Леонардо да Винчи и Братство Сиона

Алхимия в том виде, в котором ее подпольно практиковали в Средневековье, сформировалась в Египте в первые века христианской эры. В алхимии того времени важную роль играла Исида. В одном из трактатов, озаглавленном Исида — Пророчица своего сына Гора, Исида рассказывает, как она получила тайны алхимии от «ангела и пророка» с помощью женских ухищрений. Сначала она поощряла его страсть до такой степени, что он не мог уже ее сдерживать, но отказалась отдаться, пока он не раскроет свои секреты — недвусмысленный намек на сексуальный характер алхимической инициации или посвящения[293].

(Это напоминает историю папы Сильвестра II и Меридианы, о которой говорилось в четвертой главе: он получил знание алхимии через половую связь с этой сущностью женского пола.)

В другом раннем трактате, авторство которого приписывают женщине-алхимику по имени Клеопатра — посвященной школы, основанной легендарной Марией-Еврейкой[294] , — содержатся явно сексуальные образы: «Смотри исполнение искусства объединения жениха и невесты, как они становятся единым целым». Это поразительно напоминает современный гностический текст, в котором сказано:

«Когда мужчина достигает высшего момента и выбрасывает семя, в этот момент женщина получает силу мужчины, а мужчина получает силу женщины... именно из-за этого мистерия телесного союза производится втайне, чтобы данное природой слияние не деградировало из-за того, что его наблюдают многие, кто будет презирать работу»[295].

Ранние алхимические тексты насыщены символикой, намекающей на тайную технику священной сексуальности, которая, вероятно, была заимствована из египетского эквивалента Тантры и Дао. Существование такого учения доказывает текст, известный под названием «Туринского эротического папируса» (по месту хранения), который долгое время считался примером египетской порнографии. И здесь снова мы видим пример западного академического непонимания: то, что представляется историкам порнографией, на самом деле является религиозным ритуалом. Некоторые из наиболее священных ритуалов древних египтян были сексуальными: например, ежедневный религиозный ритуал фараона и его супруги включал элемент — супруга мастурбирует фараона. Этот элемент символизировал акт создания Вселенной богом Птахом, который был произведен именно таким образом. В религиозном убранстве дворцов и храмов недвусмысленно изображен этот акт, но изображения казались археологам и историкам столь неприличными, что только сейчас начали признавать их значение — и даже сейчас эту тему обсуждают с колебаниями и извинениями. Очевидно, что Западу надо пройти еще долгий путь, чтобы проникнуться египетским отношением к сексу как священнодействию.

Такое нежелание признать истинное значение секса для древних — явление не новое. Для ученых I и II веков эта тема не была проблемной, но, как заметил Джек Линдсей, к VII веку сексуальная символика в алхимических работах уже предстала «в замаскированном виде через аллегории и аллюзии»[296]. Итак, с самых первых времен западная алхимия имела и сильную сексуальную сторону. Можем ли мы реально поверить, что в Средние века это древнее и влиятельное учение полностью исчезло?

Некоторые из ранних антиномистских гностических сект — таких, как карпократы[297] из Александрии — практиковали сексуальные ритуалы. Неудивительно, что отцы Церкви заклеймили их как блудников и содомитов, и в отсутствие менее враждебных архивных документов мы не знаем точно, в какой форме они проводились. За все время существования христианства постоянно возникали «еретические» секты со сравнительно свободным отношением к сексу, но они неизменно осуждались и подвергались репрессиям — примером может служить секта Братья и Сестры Свободного Духа, известные также как адамиты, которые, как говорят, практиковали сексуальные «секреты», сохранившиеся еще с XIII и XIV веков[298]. Философия адамитов оказала заметное влияние на трактат «Швестер Катрей» (Schwester Katrei) — в котором, как мы установили, имеются свидетельства знакомства женщины-автора с образом Марии Магдалины из гностических Евангелий. Эта женщина, видимо, была членом этой секты[299]. Другой группой, связанной с эротической мистикой — но не религиозной сектой, — были трубадуры, знаменитые певцы, прославлявшие любовь, странствуя по юго-западу Франции. Их немецким аналогом были minnesinger — миннезингеры, — в этом слове minne означает идеализированную женщину или богиню[300]. Любовь рыцаря к своей возлюбленной отражает преданность, или поклонение, Женскому Началу. И содержание поэм — смесь «духовности» и «вожделения»[301] — можно трактовать как ряд слегка прикрытых аллюзий к священной сексуальности. Даже академический историк Барбара Ньюмен, анализируя эту рыцарскую традицию, не смогла не прибегнуть к языку, в котором чувствуется аромат священной сексуальности. Она, в частности, пишет: «...эротическая игра с поразительно широким разнообразием движений: можно стать невестой бога или любовником богини, полностью слиться с любимым или любимой и стать единым божественным целым...»[302]. Традиция куртуазной любви связана со знанием приемов специфической сексуальной техники, например, приема maithuna, намеренного задерживания оргазма для того, чтобы испытать блаженство и мистическое прозрение. Как пишет британский писатель и поэт Питер Редгроув: «Можно найти следы традиции maithuna (тантрический секс через любование) в литературе рыцарского романа[303] ». Трубадуры использовали в качестве своего символа розу, может быть, потому, что название этого цветка (на французском и английском языках) представляет собой анаграмму Эрос — бога эротической любви. Не исключено, что образ вездесущей «дамы» — ей должно повиноваться, пусть даже в отдалении — следует понимать на эзотерическом уровне, как нечто иное, что позволяет предположить немецкое название трубадуров — миннезингеры.

Этим собирательным образом женщины не может быть Дева Мария, хотя в Средние века роза считалась ее символом, но культ Мадонны не надо было прятать с помощью кодов. Кроме того, символом, в большей степени отвечающим ее характеру, была не эротичная роза, но более сентиментальная восточная лилия, прекрасная, но строгая без намека на чувственность. Так кого еще могли прославлять в своих песнях трубадуры? Кто еще был «богиней», которую так любили еретические группы того времени? Кто еще, как не Мария Магдалина?

Огромные окна готических соборов в форме розы всегда обращены на запад, традиционное направление, священное для богинь[304], — и никогда не отстоят далеко от храмов, посвященных Черной Мадонне. Как уже было показано, эти загадочные статуи представляют собой языческих богинь в другой одежде, воплощение старого прославления женской сексуальности.

Помимо священной розы в готических соборах имеются и другие языческие символы, например, изображение паутины/лабиринта в Шартрском соборе есть прямое напоминание о Великой Богине в ее роли ткачихи человеческих судеб, а во многих других церквях имеется большое количество женских образов. Некоторые из них выполнены в такой манере, что, расшифровав их, христиане уже никогда не будут относиться к этой церкви по-прежнему. Например, огромные двери готических соборов, через которые столь смиренно проходят христиане, на самом деле являются символом наиболее интимных частей тела богини. Впускающие желающего помолиться в темное, подобно матке, чрево Матери-Церкви, они имеют резные кромки, образующие раструб воронки, и, как правило, даже похожий на розу выступ в верхней части арки, напоминающий клитор. Оказавшись внутри, католический прихожанин останавливается у чаши со святой водой, часто выполненной в виде гигантской раковины, символа рождения богини — как замечательно изобразил Боттичелли, предположительно Великий Магистр Братства Сиона перед Леонардо, в своей картине «Рождение Венеры». (А раковина каури, которая когда-то была символом христианских паломников, как известно, является классическим символом наружных женских половых органов[305].) Все эти символы были намеренно использованы приверженцами Женского Начала, и хотя воздействуют они на подсознательном уровне, они все-таки подсознание активизируют.