы на все, или почти на все, а?
– Значит, это ты? – прошептал Макс. – Вы так с ней дружили? И ты додумалась до… до всего этого?
– Я всегда знала, что это она! – победно объявила Илона Альбертовна, приканчивая бутылку. – Тихий омут! Не обижайся, Виктория, но ты всегда производила на меня именно такое впечатление!
– Дорогие мои, – насмешливо проговорила Виктория, – я знаю, конечно, что не все вы читаете мои романы, но все-таки вы должны были понять! То, что я только что вам описывала, – это не мой жанр! У меня были бы… ну, не знаю… история, Византия, крестоносцы, философский камень, мистика, наконец! А классический детективный роман в том смысле, о котором я говорила, сочиняет совсем другой человек!
И она обернулась к двери:
– Валентин Степанович! Воскресайте, чего уж там! Довольно морочить нам головы!
Илона Альбертовна икнула и вытаращила глаза.
– Виктория, вы все-таки сошли с ума! – прошептала Лиза.
– Нет, – очень твердо ответила та. – Потому что только это объясняет все неувязки… равно как и шаги, которые Макс слышал в коридоре, когда никто, поймите, никто не мог от него убегать! – Она возвысила голос. – Валентин Степанович! Хватит притворяться, в самом деле!
Скрипнула дверь, и в следующее мгновение бутылка плавно выскользнула из руки Илоны Альбертовны и, упав на пол, разбилась. Никто даже не обратил на это внимания.
– Ой, – сказал Филипп и поднял руку, словно собираясь перекреститься, но тотчас же передумал и руку убрал.
На пороге стоял Валентин Степанович Адрианов, живой, здоровый и совершенно невредимый. Со спокойной, открытой улыбкой он оглядел присутствующих, задержал свой взгляд на Кошкине и кивнул ему.
– Папа! – простонала Лиза. – Папа, боже мой, ты жив!
Она метнулась к нему и зарыдала у него на груди.
– Все-таки догадалась, да? – сказал старый писатель Виктории. – А я почему-то думал, что сообразит он. – И он указал на капитана.
– Валентин, – пробормотала Илона Альбертовна. – Валентин, я ровным счетом ничего не понимаю! Ты должен все нам объяснить!
– По-моему, вам и так уже рассказали, – усмехнулся Валентин Степанович. – Хотя я могу попробовать сделать это в другом жанре, предположим, сказки. – Он вздохнул. – Итак, жил-был старый писатель. Писатель он был не то чтобы супер, но уважаемый, и дела его шли хорошо. И любил писатель прекрасную принцессу, но в один далеко не прекрасный день она умерла. Закручинился старый писатель, вспомнил кое- какие обстоятельства и решил, что умерла не просто так. Ну а дальше вам все известно. Я подозревал всех вас, – сказал он совершенно другим, тяжелым и неприязненным голосом. – И тебя тоже, Виктория, потому что нашел в компьютере переписку Жени с твоим Кириллом. Но так как самый близкий друг, я имею в виду Антона, лгал мне, причем открыто, глядя в глаза, я понял, что никогда не доберусь до истины. – Он пожал плечами. – А ведь я не смог бы умереть спокойно, не зная, кто ее убил. Потому что для кого мне было теперь писать книги, которые она не могла бы прочесть, и вообще… – Он отвернулся. – Так что ничего, кроме смерти, мне не оставалось. Но сначала я хотел узнать. И уничтожить тех, кто отнял ее у меня.
– Папа, – встревожилась Лиза, – может быть, тебе лучше сесть?
Она подвела отца к креслу, и он грузно опустился в него, величавый, как старый король. И у Виктории мелькнуло в голове, что не зря он только что выбрал жанр сказки.
– Давайте с начала, – предложил Макс, растирая лоб. – У меня голова идет кругом. Итак, вы собрали нас, чтобы отрезать от мира. Украденные мобильники – это дело ваших рук?
– Не совсем, – ответил Валентин Степанович. – Я стащил мобильник у Маши и испортил свой, а также капитана. А остальные мобильники украла она. – Он указал на домработницу. – По моему приказу. Я сказал ей, что хочу, чтобы нам не мешали неуместными звонками. А так как я намекнул, что они с дочерью внакладе не останутся и что после моей смерти их ждет очень приятный сюрприз, Наталья не стала колебаться. – Он улыбнулся. – Правда, я так и не понял, почему она стала уверять вас, что Маша моя дочь, а Лиза, наоборот, не моя. Вообще-то, отец Маши был обыкновенным пьяницей, который давно умер. Упал в канаву, когда зимой возвращался домой, или что-то в этом роде. А про Лизу даже смешно говорить, что она может быть дочерью Антона, потому что они с Илоной задолго до этого перестали встречаться.
– Ну надо же было как-то объяснить, почему завещание на Машу, – обиженно пропыхтела домработница. – Они уж ее в любовницы зачислили. Обидно, однако!
– А потом вы разыграли свою смерть? – мрачно спросил Филипп.
– Нет, – безмятежно ответил Адрианов. – Вообще-то, прежде всего я договорился с Антоном, чтобы он сказал, что я умер. Это было необходимо, чтобы вы поверили, что меня убили. Антону была не по душе моя затея, но я объяснил, что не знаю, на кого написать завещание, и хочу посмотреть, как семья отреагирует на мою смерть. Вроде такой невинный розыгрыш. По-моему, я не очень его убедил и до последнего боялся, как бы он не сказал тебе, Илона.
– Ах, – протянула Илона Альбертовна, – вот почему он так резко оборвал меня, когда я сказала, что тебе будет лучше с Евгенией… Он знал, что ты все услышишь!
– Ну да, – кивнул Валентин Степанович. – В общем, я незаметно всыпал себе в бокал лекарство, которое ты давно не принимала, закатил глаза и упал под стол, а под столом бросил еще и оболочку от таблетки. Чтобы не сомневались, что меня отравили.
– Ну, знаете ли! – возмутился Кирилл.
– Дальше, – невозмутимо промолвил Валентин Степанович, – меня уносят наверх, потом выходит Антон и говорит, что я мертв. Так что в задуманном мною романе я сам стал первой жертвой. Тут, впрочем, все начало развиваться не совсем так, как я предполагал. Оказалось, что не только Олег Петрович является, как принято сейчас выражаться, ментом, но еще и господин Доронин привел с собой частного сыщика. Впрочем, Виктория, наверное, поддержит меня, что импровизации у умелого автора только украшают задуманный сюжет. Пока я действовал так, как задумал. В качестве трупа я мог делать что угодно, главное – не попадаться никому на глаза, что в таком большом доме вовсе не невозможно. Мобильники у меня, телефонный провод я отсоединил, оставалось проколоть шины. И, как назло, я совершенно забыл про запаски в сарае.
– Папа… – пролепетала Лиза. – То есть это был ты? Это ты стрелял по нашей машине?
– Ну да, – не без смущения признал писатель. – Вы все забыли, что я когда-то был отличным охотником. Вот и пришлось вспомнить навыки. Конечно, я не хотел никого убивать, мне надо было просто задержать вас.
– Знаете, – выпалил Кирилл, – следствие следствием, но, по-моему, это бесчеловечно. Там же была Лиза! И ваш зять, если уж на то пошло!
– Ах, молодой человек, что такое бесчеловечно? – вздохнул Валентин Степанович. – Все делать ради любимой дочери, ради нее же терпеть много лет ее мать с ее – прости, Илона, но я должен тебе это сказать – склочным, отвратительным характером, и что получить в конце? Признание, что я был плохим отцом? Что не дарил машины и бриллианты, значит, сволочь?
– Так ты слышал? – пролепетала Лиза. – Папа, папа! Зачем?
– Нет, ты зачем все это говорила? – без всякой злобы спросил писатель. – Зачем после похорон Евгении, в этом самом доме, стоя на лестнице, сказала: слава Богу, что все кончилось и эта дрянь больше не будет
