«Не может быть!» – сказал себе следователь, похолодев, однако же ускорил шаг.
Подойдя к перекрестку, он заметил причину всеобщего волнения, которая заключалась в опрокинутой пролетке. Кучер, стоя рядом, чесал в затылке и уверял присутствующих, что лошади у него всегда были смирные, и вообще, он знать не знает, что им сегодня в голову взбрело.
Как выяснилось позже, возле Парижской площади в пролетку села барышня с ворохом покупок. Она велела кучеру ехать в гостиницу «Европейская», однако же лошади ни с того ни с сего понесли. Спас положение некий молодой человек, который героически бросился на лошадей и повис на упряжи. То ли благодаря ему, то ли благодаря тому, что пролетка налетела на столб, экипаж наконец остановился. Лошади целы, кучер тоже, что же касается пассажирки, то ее как раз сейчас извлекал наружу тот самый героический юноша.
– С вами все в порядке? – дрожащим от волнения голосом спросил он.
Дашенька подняла голову. Перед ней стоял – нет, возвышался! – золотоволосый, кудрявый, громадного роста молодец, хорошенький, как картинка. Кстати сказать, глаза у него были васильковые.
Прежде чем Дашенька успела что-либо сказать, обладатель васильковых глаз с непостижимой ловкостью выдернул ее из пролетки и поставил на ноги. Горничная покачнулась, однако же сумела устоять, держась за локоть своего спасителя.
– Вы живы? – задал новый вопрос спаситель, возвышаясь над ней.
Горничная посмотрела на него, и в глазах ее зажглись золотые звезды.
– Какой хорошенький! – мечтательно пропела она. – Ну чисто Иван-царевич!
Иван-царевич порозовел и потупился. А Дашенька расшалилась настолько, что, нимало не обинуясь, ущипнула его за бок.
Вася Херувим, который, надо сказать, совершенно не привык к такому обращению, вытаращил глаза. Но тут в прозрачном южном воздухе сгустилась угроза и приняла облик маленького семенящего человечка с глазами больной собаки.
– Что тут произошло, мадемуазель? – тихо промолвил человечек.
Дашенька ответила, что она села в пролетку, лошади понесли, и что больше ничего не помнит.
– Вы ведь Дарья Кузнецова, горничная госпожи баронессы? – добрым голосом осведомился человечек.
Дашенька кивнула, не сводя с него глаз.
– Сударь, – забеспокоился Вася, – простите, а вы кто такой?
– Следователь Половников, – ответил человечек и пронзил его печальным взором, как саблей. – Приставлен высшим начальством к госпоже Кузнецовой в качестве сопровождающего лица. Меня вот какой вопрос интересует, – сахарным голосом продолжал он, обращаясь к кучеру. – Если лошади были смирные, как могло случиться, что они вдруг ни с того ни с сего понесли, и именно тогда, когда в пролетке сидела данная особа?
Кучер с ужасом воззрился на него, почесал бороду, открыл рот, но так и не придумал ничего вразумительного, по каковой причине поспешил рот закрыть.
Как уже наверняка догадался благосклонный читатель, крушение пролетки произошло вовсе не просто так. Хилькевича крайне встревожили загадочные слова баронессы, а еще больше его встревожила неведомо кем отправленная дохлая ворона, которую он получил в качестве подарка. Король дна был почти уверен, что присланный дар вовсе не в духе баронессы, но ему хотелось все же знать наверняка. Поэтому он разработал целый план, как беспроигрышно втереться в доверие к горничной, которая наверняка осведомлена обо всех делах хозяйки.
План включал в себя две части. Первая часть называлась Великая Опасность, вторая – Героическое Спасение. Ибо известно, что обычно люди чертовски недоверчивы, но стоит спасти им жизнь, как они немедленно проникаются симпатией к тому, кто их спас.
Для роли спасителя после непродолжительных раздумий был назначен не кто иной, как Вася Херувим, чья внешность вполне оправдывала данное ему прозвище. Хилькевич рассчитывал, что Васе с его синими глазами, золотыми кудрями и широкими плечами будет куда легче найти общий язык с горничной, чем, допустим, иностранцу Вань Ли или желчному Груздю. Особенно последнего было трудно представить в роли внушающего симпатию спасителя – отчасти в силу возраста, отчасти в силу внешности (мужчина и впрямь слегка напоминал своим видом засохший гриб).
В сообщники пришлось взять кучера, но так как Хилькевич пообещал ему щедро заплатить, тот не стал ломаться. Он следовал за Дашенькой от гостиницы до первой лавки, от первой лавки до второй и дальше, дожидаясь, когда горничная наконец устанет и сядет в его пролетку. Что же до Васи, то молодой человек в скромном, но вполне приличном наряде прохлаждался возле перекрестка, который никак нельзя было миновать, если направляешься к гостинице «Европейская».
– Ну так что? – Половников вперил в кучера полный подозрения взгляд.
Следователь был совершенно уверен: что-то тут нечисто. Но егоза Дашенька все испортила. Она отпустила было локоть Васи и сразу же покачнулась, приглушенно взвизгнула. Если бы Вася не подхватил ее, девушка непременно рухнула бы на мостовую.
– Что с вами, барышня? – участливо спросил усатый городовой.
– Нога… – простонала Дашенька. – Ой, я, кажется, вывихнула ногу…
Зеваки оживились. Тотчас же выдвинулся вперед некий ветеринар, который заявил, что считает своей обязанностью осмотреть ногу, а то не было бы перелома или, допустим, гангрены. На это Вася горячо высказался в таком духе: мол, гангрена пусть будет у него самого вкупе с переломом, и вообще барышня не кошка, чтобы ее осматривал невесть кто. Дашенька, которая висела у него на локте, улыбнулась сквозь слезы, и молодой вор даже забыл о роли, которую ему следовало играть. По правде говоря, горничная ему очень понравилась, и он даже жалел, что та работает именно у баронессы Корф, которая могла причинить его хозяину большие неприятности.
– Как же я доберусь до гостиницы? – стонала Дашенька. – Пролетка опрокинулась, с покупками я запоздала… Ах, горе! Не удивлюсь, если хозяйка даст мне расчет!
Зеваки, учуяв назревающую драму, хищно обрадовались. Один из них советовал идти в аптеку к китайцу, который торгует всякими травками и знает толк в медицине, другой горячо рекомендовал повивальную бабку Пелагею, которая, помимо всего прочего, большая мастерица вправлять кости. Однако Вася и тут оказался разумнее прочих.
– А давайте я вас понесу, – предложил он.
– Как это? – Дашенька широко распахнула глаза.
– Обыкновенно, на руках, – слегка удивленно отвечал Вася. – Как до вас доберемся, и дохтура вызовете, если нога не пройдет.
Тут и Половников пристальнее взглянул на него, но Васе было все равно, кто и как на него смотрит.
– Ах, ну я не знаю, прилично ли… – засомневалась Дашенька. – И вообще…
Однако Вася уже легко подхватил девушку на руки, словно она была пушинкой, напомнил Половникову, чтобы тот забрал из пролетки покупки, и двинулся к гостинице «Европейская». Мальчишки провожали его восхищенными взглядами.
Вслед за Васей семенил с ворохом свертков следователь, но на него уже никто не обращал внимания. Впрочем, для проформы Половников все же успел дать городовым указание задержать кучера опрокинувшейся пролетки.
– Ах, какой вы сильный! – вздохнула Дашенька и прижалась щекой к широкой Васиной груди. – Как вас зовут, Иван-царевич?
– Я не Ваня, – пробормотал тот, краснея. – Я Вася.
По легенде, которую до мелочей разработал Хилькевич, Вася Херувим должен был назваться дворником. Но сейчас все легенды окончательно покинули золотую Васину голову. Если бы в это мгновение Дашенька попросила его запалить корабли в гавани, а Хилькевича повесить на самой высокой мачте, он бы выполнил ее указание, не задумываясь. От ее волос нежно пахло, и ручка, обнимавшая его шею, была тоненькая, как у какой-нибудь барыни. И вся девушка была такая хорошенькая, смешливая, глазастая, что у него начинало сладко покалывать где-то под ложечкой, а может статься, и прямо в сердце.
И молодому человеку стало ужасно жаль, когда перед ними вскорости возникла гостиница «Европейская», несуразная, в смешанном стиле, вся в псевдокоринфских колоннах – и в то же время
