– На войне используют гладкоствольные мушкеты, – скупо поведал Доминик. – Они заряжаются намного быстрей.
Как же звать-то тебя, лягушатник ты наш изобретательный, попыталась вспомнить Златка. Минье? Или Манье? Да нет, этот, вроде бы, картины писал. А, собственно, какая разница? Тряхнув косичкой, девушка вскинула глаза на хозяина, с интересом наблюдавшим за ее умственными терзаниями. В его насмешливо прищуренном взоре легко читался немой вопрос: что еще учудит эта юная леди? Юная леди долго ждать себя не заставила.
– Вы сможете отлить пулю по моему рисунку?
– А…э… – запнулся на миг Брюэ. – У меня хорошие кузнецы, но…
– Сколько времени это займет? – перебила его Златка.
– М-м… – продолжал изъясняться междометиями хозяин. Подсчитав что-то в уме и на пальцах, он выдал не совсем уверенный ответ: – Если партия небольшая, то форму для отливки можно вырезать из дуба. Два-три часа и…– не закончив мысль, он заинтересованно спросил: – Вас посетила очередная гениальная идея?
– Угу, – вежливо подтвердила девушка, старательно водя пером по листу бумаги. – Причем, без стука… Вот, взгляните, – небрежным жестом протянула она свое творение.
Осторожно взяв в руки листок, словно это был не обычный пергамент, а ядовитая гадюка, де Брюэ на несколько минут погрузился в молчание, внимательно изучая рисунок.
– Кхм, – озадаченно начал он и столь же незатейливо продолжил. – М-да…
– Других вопросов не будет? – еле сдерживая улыбку, осведомилась Златка.
– Интересная форма, – наконец-то очнулся Доминик. – Но непонятно назначение этого предмета, – ткнул он пальцем в рисунок.
На чертеже была изображена коническая пуля с углублением в основании хвостовика. Что означала п-образная загогулина, знала только девушка – схематичное обозначение для француза было в диковинку. Златка пояснила:
– Это металлический стаканчик. При выстреле, пороховые газы вдавливают его в свинец, и пуля расширяется, принимая форму ствола. Коническая форма увеличивает дальность и точность стрельбы. Все очень просто.
Француз поднял ошеломленные глаза на девушку. Несколько секунд он пытался что-то сказать, но, не найдя подходящих слов, только махнул рукой. Вновь поднеся листок к глазам, он восхищенно покрутил головой, цокнул языком и, ни слова не говоря, круто развернулся и направился к двери. Уже стоя на пороге, де Брюэ обернулся и виновато сказал:
– Прошу простить меня за неуклюжесть манер, тому виной мое смущение и нетерпение. – секунду помолчав, он добавил: – Я немедленно отдам заказ в кузню, а вы пока подберите наряд для охоты. Марта в вашем распоряжении…
Чернокожая служанка, усердно пыхтя и обливаясь потом, долго швырялась в гардеробе, перебирая пухлыми руками всевозможных фасонов и расцветок платья, пока не пришла к окончательному выводу. Окинув Златку с ног до головы жалостливым взглядом, она насморочным голосом произнесла:
– Госпожа, вы такая худенькая, что на вас невозможно ничего подобрать. Месье вызвал портного из города, но он прибудет только завтра.
Новость о портном девушку порадовала, но сиюминутную проблема она не решала. Задумчиво пробежавшись глазами по вместительному шкафу, она неожиданно указала пальцем:
– А это что такое?
– Это? – удивленно переспросила негритянка. – Это парадный мундир хозяина, но только он ему уже давно не в пору. Раньше наш месье был худеньким…
Не закончив фразу, она еще раз с придирчивым любопытством осмотрела девушку.
– Доставай! – коротко приказала Златка.
Бормоча непонятные фразы на каком-то африканском наречии, Марта извлекла на свет лейтенантскую форму королевских мушкетеров. Протянув ее девушке, она осуждающе покачала головой и открыла рот, пытаясь что-то сказать. Восторженный визг прервал ее словоизлияния.
– Какая прелесть!
Белая шелковая рубашка, роскошный камзол, черные в обтяжку панталоны, искусной выделки ботфорты и, в довершение, синяя накидка,расшитая величественным крестом. Мечта, а не наряд! Быстро (как ей показалось) переодевшись, Златка с нетерпением, не обращая внимания на недовольное ворчание служанки, устремилась к зеркалу. Покрутившись перед серебряной поверхностью пару минут (не больше! – в этом она была твердо уверена), девушка сдвинула набекрень широкополую шляпу, украшенную разноцветными перьями, и лихо отсалютовала отображению тяжелой шпагой.
– Один за всех!..
Лозунг был прерван осторожным стуком в дверь. Рассмеявшись при виде отвисшей челюсти де Брюэ, девушка деловито осведомилась:
– Вы отдали пули на отливку?
– Но, мадемуазель… – обескуражено произнес хозяин, подкидывая в руке небольшой мешочек. – Они уже готовы.
– Так быстро? – поразилась Златка.
– Уже далеко за полдень, – недоуменно пояснил де Брюэ.
– Надо же! – озаботилась девушка, опуская шпагу. – А я и не заметила… Вроде утро было.
С минуту она недоверчиво смотрела на француза, мысленно поражаясь каверзам, творимым изменчивым временем. Понимающе хмыкнув, Доминик одобрительно кивнул:
– А вы чертовски привлекательны в роли мушкетера.
– Ботфорты великоваты, – пожаловалась Златка. Еще раз оглядев себя в зеркале, она весело спросила: –Едем?
– Только шпагу оставьте, – посоветовал де Брюэ, распахивая перед ней дверь. Немного поразмыслив, добавил: – И мушкетерский плащ.
Проводив накидку сожалеющим взглядом, Златка вышла в коридор. Доминик, шагнув следом за порог, запоздало спохватился:
– Мы ведь даже не пообедали.
Резко остановившись, от чего француз едва не врезался ей в спину, девушка прислушалась к предательски заурчавшему желудку и решительно предупредила:
– Только быстро!
На быстрое были жареные бобы с маисовыми лепешками и холодная телячья буженина. Обжигающий кофе – она даже не дала хозяину выкурить неизменную послеобеденную трубку – был выпит второпях, и торопливым шагом (путаясь в ботфортах), Златка вышла во двор. Рыжеволосый кучер, судя по виду – ирландец, услужливо открыл дверцу кареты, бросив на нее дикий взгляд из-под изумленно вздернутых кустистых бровей.
Покачиваясь на мягких подушках уютной коляски, девушка с интересом осматривала мелькающий за окном пейзаж. Над бескрайним зеленым полем облачками висела звенящая мошкара, стрекотали кузнечики и щебетали луговые птахи. Ничем не примечательная местность, едва успела подумать Златка, и испуганно вздрогнула от тоскливого воя, пронесшегося над пыльной, с пятнами подсыхающих луж дорогой. Вой эхом отразился от невысокой каменной гряды и заглох, утонув в непролазной заросли придорожных кустов.
– Койоты, – лениво процедил де Брюэ, не дожидаясь обязательного вопроса.
– Постреляем? – кровожадно оживилась Златка.
– Потерпите, мадемуазель, – от души расхохотался Доминик. – Скоро приедем.
Некоторое время они ехали молча, что для неуживчивой натуры было сущим наказанием. Не прошло и пяти минут, как эта натура не выдержала:
– Скажите, месье, а ассигнации здесь в ходу?
Взглянув на девушку с нескрываемым интересом, де Брюэ отрицательно покачал головой:
– Три года назад Британия приняла «Закон о валюте», запрещающий колонии печатать бумажные деньги. Как таковых их и не было, мы пользовались колониальными расписками, но… – тяжело вздохнув, он продолжил: – Экономика рухнула. Налоги и таможенные пошлины теперь можно оплачивать только золотом или серебром. Денег не хватает, а вся наличность уплывает за океан – в метрополию…
Америка открыла секрет денег. Когда это дошло до Британии, местные банкиры ужаснулись – еще немного и колония станет экономически независимой. Строго контролируя выпуск ничем не обеспеченных расписок, колониальные власти, тем не менее, добились поразительного эффекта: появился платежный инструмент, что в условиях дефицита золотых и серебряных монет позволило экономике региона развиваться стремительными темпами. Бенджамин Франклин позднее писал, что причиной войны за независимость явились не повышения пошлин и сборов, а именно закон, запрещающий выпуск бумажных денег…
– Чудненько, – пробормотала Златка. – А биржа, вы говорите, дышит на ладан?
– Именно так, – подтвердил де Брюэ. – Последний год сплошные убытки. Владелец не знает, как от нее избавиться.
– Замечательно! – продолжала размышлять девушка. – А банк?
– Простите? – не понял француз.
– Я спрашиваю, можно ли открыть собственный банк?
– Очень сложно, – признался де Брюэ. – Потребуется значительный капитал для уставного взноса, необходима поддержка губернатора – лицензиями распоряжается только он.
– Восхитительно! – мрачно прикусив губу, поскучневшим тоном произнесла Златка. – Это не Америка, это… Эфиопия какая-то.
Впереди показалась ограда, сколоченная из длинных жердин, в четыре ряда поднимающихся от земли. Проехав полмили вдоль забора, коляска остановилась перед широкими дощатыми воротами, возле которых стоял звероватого вида ковбой, с короткоствольным мушкетом на одном плече, и свернутым в кольца сыромятным кнутом – на другом. Приподняв мятую шляпу над головой, он молча открыл ворота, ощерившись в душераздирающей гримасе, означающей, видимо, приветственную улыбку.
– Бр-р! – поежилась девушка, встретившись с откровенно ухмыляющимся взглядом. – Мерзкий тип.
– Бывший каторжник, – подтвердил ее опасения де Брюэ.
– И зачем он вам такой?
– Работник неплохой, – пожал плечами француз. – Местные бродяги его пуще огня боятся.
– А давайте его повесим! – загорелась неожиданной идеей Златка.
– Мадемуазель?! – вскинулся в изумлении де Брюэ.
