о-го-го как высоко взлетел. А Диму помнишь? Я тут недавно узнал, что он в монахи ушел, представляешь? Это он-то! А про Леню Решетова слышала? Допился до чертиков, говорят, и бросился под поезд. – Он вздохнул. – А ведь какая светлая голова была! Я у него, помню, всегда математику списывал.
Виктория молчала, глядя на витрину. Почему-то все эти подробности о ее бывших одноклассниках вызывали у нее только одно желание – уйти. Уйти и никогда больше не встречаться ни со словоохотливым журналистом, ни с другими учениками из их класса.
– Ты что-то хотела купить? – спросил Коля, заметив ее взгляд.
Она собиралась выбрать новую клавиатуру, но журналист и тут не пожелал ее оставить. Он проследовал за ней к прилавку, громогласно обличил все имеющиеся в наличии модели, мимоходом дал понять продавцу, что цены завышены несусветно, а хозяин магазина – жулик и ничтожество.
– Я бы на твоем месте не брал эту дрянь, – два или три раза повторил он Виктории.
– Мне нужна самая обычная клавиатура, – сдержанно ответила она. – Только и всего.
Прежде чем попрощаться, Коля таки заставил ее сказать номер своего сотового, занес его в память телефона и пообещал, что обязательно ей позвонит. Они еще встретятся и вспомнят старые добрые времена.
– Все-таки столько лет жизни вместе провели! – жизнерадостно говорил он. – Большинство браков такое время не держится! Что ни говори, а одиннадцать лет – не шутка!
– Десять, – поправила его Виктория. – Как раз когда мы учились, произошел переход с десятилетки на одиннадцать классов. Помнишь, перевели нас сразу на два класса вперед, а учебники все были пронумерованы по-старому?
– Какая у тебя память! – умилился Коля и даже руку ей поцеловал. – Вот блин, а я все забыл! Ну, до скорого!
…Зная Колю, она могла поклясться, что это «скоро» наступит разве что лет через десять, и то встреча произойдет чисто случайно. Но, оказывается, он где-то пересекся с Вероникой, а та собирает телефоны одноклассников, чтобы созвать всех, кого только можно, и вот таким образом номер Виктории оказался у ее бывшей подруги.
«Не надо было давать Коле мой телефон, – мелькнуло в голове у Виктории. – В конце концов, я могла просто назвать неправильный номер».
– А вообще, если бы не Коля, – продолжала Вероника, словно угадав ее мысли, – я бы просто позвонила в твое издательство. Так или иначе я бы тебя нашла.
– Зачем? – напрямик спросила Виктория.
Прежде чем ответить, Вероника некоторое время молчала.
– Мне бы хотелось помириться с тобой, – наконец выдавила она из себя. – Хочется забыть старые обиды. Мы ведь были подругами… когда-то.
Виктория не поверила ни единому ее слову, и виной тому был вовсе не профессиональный инстинкт автора детективных романов. Виктория вообще не имела привычки доверять людям, которые ее однажды предали. А бывшая подруга как раз входила в их число.
– И потом, – добавила Вероника, – хотелось бы собрать всех, просто посидеть… Мы ведь были очень дружным классом.
«Мы никогда не были дружным классом. Все это ложь, ложь, ложь».
Но вслух она ничего не сказала.
– Ты ведь придешь? – настойчиво спросила Вероника. – Мы еще уточняем дату, но это будет где-то в субботу, когда все освободятся. И Сережа очень хотел тебя видеть.
– Хорошо, – сказала Виктория. – Я приду.
Вероника еще раз пообещала предупредить ее насчет даты, пожелала ей успехов и отключилась. Писательница положила сотовый обратно на серебристую подставку в виде ракушки и потерла пальцами виски. Виктория уже знала, что ни на какой вечер встречи она не пойдет.
Глава 2
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать, семнадцать, – считала Вероника.
Никита поцеловал ее в шею, но молодая женщина только недовольно отмахнулась. Вероника не любила, когда ее отвлекали посреди подсчетов.
– И Виктория Палей, – добавила она. – Так что почти все должны прийти.
– Кто такая Виктория Палей? – нерешительно спросил Никита. – Вроде что-то знакомое…
От него не укрылось, что Вероника слегка поморщилась, прежде чем ответить.
– Она писательница. Детективные романы и всякое такое.
– Тоже твоя одноклассница?
– Конечно.
– И как она? Я имею в виду, что она собой представляет?
Вероника захлопнула ежедневник. Зябко повела плечами.
Что представляет собой Виктория Палей… И в самом деле, что она за штучка такая?
– Понятия не имею, – откровенно призналась Вероника. – Мы не виделись много лет.
– Постой, – сказал Никита, пристально глядя на нее. – Это ее ты уговаривала несколько дней назад? Я еще помню, она бросила трубку, когда ты ей звонила.
Вероника подняла голову и с вызовом посмотрела на него.
– Может, я вообще не стала бы ее приглашать, – уже с нескрываемым раздражением промолвила она. – Если бы это зависело от меня. Но вечер устраивает Сергей. Он очень хочет, чтобы она пришла.
Сергей Брагин был братом Вероники. Вынырнув из мутного болота 90-х, в нулевые он обернулся преуспевающим бизнесменом, миллионером и успешным со всех точек зрения человеком. Проживал он, где и положено людям его круга, – на Долларово-Успенском шоссе, дружил только с теми, кто мог быть ему чем-то полезен, врагов наживал, как и следует, только таких, с которыми сам в состоянии справиться. Да и женился Сергей именно на той, на ком надо жениться, – на бывшей однокласснице, а не на безмозглой вешалке для одежды, переходящей из рук в руки, из койки в койку и пригодной разве что для разового употребления.
– Дай-ка я угадаю, – беззаботно сказал Никита, кладя в рот зеленую ягодку кишмиша. – Ты поссорилась с этой Викой. Давным-давно. Верно?
Словно нарочно, он затрагивал именно ту тему, на которую Вероника не хотела говорить. Однако поставленный вопрос требовал ответа.
– Мы не ссорились, – нехотя буркнула она. – Просто…
Вероника замялась. Как ему объяснить, что произошла обыденная и, в сущности, совершенно банальная история? Жили-были три подруги, Вера, Виктория и Вероника, и был у Вероники брат Сергей. Все знали, что он влюблен в Викторию и она тоже его любит. Казалось бы, что тут такого?
А потом между ними встала Вера, и сестра Сергея приняла ее сторону. Вероника и сама хорошенько не помнила, что побудило ее предать вторую подругу. Виктория (кстати, почти никто не называл ее уменьшительным Вика, только полным именем), – так вот, Виктория была немного чудаковатой, любила сочинять разные истории, но ничего плохого она Веронике не сделала. По молодости той казалось забавным расстраивать встречи Виктории с братом, лгать ей и в то же время тайно сводить Сергея с Верой. Вера казалась полной противоположностью сопернице – крепкая, рыжая, громкоголосая, самоуверенная. Не то что Виктория – хрупкая брюнетка со светлыми глазами, вечно сомневающаяся в себе. В школе у нее был уныло-мечтательный вид, который иные мальчики находили страшно романтичным. Тогда, впрочем, для нее не существовало никого, кроме Сергея. Но в конце концов…
В конце концов, конечно, все раскрылось – случайно, нелепо, пошло, как все всегда и раскрывается в этом мире. И у Сергея был сконфуженный вид, у Веры – победный (эта никогда и ничего не стеснялась), а Веронике пришлось объясняться с наивной простушкой, которую предали и над которой смеялись за ее спиной. Вероника не очень хорошо помнила детали того разговора (вернее, она потратила много усилий, чтобы вытравить их из своей памяти), только помнила общее ощущение – тягостную, невыразимую тоску и желание, чтобы все поскорее закончилось. Но у Виктории дрожали губы, она все допытывалась: как? за что? за что они так обошлись с ней, хотя она считала их своими подругами, доверяла им, помогала как могла и не утаивала ничего, что происходило в ее жизни? Почему, почему ей такое наказание?
Однако Вероника смотрела в сторону, хмурясь, и отвечала грубо и односложно. Нечего на нее все
